Как буддизм влияет на жизнь

Буддизм — это, скорее, философия, направленная на работу над собой и своим сознанием, чем религия. Главная отличительная особенность буддизма в том, что он никому не навязывается, не рекламируется — к нему вы должны прийти сами в поисках ответов на свои жизненные вопросы.

Минимализм

С течением времени вы начнёте понимать, что вещи не так важны для счастья, что можно обходиться минимальным набором бытовых предметов для комфортной жизни.

Вы больше не будете гнаться за новыми гаджетами, навязываемыми рекламой, вы поймёте, что и со старым и уже родным смартфоном или ноутбуком вполне комфортно. Это будет проявляться во всём, начиная от походов в ресторан и покупки одежды. Вы избавитесь от этой современной болезни — вещизма.

Придёт понимание, что вы, в принципе, ничем не владеете в этой реальности, а чувство обладания навязано извне.

Терпимость

Вы станете намного терпимее ко всему происходящему в мире, в том числе к людям, не разделяющим ваши взгляды на жизнь.

Каждый раз при взаимодействии с человеком вы будете понимать, что все люди разные и путь к счастью у каждого свой, пусть даже он кажется вам совсем безумным. Ведь все религии говорят об одном и том же, только на разных языках.

В каждом человеке вы будете видеть личность, несмотря на его социальное положение, вероисповедание, эрудированность и внешний вид. У вас не будут появляться мысли вроде: «Какой он дурак», «Что он себе позволяет», «Ненавижу таких».

Здоровый образ жизни

Вследствие изучения философии буддизма вы постепенно поймёте, как хорошо иметь здоровый образ мышления, а без здорового образа жизни это невозможно.

Вы изучите все свои вредные привычки, начнёте от них избавляться, ведь так вы станете свободнее, а значит, гораздо счастливее. Осознаете, что алкоголь и другие одурманивающие вещества пагубно влияют на ваше сознание, оно под их действием становится затуманенным и не принадлежит вам, а это вредит постоянной работе над собой.

Буддизм также даёт возможность задуматься, что мы едим и для чего, как мы это делаем. Он также утверждает, что не надо мучить себя вегетарианством или постоянным мясоедством — во всём нужно найти баланс, а не впадать в крайности. Многие буддисты спокойно едят мясо с осознанием того, как оно появилось у них и для чего оно нужно организму.

Вы начнёте долгий путь работы над собой и своим телом. В здоровом теле — здоровый дух и здоровое сознание. Но вы, опять же, не будете впадать в крайность, ставя спортивные и диетические эксперименты, всё будет происходить постепенно, ведь в этом и есть залог побед на пути к лучшему себе.

Медитация

В буддизме медитация — это один из основных инструментов для поддержания своего сознания в чистоте и поиска своего «я». Вы научитесь медитировать, хотя поначалу это занятие и покажется вам странным. Потом оно станет просто полезной привычкой.

Есть различные виды медитации, начните с самых простых, и через определённое время (от 6 месяцев до 1 года) вы будете медитировать как монах-отшельник.

Медитация полезна, и это уже неоспоримый факт: вы станете спокойным, научитесь наблюдать и концентрировать своё внимание на главном, а не рассеивать свои мысли в никуда. Это просто хороший способ побыть одному среди мирской суеты.

Гибкость

Буддизм учит быть гибким, не доходить до крайностей в своих убеждениях. Все наши представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, рождены субъективным восприятием. Нет чёрного и белого — всё относительно.

Ближе всего к осознанным поступкам приходишь именно тогда, когда отстранён от своих субъективных взглядов и эгоистичных намерений. Решения будут приниматься не под влиянием эмоций, а путём построения логических цепочек. Конечно, и они могут быть неверными, но все мы здесь для учёбы.

Человеколюбие

Помощь можно оказывать не только своим близким, но и чужим людям, тем, кто в ней нуждается. Вы станете больше сочувствовать тем, кого вы раньше не замечали или не хотели замечать.

Доброе отношение к другим — это путь к самому себе, к очищению сознания. Вам не будет нужна благодарность, вы будете помогать другим просто потому, что так надо, никак иначе, «кто, если не я».

Но при этом вы не ударитесь в крайность, не отдадите последние штаны, ведь иначе вы и ваши близкие будут несчастны и толку от вашей помощи будет ноль. Во всём нужна мера.

Спокойствие

Вы станете спокойным как слон, перестанете брюзжать и беспокоиться по пустякам. Некоторых будет напрягать ваше спокойствие, люди привыкли выплёскивать всё наружу, но вам просто нечего будет выплёскивать, ведь вы — «пустота». Вы будете спокойно относиться к другим людям, к себе, к проблемам. Ведь всё относительно, стоит только посмотреть на происходящее под другим углом.

Личная жизнь

В личной жизни тоже будут происходить метаморфозы. Улучшится понимание своего партнёра, вы научитесь лучше заботиться о близком человеке и больше ценить его самого.

Качество секса выйдет на новый уровень, ведь вы не будете думать только о своём наслаждении. Чувство счастья будет наполнять каждое мгновение вместе с любимым человеком.

Бессмысленных ссор станет гораздо меньше: тратить время и энергию на пререкания вам просто не захочется.

Необычные знания

Если раньше вы и знать не знали про реинкарнацию, мантры, сансару, то благодаря буддизму ваши знания и тезаурус расширятся.

Некоторые вещи вы начнёте принимать внутри себя, хотя раньше думали, что всё это ерунда. Особенно вам понравится идея перерождения (реинкарнации) человека: в следующей жизни вы вполне сможете стать космонавтом или баобабом, и это зависит от того, как вы проживёте эту жизнь.

Также вас иногда будет посещать мысль, что весь мир и время — это круг, сансара, по которому вы ходите вновь и вновь, пока не усвоите определённые уроки, а также не освободитесь от потребительского восприятия мира.

Личностный рост

Колесо ваших личных качеств, благодаря буддистскому подходу, начнёт раскручиваться с новой силой: вы станете более дисциплинированным, спокойным, ответственным, наблюдательным. Рост будет происходить равномерно, без явных перекосов.

Вы будете замечать, что становитесь лучше как личность, это отметят и другие люди. Вы станете лучше осознавать себя в реальности и контролировать своё отношение к происходящим событиям. Ваша внутренняя сила и энергия начнут расти день ото дня, а оптимистичный настрой станет лучшим союзником на пути к достижениям.

Буддизм — это древняя философия поиска себя, работы над своим сознанием и отношением к жизни. Она не навязывает своих правил и устоев. Даже если вы примете не всё, чему учит буддизм (вроде веры в реинкарнацию, сансару и карму), а лишь какую-то часть — уже эти знания способны сделать вашу жизнь лучше.

Свобода и пустота

Яков Кротов: Наш сегодняшний гость – Александр Гнездилов, театральный и кинорежиссер, политик, член федерального комитета партии «Яблоко», и, помимо прочего, еще буддист. Александр Валентинович недавно именно на почве буддизма побывал в Японии. Поговорим о буддизме и свободе.

Начнем с небольшого видеоинтервью с еще одним буддистом, монахом японского буддистского ордена Феликсом Шведовским, который бывал у нас в программе и хорошо известен с 90-х годов – где война, там он с молитвенным барабаном, иногда практически под пулями.

Феликс Шведовский: Буддизм известен как религия, борющаяся за мир, как миролюбивая религия. Известно, что сам Будда три раза выходил на поле боя между готовыми сразиться армиями. Миротворчество неотделимо от борьбы за справедливость, потому что мир, основанный на ущемленных чувствах людей, все равно непрочен. Мир в стране и спокойствие души – это две неразрывно связанные вещи. Это блюдо, для приготовления которого необходимо несколько ингредиентов, не только свобода от суеты и отрешенность от мирского.

Феликс Шведовский

Я приведу цитату из великого японского святого Нитирэна, жившего в XIII веке, основателя нашей Школы лотосовой сутры. Это цитата из трактата, который так и называется «Установление справедливости и спокойствия в стране»: «Незамедлительно меняйте то, во что вы верите и что почитаете. Быстрее возвращайтесь к единственному доброму, к истинной колеснице. И тогда все три мира станут одной страной Будды. А разве придет в упадок страна Будды? Десять сторон света станут землями из драгоценностей. А как же могут разрушиться земли из драгоценностей? Если в стране не будет даже малейшего упадка, а земли не подвергнутся разрушению, то ваше тело будет пребывать в полном покое, а ваши мысли – в медитации.

Нужно верить этим словам и речам, нужно почитать их». Другими словами, мир в стране и справедливость, которая является фундаментом этого мира, есть необходимое условие и для мира в душе каждого человека, каждого, кто практикует буддизм или другую религию, — это не важно.

Яков Кротов: Ну, как же не важно? Вот три наглядных символа: символ буддизма – Будда в позе лотоса, символ христианства – распятый Господь Иисус, а символ среднего современного человека, хоть американца, хоть москвича – сидит человек за столиком и пьет кофе. Это три разных положения. И когда я думаю о Будде, я, как среднеобразованный человек, вспоминаю его изумление, когда он, изолированный от всех проблем, вдруг увидел нищего, больного старика. Он жил во дворце, но он же видел слуг, рабов, он все равно вырос в мире, где он был господин, а другие ему подчинялись. И, на мой взгляд, то, что он на это отрефлектировал, на самом деле довольно много говорит о его мысли, наследии и учении.

Феликс говорил о свободе, но как о своей свободе, свободе от суеты. С христианской точки зрения, свобода – это когда ты беспокоишься и о другом, и о себе, ты называешь себя рабом Божьим, но это потому, что ты освобожден Богом, и он от тебя, в общем, ничего не требует. Где в буддизме, который даже не очень понятно, религия это или не религия, мироощущение, идея? Вот на какой же пустоте тогда он основывает свободу?

Александр Гнездилов: Вы задали вопрос, который велик и сложен для такого, как говорят на востоке, невежественного буддиста, как я.

Ты называешь себя рабом Божьим, но это потому, что ты освобожден Богом, и он от тебя ничего не требует.

Яков Кротов: Вы режиссер, вы говорите – актер делает. Актер зависит от вас, как я от Бога. Вы уже больше знаете о свободе, чем средний человек. Актер свободен, когда вы объясняете ему мизансцену?

Александр Гнездилов: Никто из нас не свободен, и я в этот момент тоже завишу от актера. В этом условие режиссуры: я всегда выражаю свой замысел не самостоятельно, а через другого человека, который всякий раз делает это все равно чуть-чуть по-другому. В театре, в отличие от кино, невозможно один раз что-то зафиксировать и потом на сто процентов повторять. И я могу сколько угодно говорить актеру, что это получилось очень хорошо, и надо это закрепить, но все равно тут есть то, что Марк Захаров назвал коридором действия. Не линия действия, как изначально говорил Станиславский, а коридор действия, когда есть дверь, в которую вы входите, дверь, в которую вы выходите, а между ними пространство, которое вы можете пройти так или по-другому, петляя, даже по стене.

Яков Кротов: Но вы можете сменить актера, а актер вас не может.

Александр Гнездилов: Актер тоже может сменить режиссера. Бывает всякое, бывает и актерский заговор против режиссера. Кроме того, актер может сменить театр или уйти из постановки.

Яков Кротов: Ну, это и я могу покончить жизнь самоубийством, но я тем самым не сменю своего Создателя, я просто обогну его по кривой и попаду бог знает куда. Но вы еще и политик, а у нас же был в этой программе основатель вашей партии, вполне православный Григорий Алексеевич. Как вы полагаете, у вас с ним есть какие-то расхождения по ощущению свободы?

Александр Гнездилов: Это сложный вопрос. Я думаю, нет двух людей, у которых абсолютно одинаковое понимание свободы.

Яков Кротов: А в чем разница?

Александр Гнездилов: Каждый ощущает это по-своему, и здесь я не стал бы углубляться, потому что иначе мне пришлось бы взять на себя ответственность судить о том, что понимает под свободой Григорий Явлинский. Если же говорить о свободе и буддизме, о свободе и пустоте, о пустоте и буддизме, то пустота – это, в том числе, свобода окружающего мира от вас. Вот я, как и вы, пользуюсь Фейсбуком и вижу, какое там большое количество всевозможного негатива, напряжения, конфликтности, в том числе, в связи с тем, что людям трудно многое принять, и мне трудно принять (я в данном случае говорю это не с позиции того, кто все превзошел и теперь смотрит на это с белоснежной вершины, а наоборот, с позиции человека в гуще этих страстей и самого глубоко им подверженного).

Трудно принять, что другой человек не всегда такой, как тебе хочется, что он говорит то, что ты считаешь аморальным, злобным, глупым, и трудно удержаться от того, чтобы не начать вставлять чужому человеку свои мозги. Но удержаться от этого достаточно важно. Это и есть один из компонентов свободы – понимание того, что в обществе остальные люди имеют право быть и такими, какими они не будут тебе нравиться. Чтобы успокоить страсти на этот счет, существуют и четыре благородные истины Будды, и восьмеричный путь. Это один из возможных путей.

Яков Кротов: А кто тогда свободнее? Буддизм – это в моем представлении, прежде всего, буддистское монашество. Насколько я понимаю, аналогии с христианским монашеством тут очень отдаленные, и, прежде всего, здесь нет пожизненных обетов.

Александр Гнездилов: Это зависит от конкретной школы и конкретного ордена.

Яков Кротов: Тем не менее, есть сама структура ученичества, послушания.

И это кажется очень странным, потому что так, как оно описывается, эти разговоры ужасно напоминают мне сплетни, которые ходят среди православных о старцах: этот старец кого-то ударил посохом, а этот старец сказал, что тот умрет, и тот умер. Я отношусь к этому как к суеверию, и когда я вижу то же самое в буддизме, у меня нет ни малейших восторгов. Я думаю: неужели и в буддизм проникает несвобода от человека, зависимость от другого?

Возможно ли быть буддистом, не имея учителя? Вот Феликс – член ордена, а для вас важно быть буддистом и не входить ни в какую школу, не быть членом буддистской культуры?

Ни одна религия на земле, в том числе и атеизм, не свободна от агрессии, крови, человеческих страстей

Александр Гнездилов: Не знаю, являюсь ли я членом буддистской культуры. Но вы сейчас изложили, пожалуй, одну из самых важных вещей, может быть, даже самую важную, которая отделяет меня от любой буддистской иерархии.

Вот я ехал к вам и в метро читал «Хрестоматию древнеяпонских текстов эпохи Хэйан», и там, в частности, один из министров, по-моему, в конце IX века направлял доклад государю, где сетовал на то, что распространение буддизма – это, конечно, хорошо, но проблема в том, что многие крестьяне оказываются рабами храмов. Ни одна религия на земле, в том числе и атеизм, как мы знаем по истории нашей страны ХХ века, не свободна от агрессии, крови, человеческих страстей, одних и тех же недостатков, которые проявляются везде. Временами где-то они могут проявляться сильнее, где-то слабее, тем не менее, в буддизме существует все то же самое: и суеверия, и все, что угодно.

Яков Кротов: Но тогда вернемся к самому Будде. Христианское мироощущение ловит человека на смысле. Оно еще и до Христа было озабочено и страданием, и бессмыслицей, и болезнью, о чем писали греческие драматурги эпохи Перикла. И путь к смыслу и свободе идет не через преодоление страданий, а через принятие их, то есть страдание рассматривается не то что как позитивное, но как некоторое игольное ушко, через которое… Ну, что делать: возьми свой крест и иди.

.. Это не садизм, но ответ на вопрос о смысле зла принятием чужого зла на себя, подставлением щеки и так далее. И тем самым ты освобождаешься от всего, что вы описали. Если же страдание объявляется заведомо нулевым явлением, как в буддизме, то, значит, и пути к свободе нет.

Александр Гнездилов: В буддизме существуют разные направления. Махаяна, так называемая Великая колесница, которой принадлежат большинство буддистов, например, Китая, Кореи, Японии и некоторых других стран, содержит в себе такое очень важное понятие, как «бодхисатва». Это человек, который, в принципе, мог бы отрешиться от всех страстей мира и уйти в нирвану, но он не делает этого из сострадания ко всем остальным живым существам, старается им помочь. И в этом смысле вполне можно рассматривать как бодхисатву, например, академика Сахарова, человека, который действовал, исходя из сострадания к людям и в своей стране, и во всем мире. Это как раз человек, который воспринимает страдание, но не отрешается от него, а просто действует определенным образом, сталкиваясь с ним.

Александр Гнездилов

В случае буддизма речь не идет об уничтожении страдания во внешнем мире, это невозможно, потому что источник его, в конечном счете, находится внутри нас, это мы не удовлетворены. Вопрос в том, чтобы принять страдания как естественную часть волнений жизни. И в этом смысле есть некое парадоксальное сближение, казалось бы, столь разных религий, как христианство и буддизм, хотя при этом они, конечно, остаются очень различными.

Яков Кротов: А несвободу вы воспринимаете как часть страдания?

Александр Гнездилов: Да, конечно.

Яков Кротов: И вы считаете, что от несвободы невозможно избавиться?

Александр Гнездилов: От несвободы внутри себя можно, но это не работа с внешними условиями. А внешняя свобода, условно говоря, политическая, это вообще совсем другая сторона человеческой деятельности. Внутренняя свобода, свобода буддизма, освобождение в буддизме – это свобода вопреки, а внешняя свобода – это то, благодаря чему…

Яков Кротов: То есть свобода такого резистанса, создание внутреннего оазиса?

Александр Гнездилов: В каком-то смысле да, и он позволяет спокойно воспринимать внешний мир, но это спокойствие не означает автоматически и неизбежно отказ от действий, от изменений внешнего мира. Тут как раз расходятся различные школы буддизма. И Махаяна, идея бодхисатвы как раз исходит из того, что внутреннее спокойствие способствует действиям, направленным на изменение к лучшему внешнего мира.

Яков Кротов: Я бы сказал, что это звучит по-православному, но я знаю, что это звучит скорее по стоикам, по Эпикуру и так далее, это было еще до Христа. И все-таки мне кажется, что этого недостаточно, в том числе, для того, чтобы была внутренняя свобода, потому что моя внутренняя несвобода и свобода – это один кластер, а вот свобода и несвобода другого… Когда апостол Павел говорит: «Рабы, повинуйтесь своим господам», он имеет в виду, что любой бунт и восстание, в конечном счете, только очень ухудшат ситуацию, и надо действовать каким-то другим способом. И христианство несколько веков боролось с рабством: ну, как боролось, люди росли – и вдруг стало неприлично иметь рабов.

На Востоке, как я понимаю, вопрос о такой борьбе даже не ставился. Вот чужая несвобода, чужое рабство – пережить его как свое. Академика Сахарова трудно назвать бодхисатвой. На него сердились многие диссиденты, когда он устроил голодовку не во имя прав человека, а ради родственников, ради жены – выпустите за границу. Для него любимая женщина была дороже, чем весь мир. Это по-буддистски?

Александр Гнездилов: Я не знаю, по-буддистски ли это, и я бы не хотел судить академика Сахарова, тем более, что я его прекрасно понимаю. Я не знаю, как поступил бы я на его месте, поэтому просто воздержусь от суждения. Но для меня важно то, что вы сказали относительно Востока и свободы. Конечно, в организованном виде либеральная идея складывается на Западе, и понятно, почему – потому что в ее основе лежит античность, в известной степени – христианство. Тем не менее, зачатки этого, не выросшие в институциональную идеологию, существовали и на Востоке. Не так давно я публиковал статью, посвященную предыстории японского либерализма…

Яков Кротов: А это XIX век или раньше?

Речь не идет об уничтожении страдания во внешнем мире, вопрос в том, чтобы принять страдания как естественную часть волнений жизни

Александр Гнездилов: Сам японский либерализм появляется во второй половине XIX века, в тот момент, когда в Японию, сначала в 1860-х годах, начинает проникать информация о западном либерализме, о парламенте, правах человека и всем остальном. Разные группы в разной степени ориентировались на Францию или на Англию (больше на Англию). Они читали Милля, Спенсера и так далее. Тем не менее, они довольно быстро нашли, на что им опереться в своей национальной традиции, чтобы заявить, что эти идеи свойственны и Японии, органически вырастают из ее истории. Конечно, это была натяжка, манипуляция, но определенный корень существовал.

И поэтому, когда в 1874 году появился первый манифест японского либерализма, его подписали девять человек, бывшие высокопоставленные сановники, ушедшие в отставку из-за несогласия с правительственной политикой. Но уже через шесть лет петицию за создание парламента и принятие конституции подписали порядка 100 тысяч человек практически из всех префектур страны. Они в короткое время сумели создать мощную сеть из средства массовой информации, двух политических партий, конкурирующих между собой, которые потом, с 1890 года, когда появился парламент, десять лет практически непрерывно получали там большинство, несмотря на все ухищрения власти.

Яков Кротов: И что тут больше сыграло роль – синто, буддизм или секулярное западное влияние?

Александр Гнездилов: Здесь сыграли роль две вещи: с одной стороны, секулярное западное влияние. Сильного влияния ни синто, ни буддизма в идеологических текстах не ощущается, но, тем не менее, вторая вещь – они нашли, на что опереться в национальной традиции. На протяжении долгих столетий в Японии существовала определенная традиция участия других людей, кроме императора и правительства, в делах управления в виде совета. И восходит это к Конституции 17 статей принца Сетоку Тайси, который был регентом государства, наследником престола в начале VII века нашей эры. Конституция 17 статей написана в 604 году.

Само слово «конституция», которое используют японцы, это очень сильная модернизация. Конечно, в строгом смысле это не было настоящей конституцией. Тем не менее, это был некий свод законов, типа законов царя Хамурапи, и где то ли в предпоследней, то ли в последней статье содержалось упоминание о том, что одному решать сложные дела невозможно, нужно услышать разные точки зрения. И вот эта оговорка в одной из статей Конституции 604 года в дальнейшем стала основой для таких процедур в течение японской истории. Это началось еще до европеизации Японии: после экономического кризиса в 1840-е, чтобы разделить ответственность, самурайское, сегунское правительство Бакуфу решило советоваться с самурайскими кланами. А дальше отсюда естественным образом протянулась дорожка к учреждению парламента, постоянной представительной народной ассамблеи, которая высказывала бы свою точку зрения. Таким образом, японские либералы нашли, за что зацепиться, и это оказалась действительно многовековая традиция, закрепленная и в Клятве пяти пунктов императора 1868 года.

Яков Кротов: Но это, по-моему, плохо совместимо с буддизмом в таком виде. Почему Толстой его боялся? Он боялся Бога, присутствие которого он очень остро переживал. Толстой переживал существование некого начала, боялся в нем раствориться. У него был очень мощный опыт, скорее, может быть, медитативный, чем молитвенный, он не молился Ему, но был в Нем. А в буддизме, каким он предстает из учебника религиоведения для вузов, нет места толерантности, потому что там нет места догматам, разным позициям. И встает вопрос: вот эта толерантность – за счет существования разных точек зрения или за счет растворения, отказа от личности? Именно это, мне кажется, порождает страх многих европейцев перед буддизмом, но у многих это вызывает и стремление к буддизму – хочется раствориться. Свобода хороша тогда, когда это твоя свобода. А когда свобода есть, а тебя нет, — ну, зачем тебе такая свобода?

Александр Гнездилов: Это сложный вопрос. Я родился в 1986 году, но означает ли это, что свобода стала необходима только с моим рождением? Я думаю, она была и за 200 лет до меня.

Яков Кротов: Да, означает, потому что свобода не существует, если нет человека. А если есть хотя бы один Робинзон на необитаемом острове, уже встает проблема свободы и несвободы.

Александр Гнездилов: Штука в том, что автор Конституции 17 статей, принц Сетоку Тайси сыграл огромную роль в распространении буддизма. И самое древнее в мире деревянное здание – башня в монастыре Хорю-дзи – построена при Сетоку Тайси, и практически все древнейшие сохранившиеся буддистские артефакты в Японии связаны с ним, и во многих древнейших храмах мы найдем его статуи и изображения на свитках. Он совмещал идею некоего ограниченного первичного политического плюрализма (очень-очень зачаточного, конечно) с распространением буддизма, увязывал одно с другим.

Яков Кротов: В начале программы буддист и монах японского ордена Феликс Шведовский говорил больше о мире, чем о свободе, и ход этой мысли понятен. Я думаю, что в реальной ситуации человек, который стремится к миру, автоматически, сам того не осознавая, начинает стремиться к свободе, как к чужой, так и к своей. И здесь, наверное, то общее небо, где и верующие, и неверующие, и буддисты начинают соединяться и освобождаются для совместного творчества, для жизни, для мира и свободы.

Лама Буда Бадмаев: мне бы хотелось, чтобы люди стали добрее

— В наши дни в Петербургском дацане ежедневно ведется медицинский прием, в очереди можно видеть десятки людей. Чем тибетская медицина отличается от классической?

— Во-первых, тибетской медицине очень-очень много лет, она имеет огромный опыт. Во-вторых, ламы, монахи, которые отдали себя делу излечения людей от болезней, сами были йогинами. То или иное вещество они опробовали на себе и, благодаря тонкости своего восприятия, очень точно определяли, какое воздействие оно оказывает на организм, какую пользу приносит. И сегодня составители лекарственных препаратов пользуются этим опытом.

В тибетской медицине считается, что в организме 404 видов сосудов, каждый вид делится еще на огромное количество. И нарушение циркуляции в сосудах вызывает те или иные нарушения. Мы нормализуем эту циркуляцию.

Вообще-то, каждый монах должен быть сведущ в медицине.

— Сколько пациентов приходит к вам в день?

— Около 50. И не все буддисты. Мы не смотрим на вероисповедание. У меня есть опыт лечения и православных батюшек, и имамов.

— Взаимопомощь духовенства разных конфессий не может не радовать. Всегда ли все гладко проходит в таких случаях?

— Встречаются, конечно, определенные сложности. Например, настоятельница одного монастыря говорит: мне нельзя сюда (в здание дацана — ред.) заходить. Я спускался к ней в машину, диагностировал и говорил, какие лекарства сейчас принесут.

— Есть ли, на ваш взгляд, у российской сангхи (буддийской общины) сегодня проблема с единством?

— У сангхи нет проблем: есть очень много организаций — что, может, и правильно —, которые не хотят быть руководимыми. Буддийская традиционная Сангха России – крупнейшая и динамично развивающаяся буддийская организация, которая объединяет большинство буддистов нашей страны. Мы не хотим никем руководить. Как у религиозной организации, у нас есть внутренний устав, которому мы следуем. Кто этот устав признает, тот к нам присоединяется.

Более того, мы стараемся помогать другим буддистам, другим организациям – у нас существуют горизонтальные связи. Приезжал Кармапа (глава буддийской линии Карма Кагью, отличающейся от традиции Гелугпа, которой придерживается Буддийская традиционная Сангха России — ред. ), приходил пить чай, встречался с нашими прихожанами. Есть, допустим, тайские буддисты — они читают лекции у нас. Вьетнамцы у нас церемонии проводят. На нижнем этаже у нас есть дзензал. Поскольку мы единственный дацан здесь, мы не должны ни с кем ссориться.
Автокефальность (независимость- ред.) сангхи заключается в том, что мы не подвержены внешнему влиянию, ведем свою религиозную деятельность по собственному уставу. И если мы называемся сангха России, то должны быть полезны России.

— И нет конфликта с государственной властью из-за того, что Далай-лама — мировой духовный лидер тибетского буддизма школы Гелугпа, которой придерживается сангха, – не может получить разрешения на визит в Россию?

— Мы понимаем, что государство принимает те политические решения, которые ему сейчас полезны. Конечно, и другую сторону понимаем… Так или иначе это связано и с какими-то мировыми движениями.

На вопрос, когда Далай-лама приедет в Россию, я всегда отвечаю так же, как ответил Далай-лама на вопрос: когда вы вернетесь в Тибет? Он сказал: когда наступит время.

— Раз уж прозвучало слово «политика», не могу не затронуть одну из самых острых тем — Украина. В XXI веке война, гибнут люди в соседней братской стране, межгосударственные отношения хуже некуда. Как вы смотрите на эту ситуацию, когда и как она может нормализоваться?

— Я ездил много лет на Украину — у меня там есть ученики-буддисты — и видел, как идут эти процессы, плохие процессы, распространение антироссийских взглядов и многое другое. Это же не на пустом месте все произошло. Когда это все начиналось на Украине, я говорил, что надо вести работу не с теми мигрантами, которые из Таджикистана и Узбекистана, а с нашими соседями-украинцами, молдаванами, белорусами. А мы фактически не занимались укреплением этих связей.

Вместо дружелюбия и сострадания, наоборот, сеяние ненависти. Это первая причина того, что между двумя братскими, родственными народами сегодня происходят такие явления. Ненависть, озлобленность не приносят никакой пользы. Поэтому с ненавистью, даже если она справедлива, надо бороться, надо уметь прощать. Из-за ненависти, озлобленности каждая из двух сторон допускает, что тех или иных можно убивать. Попираются духовные законы. Там, где большинство людей нарушают обет не убивать, идет война.

Чтобы это прекратилось, надо менять сознание людей. Надо раскаяться, осознать пагубность ненависти и насилия, перебороть свой эгоизм, простить всех и полюбить друг друга снова. Когда-нибудь люди научатся этому и придут к убеждению, что хватит убивать, сеять между собой злобу, давайте жить мирно и друг друга любить! Тогда будет счастье на этой земле.

— Казалось бы, уже после Первой мировой войны человечество было научено горьким опытом, что это — преступление и ужас, который не должен повториться. Но через пару десятилетий началась Вторая мировая. А в наши дни, в связи с украинской ситуацией, антироссийскими санкциями и политикой США на Ближнем Востоке, заговорили об угрозе Третьей мировой. Что вы об этом думаете?

— Идет попрание духовных законов. Люди не умеют прощать, не умеют раскаиваться, во власти гордыни… Никто не должен считать, что он выше кого-то. Мир должен быть главной задачей цивилизации. Мы должны создавать условия для развития духовности в мире. Если этого не будет, тогда мир ждет угроза того или иного катаклизма. Эти катаклизмы и так происходят.

— Важное условие для развития духовности, как понимаю, существование соответствующих религиозных центров. Сколько лам, монахов живет сегодня у вас в дацане?

— 17 священнослужителей. Все россияне.

— Все этнические буддисты?

— Нет. Двое русские: Антон и Максим. Один — немец по национальности.

— Какова динамика численности общины в последние годы?

— Думаю, что идет увеличение. В большие праздники у нас не хватает места в большом зале (вмещающем 500 человек), а на Новый год люди не помещаются во дворе.

— Как сегодня обстоят дела у питерских буддистов с площадями и помещениями?

— Мы благодарны администрации Петербурга во главе с Георгием Сергеевичем Полтавченко за то, что очень многие давно назревшие вопросы решаются. Нам передали землю, исконно принадлежавшую дацану. У нас будет достаточно места для выполнения религиозных обрядов. Главное, чтобы начатый процесс продолжился.

Буддизм с точки зрения программиста / Хабр

У Будды не было ничего.
Когда он умер, делили наследство.
Каждый взял что-то себе.

Здравствуйте, меня зовут Сергей, я работаю JavaScript-программистом, и я — буддист. Но совсем не такой, каким вы меня только что представили. Наверняка, при прочтении слова «буддист», в вашей голове всплывает либо образ улыбчивого азиата в оранжевом одеянии, либо образ безработного хиппи-вегана, путешествующего по Индии, занимающегося йогой и ищущего «просветления» в сомнительных религиозных практиках. Так вот, я ни то, и ни другое. Так кто же я? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно для начала поближе познакомиться с историей буддизма.

Краткий экскурс в историю буддизма

Около трех с половиной тысяч лет назад Древняя Индия была завоевана ариями — одним из индоевропейских племен, пришедшем в Индию с предгорий Кавказа через территорию современного Ирана. Немного отклонившись от основной темы поста, скажу, что с этим завоеванием связано много интересных фактов. Именно потому, что кроме Индии эти племена завоевали также территории Европы и Ирана, все европейские, персидский и индийские языки родственны друг другу и входят в одну языковую семью. Вы же понимаете санскритское слово «веды» без перевода, верно? И именно по названию места происхождения этих племен в английском языке европеоидная раса называется caucasian race. А также именно по названию этого племени французский граф Жозев Артюр де Гобино дал имя своей печально известной расовой теории, позже популяризованной и претворенной в жизнь Адольфом Гитлером. Но давайте вернемся назад к нашей теме.

Завоевание Индии арийскими племенами запустило тектонический социальный сдвиг и смешение цивилизаций, через несколько веков приведшее к культурному расцвету страны. В ходе этого расцвета примерно две с половиной тысячи лет назад среди множества древнеиндийских религий и школ возникло уникальное философское учение — буддизм. Доподлинно неизвестно существовал ли его основатель Будда на самом деле или может быть это лишь красивая история, а сама философская школа была создана группой разных людей. Но это абсолютно неважно. Красота и глубина мысли этого учения быстро сделало его популярным. И чем популярнее оно становилось, тем более оно отдалялось от своей сути.

Вначале из философской школы оно превратилось в плеяду различных школ и сект, которые все же сохраняли первоначальный дух учения. Потом при покровительстве некоторых царей из плеяды школ и сект буддизм начал становится более-менее классической религией, потихоньку вбирая в себя всю мистику и космологию индийских верований. Во время правления царя Ашоки буддизм окончательно сформировался как официальная религия, и с каждым удачным военным походом царя распространялся все дальше и все больше популяризовывался внутри его огромной империи. Начались первые серьезные гонения на тех, кто «неправильно толковал» учение Будды. С ростом популярности буддизма к первоначальному учению все больше и больше подмешивались различные народные суеверия, в конце концов превращая все в полный сюр: три раза обойдешь ступу (религиозное буддийское строение) по часовой стрелке — будет тебе счастье. Из оригинального учения буддизм, как и любая другая религия, превратился в кучу ритуалов.

Последний шаг к превращению буддизма в языческое идолопоклонничество сделали, вы не поверите, греки. Дело в том, что в результате многочисленных завоеваний Александра Македонского на северо-западе Индийского полуострова образовалось громадное греческое царство, просуществовавшее целых два столетия. В это время произошло смешение буддизма с греческой культурой, многие греки и даже некоторые из их царей приняли буддизм и привнесли в него частичку своей культуры. До греческого влияния Будда воспринимался обычным человеком, и являлся скорее идеей, нежели конкретным персонажем. Он никогда не изображался в антропоморфной форме, чаще всего его рисовали просто в виде круга света. Греки же привнесли в буддизм обожествление и героизацию Будды, сделав его на свой вкус этаким героем-полубогом. Также они стали изображать его антропоморфно и закрепили его образ в виде статуй юноши, одетого в греческую тогу и медитирующего, сидя в позе лотоса. С появлением статуй началось доселе невиданное — Будде начали поклоняться. Ранее описанные суеверия лишь усилились, появилось еще больше ритуалов: вроде потрешь ладонь о правую ягодицу золотой статуи Будды — богатство обретешь, потрешь о нос — счастлив будешь.

К этому времени буддийское учение сильно изменилось. Оно больше не было похоже на изначальную философско-этическую школу, а являлось уже абсолютно классической религией со всеми присущими ей недостатками. Именно в таком виде буддизм и распространился по всей остальной Азии, по мере продвижения вбирая в себя местный колорит. Самый яркий пример такого колорита — тибетский буддизм, вобравший в себя всю тягу тибетцев к мистицизму, магии и эзотерике. В любом случае этот буддизм уже был настолько далек от первоисточника, что было совсем непонятно, что в нем осталось от оригинального учения, а не было привнесено местными верованиями и суевериями.

Но была одна линия передачи учения, которая почти не исказилась за долгие века, так как постоянно очищалась от примесей. Это был отнюдь не автоматический процесс — просто все, кто после долгих размышлений, используя силу своего разума, очищал буддийское учение от бредовых ритуалов и суеверий, выделяя лишь самую суть, всегда возвращались назад к оригиналу. В шестом веке нашей эры эта линия передачи учения пришла из Индии в Китай, где получила название Чань. В Китае чань-буддизм впитал в себя самые лучшие идеи из даосизма, но остался верен оригинальным принципам. Следуя учению Будды, который советовал крайне скептически относиться даже к его собственным словам, чань-буддизм также отрицал любые абсолютные авторитеты. Этот принцип был лаконичнее всего выражен в известном изречении одного из патриархов чань-буддизма Линь Цзы: «Встретишь Будду — убей Будду» — что-то вроде библейского «Не сотвори себе кумира».

Из Китая чань-буддизм попал в средневековую Японию, где получил название дзен. Само японское слово «дзен», как и китайское слово «чань» — являются переводом оригинального санскритского слова «дхьяна» — означающего созерцание. Почему так? Потому что в дзен-буддизме нет никаких ритуалов, нужно лишь понимание буддийских идей и практика медитации — созерцание Вселенной и самого себя. Обсуждение и объяснение идей в дзен-буддизме помимо стандартных методов практикуется в виде парадоксальных загадок — коанов.

Однако, с распространением и ростом популярности в Японии, дзен-буддизм все же оброс некоторыми ритуалами, суевериями и культурными особенностями. С другой стороны, слившись во взаимном культурном круговороте с японской культурой, он оказал громадное влияние на такие вещи как японский садово-ландшафтный дизайн, икебану, сады камней, японскую каллиграфию, японскую тушевую живопись, поэзию хокку и японские боевые искусства.

Последний цикл очищения произошел в середине 20 века, когда дзен-буддизм обрел популярность на Западе. Критический ум американцев и европейцев крайне благоприятно воспринял основные идеи дзен-буддизма, очистив оригинальную идею от налипших на нее в Японии культурных особенностей. Так и возник абсолютно нерелигиозный, полностью светский западный подход, который относится к буддизму не как к религии, а как к очень интересному и полезному философско-этическому учению. Именно такой вид буддизма импонирует лично мне. Никаких бритых голов и оранжевых тог — только чистое понимание идей и практика медитации. Ничего лишнего.

В этой статье я хочу разобрать основные идеи и концепции буддийского учения с точки зрения обычного критически мыслящего человека — без примесей религии, магии, суеверий, мистики, эзотерики и прочего мусора, которым полны книги и статьи по какому-нибудь тибетскому буддизму Алмазного Пути и прочим путям поиска одухотворенности и просветления для хиппи и кришнаитов.

Понимание этих идей и концепций не так просто, как кажется на первый взгляд. Я приложу все усилия, чтобы объяснить их в наиболее доступной и понятной форме. Но для начала давайте послушаем сказку…

Сказка

Две тысячи пятьсот лет назад на севере Индии находился город-государство Капилавасту. Правил в нем раджа по имени Шуддходана Гаутама из рода Шакья. Когда его жена Махамайя родила ему долгожданного сына Сиддхартху, придворные мудрецы предсказали двойственное будущее новорожденного. Они поведали царю, что его сын либо станет величайшим из царей и покорит всю Индию, либо станет великим религиозным деятелем. Желая видеть своего наследника великим правителем, царь Шуддходана решил оградить сына от влияния любых религиозных учений и запретил выпускать его из своего великолепного дворца, полного любых плотских наслаждений, чтобы сын не видел ничего, что могло побудить его к духовным поискам. По достижению сыном 16 лет царь поженил его на девушке, которая родила ему сына. И хоть юный Сиддхартха был склонен к саморефлексии и размышлениям о природе вещей, он не решался противоречить отцу.

Таким образом, он прожил в положении заключенного до 29 лет. И тогда он решил все же посмотреть, что находится за пределами отцовского дворца. Уговорив своего ближайшего слугу помочь ему сбежать, он выбрался из дворца и пошел смотреть мир. Первым делом принц, которого во дворце всегда окружали молодые слуги и наложницы, встретил старика — слуга рассказал ему о том, что делает с человеком старение. Затем никогда не видевшему во дворце болеющих людей принцу повстречался смертельно больной человек — слуга рассказал ему о существовании страшных болезней. После принц, никогда не видевший смерти, увидел лежащее на обочине дороги мертвое тело — слуга рассказал ему, что жизненный путь любого человека заканчивается смертью. И в конце путешествия, Сиддхартха Гаутама встретил аскета, отрекшегося от всего мирского и посвятившего себя поиску смысла жизни. Увиденное так поразило его, что вернувшись во дворец, царевич долго размышлял — ему не давали покоя мысли о человеческих страданиях. Следующей ночью он сбежал из дворца и решил последовать примеру аскета, отправившись на поиски ответа на вопрос, как победить страдания.

Бродя по джунглям, беглец Сиддхартха натолкнулся на группу йогов и присоединился к ним. Он провел с ними много лет, следуя их учению и занимаясь постоянным самоистязанием и голодовками. Но однажды Сиддхартха осознал, что путь самоистязания и самобичевания настолько же неправилен, сколь и путь наслаждений и излишеств, которому он следовал, живя в отцовском дворце. Он ушел из группы йогов, сел под ближайшим фиговым деревом и предался размышлениям. После долгого самокопания он осознал, как победить страдание, и так сказать, пробудился от многолетнего сна разума и стал Буддой (праиндоевропейский корень «буд» нам также очень хорошо понятен без перевода). После обретения просветления Будда встал из под фигового дерева (ставшего в последствие называться священной фигой) и пошел проповедовать свое собственное учение, называемое на санскрите дхармой.

Вокруг новоиспеченного учителя и его учения образовалась группа последователей, называемая на санскрите сангхой. Всю оставшуюся жизнь Будда путешествовал вместе с учениками, проповедуя свое учение людям. В возрасте 80 лет он умер в окружении своих учеников, завещая им продолжать дело его жизни.

Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец. А теперь давайте разберемся, какое такое просветление обрел Будда и в чем все-таки состояло его учение.

Четыре облагораживающих истины

После того как принц Сиддхартха повстречал на дороге старика, больного и мертвеца, он пытался найти ответ на вопрос о том, как можно прекратить страдания. Найденный им ответ он сформулировал как четыре облагораживающих истины:

1. Страдание существует

   Здесь нужно сделать отступление и поговорить о том, что такое страдание. Санскритское слово «дуккха», которое на русский обычно переводят как «страдание», имеет гораздо более широкое значение.

   Дуккха включает в себя не только физические страдания, сопровождающие человека по жизни (старение и немощность, болезнь, мучения и смерть), но также и душевные страдания (грусть, скорбь, беспокойство, страх, депрессия). Особенно Сиддхартха выделял такие страдания как «разъединение с тем, что нравится» — разлука с любимым, смерть родителей, ребенка, или супруга, «соединение с тем, что не нравится» — например, брак с нелюбимым супругом, и «невозможность достичь желаемого» — под этим имеется в виду неимение финансовой возможности купить что-то, невозможность влюбить в себя того, в кого влюблен ты, невозможность найти призвание в жизни или сделать карьеру в какой-то области, невозможность иметь детей, не смотря на желание и так далее.

   Будда сделал одно крайне важное замечание о природе страданий — переживание страдания является частью внутреннего мира человека, во внешнем мире не существует страданий — страдание субъективно, а не объективно.

2. У страдания есть причина

   Сиддхартха выделял несколько причин страданий.

   Первая причина — жажда удовольствий. Удовольствие от удовлетворения своих желаний имеет очень скоротечный эффект. Человек купил новую квартиру и через какое-то время начинает задумываться, что, наверное, ему нужна квартира побольше или даже дом. Человек купил новую машину — через месяц удовольствие от покупки уже совсем не то, что в первые дни. Муж ушел от жены к молодой любовнице — через год эйфория заканчивается, начинается бытовуха и он опять смотрит на других женщин. Через короткое время после удовлетворения предыдущих желаний появляются новые. Таким образом получается замкнутый цикл по удовлетворению желаний. Чем больше желаний не могут быть удовлетворены, тем больше растут страдания.

   Вторая причина — это непостоянство и изменчивость мира. Все наши эмоции и переживания симметричны — радость симметрична грусти, любовь симметрична ненависти, а привязанность симметрична скорби — поэтому когда происходят какие-то изменения, положительное переживание сменяется отрицательным. Например, если ребенок очень любит свою игрушку, то когда она ломается, ребенок расстраивается и плачет. Если жена любит и привязана к мужу, то при его гибели она будет очень сильно грустить и скорбеть. Если муж любит жену, а она уходит от него к другому, то он начинает ненавидеть ее саму и ее нового возлюбленного. Если мы что-то имеем, то при потере этого страдаем.

   Третья причина — это неведение или заблуждения о природе реальности. Действия человека, исходящие из его неправильных представлений о мире, будут всегда приводить его к страданию. Прекрасной иллюстрацией этого принципа может служить недавний хабрапост про переезд в Минск.

3. Страдание можно прекратить

   Сиддхартха утверждал, что страдания можно прекратить, и что после устранения всех страданий достигается состояние абсолютного успокоения, в котором ты не испытываешь ни ненужных привязанностей, ни ненависти, ни грусти, ни зависти, ни скорби, ни других загрязнений ума, в котором ты точно осознаешь реальность такой, какая она есть, и в котором у тебя нет лишних желаний. Это состояние называется нирвана, а момент перехода в него — просветление или пробуждение, а сам перешедший в это состояние соответственно становится Буддой. И в момент своей смерти просветленный будет абсолютно спокоен и счастлив, не жалея ни о чем в свой жизни.

   Нужно отметить, что отсутствие лишних желаний не означает отсутствия любых желаний вообще, но понимание того, что истинно важно и действительно нужно.

4. Есть путь к прекращению страдания

   Сиддхартха утверждал, что знает путь к состоянию нирваны. «Срединный путь» — золотая середина между физическими и духовными потребностями, между наслаждениями и аскетизмом без впадения в крайности. Он назвал этот путь «Облагораживающим Восьмеричным Путем». Вообще, обычно на русском его называют Благородный Восьмеричный Путь, как и Четыре Облагораживающих Истины обычно переводят как Четыре Благородных Истины, но мне больше импонирует слово «облагораживающий», так как оно лучше передает процессуальность того, как следование этому пути и понимание этих истин облагораживает человека.

Облагораживающий Восьмеричный путь

Давайте разберемся в чем именно заключается восьмеричный путь. Как понятно из названия, он состоит из восьми пунктов.

1. Правильное понимание

   Самым первым и самым важным шагом к освобождению принц Сиддхартха считал отсутствие заблуждений о природе реальности — понимание того, что все таково, какое оно есть, и что все подвержено закону причин и следствий.

   Тут мне стоит сделать довольно большое отступление и рассказать как именно понимал природу реальности сам Будда, а также поговорить о таких понятиях как пустотность, круговорот сансары и реинкарнация.

   Итак, по-мнению Будды самой сутью всего сущего является пустотность — отсутствие у чего бы то ни было каких-либо внутренних свойств. Все свойства любого объекта и даже его сущность могут быть определены только при его взаимодействии с другими объектами. Подобные идеи очень похожи на поиск великим немецким философом Иммануилом Кантом так и не найденной им «вещи в себе».

   Чтобы лучше понять эту идею, представьте себе вселенную, в которой есть только один шар и ничего больше. Можем ли мы сказать, что в этой вселенной есть пространство? Нет, не можем. В такой Вселенной нет ни одной точки отсчета, не связанной с этим шаром, поэтому в ней невозможно определить движение этого шара, а без движения мы не можем заявить о существовании пространства. А можем ли мы сказать, что в этой вселенной есть время? Тоже не можем. Без движения в этой вселенной ничего не меняется, поэтому концепция времени в такой вселенной точно также была бы излишней. А теперь давайте представим вселенную с двумя шарами, на некотором расстоянии друг от друга. В этой вселенной мы можем взять один из шаров за точку отсчета, провести прямую к другому шару и измерить расстояние от одного до другого шара. То есть в такой вселенной уже есть одномерное пространство. Далее, на эти два шара начинает действовать гравитация, и они притягиваются друг к другу. То есть у нас есть движение и изменение координат, и мы можем определить существование времени. Но есть ли у нас в такой вселенной масса? Нет, ведь для определения массы из ньютоновской формулы силы гравитации двух объектов недостаточно — для этого потребуется уже вселенная с тремя объектами. Только тогда мы сможем увидеть, что один из объектов притягивается ко второму, совсем не с такой же силой как третьему, и откроем существование массы.

   При рассуждениях о пустотности Будда говорил о «составных вещах». Суть этих рассуждений — тот принцип, который в современном научном языке обычно называют эмерджентностью — понятие о том, что целое — это нечто большее, чем сумма всех его составляющих. Чай — это нечто большее, чем вода и лепестки листьев, а атом водорода — это нечто большее, чем протон и электрон. Последними словами Будды перед смертью было обращение к своим ученикам: «Помните, что все составное недолговечно». Таким образом, он говорил о том, что он сам, как и любой человек, как и все составное недолговечен и подвержен исчезанию, что все течет и все меняется. Он призывал не бояться этого, а воспринимать как неумолимую данность. Наши родители однажды умрут, мы умрем, наши дети умрут, построенный нами дом рассыплется, наша цивилизация однажды падет, а наша планета будет сожжена Солнцем. Но в этом нет ничего плохого — оно такое, как оно есть. Понимание этого и есть правильное понимание.

   Вот еще один пример. Лучшей иллюстрацией пустотности, как учил чань-буддийский патриарх Линь Цзы, является дырка в деревенском туалете. Здесь я лучше приведу цитату из книги Виктора Пелевина:

   Представьте себе, грязный и засранный нужник. Есть ли в нем хоть что-нибудь чистое? Есть. Это дыра в его центре. Ее ничего не может испачкать. Все просто упадет сквозь нее вниз. У дыры нет ни краев, ни границ, ни формы – все это есть только у стульчака. И вместе с тем весь храм нечистоты существует исключительно благодаря этой дыре. Эта дыра – самое главное в отхожем месте, и в то же время нечто такое, что не имеет к нему никакого отношения вообще. Больше того, дыру делает дырой не ее собственная природа, а то, что устроено вокруг нее людьми: нужник.

   Суть вещам придает наше сознание, но это является лишь иллюзией. Мы думаем о времени, как о секундах, минутах, часах и неделях. Но в реальности никаких секунд и недель не существует — они лишь в нашей голове, а время просто течет. Мы думаем о лесе как о целом, но в сущности это просто куча деревьев и кустов.

   Еще можно сказать, что пустотность — это иллюзия восприятия группы событий как материальных вещей. Например, мы воспринимаем группы событий взаимодействия протона и электрона как атом. Группу событий взаимодействий атомов друг между другом как молекулу. Группу событий взаимодействий молекул как клетку. А группу событий взаимодействий клеток друг между другом как живое существо. Таким образом, человек, его сознание и его собственное Я — это всего лишь иллюзия восприятия сложной структуры событий взаимодействия элементарных частиц, как чего-то материального. Именно, эту иллюзорность имеют в виду, буддисты, когда говорят, что на самом деле нет ничего.

   Тут, я понял, что меня занесло не туда, поэтому давайте оставим пустотность и пойдем дальше. Последнее, что я могу сказать о ней — пустотность очень хорошо согласуется с гипотезой математической вселенной, о которой я писал в своем предыдущем хабрапосте.

   Теперь давайте поговорим о таком принципе как круговорот Сансары, или как его еще называют колесо Сансары. Его суть состоит в том, все течет, но ничего не меняется. Все в нашем мире подвержено действию закона причин и следствий. И любые действия являются причинами противодействий. А эти противодействия в свою очередь являются причинами действий. Применительно ко всей вселенной в целом, этот принцип заключается в цикличности происходящего, а применительно к человечеству — он выглядит как спиральность истории. Все в нашем мире циклично, как маятник — идет то в одну, то в другую сторону, но всегда сохраняет баланс — как Инь и Янь. Круговорот сансары проявляется во всем — в физике элементарных частиц (частицы-волны идут по синусоиде), в естественном отборе и экосистемах, в политических системах.

   Возьмем к примеру историю человечества. Любая система подвержена закостенению (старости) — крупные проблемы не решаются десятилетиями, собственность концентрируется в руках небольшой социальной страты, а у молодежи нет никаких перспектив. На фоне проблем и деградации этой системы все разваливается (смерть). На осколках этого государства начинается полный хаос, из которого появляется новая сила, железной рукой наводящая порядок (зрелость). Но потом и эта новая сила дряхлеет и все начинается вновь.

   На примере России — царский режим рухнул под тяжестью противоречий и проблем, и начался хаос, породивший Ленина и Сталина, которые навели жуткий, но все-таки порядок. После система накопила свои противоречия и проблемы и также рухнула, и опять наступил хаос, породивший Путина, который навел противоречивый, но все-таки порядок. Теперь и его режим также порос проблемами и противоречиями.

   И это относится ко всем странам. После крушения поросшего проблемами королевского режима во Франции, произошла Великая Французская Революция, пролившая реки крови и уничтожившая все вокруг. И через 8 лет хаос порождает генерала Бонапарт, положившего конец хаосу, наведшему порядок и приведшему страну к процветанию. А дальше все опять пошло на новый круг и закончилось для Франции катастрофой.

   И левая, и правая политические идеологии имеют свою роль в этом круговороте. Правая строит и наводит порядок, но ведет к закостенению. Левая разрушает и сеет хаос, но дает дорогу новому. Точно также и биологическая эволюция невозможна без смерти, так и политическая эволюция невозможна без любителей все отнять и поделить.

   Из принципа круговорота Сансары вытекает такое явление как круговорот реинкарнаций. Если все уже повторялось, и все еще повторится бесконечное число раз, то все последующие личности будут походить на уже когда-то существовавшие. Еще бесконечное число раз будут появляться такие безумные диктаторы как Гитлер или Пол Пот, еще бесконечное количество раз будут появляться такие гениальные ученые как Эйнштейн, еще бесконечное количество раз будут появляться такие прекрасные певцы как Фредди Меркьюри. И даже такие люди как я, или как вы уже рождались, испытывали примерно такие же переживания, проживали похожую жизнь и умирали. И будут рождаться, проживать и умирать. Все это бесконечный круговорот реинкарнаций. Не нужно воспринимать это через призму мистицизма. Не существует никакого переселения душ и прочей эзотерики. Основная идея состоит в том, что все повторяется, и ничто не ново под луной.

   Иногда реинкарнацию также рассматривают с точки зрения круговорота веществ в природе. Когда вы умрете, ваше тело закопают в землю и оно разложится. Вещества, содержащиеся в вашем теле, при разложении попадут в землю, оттуда их впитают корни растения, которое благодаря этому вырастет. Так часть вас станет растением. Потом это растение будет съедено птицей и благодаря полученным питательным веществам, птица отложит яйцо. Из яйца вылупится птенец. Так часть вас станет птенцом. Птенец вырастет и станет птицей, которую застрелит охотник. Этой птицей наестся охотник и его жена, которая потратит полученную энергию на вынашивание плода, который в последствие станет ребенком. Так часть вас станет другим человеком. А другая часть вас может стать камнем или рекой или чем угодно еще. И прямо сейчас в ваших жилах может течь кровь, вода которой раньше текла в Ганге, а кальций в ваших костях раньше был частью костей птеродактиля. Это также является частью понятия о реинкарнации. Но давайте двигаться дальше.

   Хотя Сиддхартха охотно разговаривал с учениками о природе всего сущего, на некоторые вопросы он предпочитал не отвечать и хранил благородное молчание. Он утверждал, что на эти вопросы мы просто не можем дать ответы: создал ли кто-то нашу Вселенную или нет, бесконечна она или нет, вечна она или нет. Будда утверждал, что эти безответные вопросы бессмысленны — ответ на них никак не повлияет на нашу жизнь и поступки, да и вряд ли они вообще доступны для познания человеком. А раз невозможно определить «первопричину круговорота сансары», то нечего и придумывать лишнего. Именно поэтому в буддизме полностью отсутствуют какие-либо представления о Боге-Творце. Основным вопросом буддизма в отличие от теистических религий является не «Почему мы здесь?», а «Мы здесь. И что теперь?».

2. Правильное намерение

   Необходимо от чистого сердца принять твёрдое решение следовать пути, ведущему к освобождению и нирване, а также взращивать в себе любящую доброту по отношению ко всем живым существам.

3. Правильная речь

   Будда утверждал, что наши слова имеют большие последствия. Поэтому нужно следить за тем, что мы говорим.
   Нужно воздерживаться от лжи, говорить правду и держать свое слово. Нужно воздерживаться от речей, сеющих распри и не говорить того, что может поссорить людей. Нужно воздерживаться от грубых слов, а говорить вежливо и использовать риторику, чтобы достучаться до умов людей. Также нужно воздерживаться от пустословия и вкладывать в каждое свое слово как можно больше смысла, говорить то, что направит собеседника в правильную сторону.

   Самым сложным из вышеперечисленного является воздержание от лжи, и в первую очередь от лжи перед самим собой. Особенно трудно ответить для себя на вопросы, честный ответ на которые повлечет за собой необходимость действовать и резкие изменения в жизни. Если вы признаетесь себе, что ненавидите своего супруга, то вам придется развестись. Если вы признаетесь себе, что вам не нравится ваша работа, то вам придется уволиться и начать искать новую. Это очень страшно. Но если вы будете продолжать лгать сами себе, то ваша жизнь будет становится все хуже и хуже. Горькая правда всегда лучше сладкой лжи.

4. Правильное поведение

   Будда советовал последователям принимать пять обетов:

   • Я буду воздерживаться от отнятия жизни — этот обет означает, что в любой ситуации нужно стараться избегать отнятия жизни. Это не обязательно означает вегетарианство — хотя многие буддисты действительно становятся вегетарианцами, многие другие едят мясо, так как это необходимо для выживания. Это также не означает радикального пацифизма и отказа от службы в армии. Служба в армии, защищающую население страны от нападений — это не плохо. Плохо — служить в армии, ведущей захватнические войны. Но в любом другом случае, даже когда вы видите комара или паучка, и у вас стоит выбор убить или не убить — лучше воздержаться от убийства.

   • Я не буду брать того, чего мне не дают — этот обет означает не только «я не буду красть». Это также обозначает, что если вам в жизни что-то не достается, то наиболее вероятно оно вам и не нужно. Что не нужно изменять себе, чтобы заслужить любовь человека, которой вас не любит. Что не нужно скрывать свои намерения, чтобы добиться чего-то и если не получилось, то принимать это как есть.

   • Я буду воздерживаться от неверного поведения под влиянием жажды — этот обет означает, что вы должны пытаться воздерживаться от неверных поступков из-за жажды денег, власти, секса или еды. Не стоит обманывать стариков ради денег, заводить любовницу, если это расстроит вашу любимую жену, приступать свои принципы ради того, что за вас проголосуют больше избирателей.

   • Я буду воздерживаться от лжи — ко лжи люди относятся гораздо менее серьезно, чем к убийству или краже. Именно поэтому воздерживаться от лжи, особенно от лжи самому себе, труднее всего. Часто ложь кажется незначительной и не причиняющей вреда, но все же часто ложь имеет негативные последствия. Если вы врете жене, что вазу разбил кот, а не вы — это может помочь вам избежать гнева жены, но кот может быть наказан.

   • Я буду воздерживаться от ядов, вызывающих безрассудство — это не означает полного отказа от алкоголя, наркотиков, сахара, табака или кофеина. Ведь аскетизм также неверен как и излишние наслаждения — нужно идти по срединному пути. Если вам нравится ужинать с бокалом вина — в этом нет ничего плохого. Нужно лишь ограничивать себя разумными пределами. Помните, что потребляя алкоголь или сахар, вы в первую очередь вредите сами себе.

     Суть всех этих обетов может быть сведена к одной фразе: я буду воздерживаться от причинения вреда. Ведь и отнять жизнь, и взять то, что тебе не принадлежит, и причинить кому-то боль из-за собственной жажды, и солгать, и быть под воздействием сильно опьяняющих веществ — это значит причинить кому-то вред или создать потенциальную возможность для этого.

     А теперь давайте поговорим про такое понятие, как карма. Большинство людей имеют крайне неправильное представление о ней, думая будто карма — это такой счетчик плюсов и минусов как на Хабре, и за хорошее поведение ты получаешь плюсы, а за плохое минусы от какого-то невидимого судьи. Как я уже говорил, в буддизме нет Бога-Творца или Бога-Судьи. Механизм кармы работает автоматически — он происходит из все того же закона причин и следствий. Делая добрые дела вы порождаете причинно-следственные цепочки добра, которое потом вернется к вам, а ведя себя неправильно вы порождаете цепочки зла, которе тоже непременно к вам вернется.

     Проще всего рассмотреть механизм работы кармы на примере коротких цепочек. Например, вы в магазине недополучили сдачу и у вас есть два варианта действий: наорать на кассира или сказать ей об этом вежливо. Если вы выберете первый, то вы породите цепочку зла — вы наорали на кассира, у нее испортилось настроение, она нахамила следующему покупателю, который и так злой после трудного дня на работе, тот выходит из магазина и идет домой, где орет на своего сына за тройку в дневнике, а его сын идет гулять в плохом настроении и со зла пинает мяч прямо по стеклу вашей машины. Если же вы выберете второй вариант, и скажете кассиру о недостатке сдачи вежливо, и может быть даже сделаете ей комплимент, а потом, например, забудете кошелек в магазине, то велика вероятность, что пораженная вашей вежливостью кассирша выбежит за вами, чтобы вернуть кошелек. У меня получились довольно надуманные и синтетические примеры, но я думаю, что общий принцип работы кармы вполне понятен. В реальности, конечно, эти цепочки гораздо длиннее и запутаннее, но суть остается та же.

5. Правильный образ жизни

   Так как труд занимает довольно весомую часть жизни, то нужно стремиться зарабатывать на жизнь, принося другим людям пользу, а не вред. Некоторые буддисты считают недопустимым работать на производстве оружия или скотобойне, так как считают, что эти профессии приносят вред людям и животным, другие же и я в том числе относятся к этим профессиям более спокойно. С чем согласны все, так это с тем, что заработок на жизнь обманом, мошенничеством, производством и продажей наркотиков и любой другой игрой на пороках людей — это точно неправильно, и этого стоит избегать. Стоит заниматься чем-то, что нравится самому и приносит пользу другим — любое дело, совершаемое от чистого сердца, безвозмездно и без желания получить какую-либо выгоду для себя, дает гораздо лучшие результаты, чем совершаемое «без души». Наилучших результатов добиваются те, кто не думает о результате, а кому нравится сам процесс.

   Особенно ценится альтруизм и готовность жертвовать чем-то ради других — благотворительность, донорство крови или органов, пожертвования организациям, которые по вашему мнению занимаются правильными делами. Некоторые буддисты негативно относятся к посмертному пожертвованию органов нуждающимся, но многие (и я в том числе) считают это абсолютным благом.

6. Правильное усилие

7. Правильное памятование

8. Правильное сосредоточение

   Правильные усилие, памятование и сосредоточение состоит в практике созерцательной медитации. Для этого вам нужно просто сесть в удобную позу, закрыть глаза, замедлить дыхание и начать считать вздохи от одного до десяти, а после десятого опять возвращаться к первому. Это правильное сосредоточение. Так ваш ум успокоится, но необходимость небольшого ментального усилия для того, чтобы делать перенос счета с десяти на один не даст вам заснуть, и вы будете оставаться в концентрации. Это правильное усилие. В таком состоянии случайные мысли будут появляться и затухать у вас в уме, а вы сможете созерцать свои ощущения и свою внутреннюю природу такой, какая она есть. Это правильное памятование. Это самый простейший и самый эффективный способ медитации. Если вы хотите изучить более сложные техники, то я могу порекомендовать вам для этого приложение Headspace и его бесчисленные аналоги.

Три драгоценности

Основным «символом веры» буддизма считаются три ценности или другими словами три драгоценности:

1. Будда — как символ вдохновления и как символ достижимости нирваны

2. Дхарма — учение, как символ понимания природы Вселенной

3. Сангха — община, а в более широком смысле те люди, с которыми мы идем бок о бок по жизни

Заключение

Я надеюсь, что вам понравился пост, и я действительно смог объяснить все понятия буддизма без той эзотерической мути, которой обычно полны статьи о нем.

Спасибо за прочтение!

Дом Будды. Дацаны и хурулы России

У каждого, кто интересуется буддистским учением, возникает вопрос: «Это религия или жизненная философия?». Пресс-служба Главгосэкспертизы не претендует на то, чтобы дать на него ответ. Но, возможно, он найдется, если разобраться в особенностях архитектуры буддийских храмов и монастырей.

Буддизм, возникший в середине I тысячелетия до н.э, в Индии, распространился по разным странам. Сегодня буддийские храмы есть в Японии, Китае, Южной Корее, Тибете, Непале. В Таиланде 31 200 храма, и недавно пресс-служба Главгосэкспертизы рассказывала о самом красивом и знаменитом из них — Ват Арун в Бангкоке. В нашей стране буддизм появился примерно в XVII-XVIII столетиях, когда в состав Российской империи вошли земли, на которых обитали народы монгольского происхождения, калмыки и буряты.

Как и другие культовые сооружения, буддистский храм – это место паломничества и поклонения, здесь же обитают монахи (в этом плане храм не отличается от монастыря). Он представляет собой комплекс из нескольких типов строений, окруженный стеной с мощными воротами: внутреннее пространство должно быть защищено от посторонних звуков, запахов и зрелищ. Здесь – особый мир.

Сам храм – это здание (чаще всего – пагода), в котором люди молятся, медитируют, преклоняются перед Буддой и делают подношения. Часто на территории располагаются сразу несколько храмов. Второй обязательный элемент комплекса – ступа, которых тоже чаще всего несколько. Как правило, ступа – монолитное сооружение, которое изначально играло роль могильного памятника. В ступы помещали пепел, оставшийся после кремации покойника. Постепенно они превратились в реликварии, где содержатся останки выдающихся личностей. Но современные ступы совсем не обязательно должны хранить в себе частичку Будды – более того, таких сооружений в мире очень немного, и каждое из них – великая святыня и место паломничества огромного количества людей.

Сегодняшние ступы – это сооружения, обладающие, с точки зрения буддистов, магической силой добра и помогающие людям внести гармонию в свою жизнь. Ступу следует обходить по кругу – пешком или же простираясь по земле — по направлению движения солнца. Чем больше раз повторится ритуал – тем лучше для кармы. Кроме того, в храмовом комплексе расположены статуи, гонг или колокол, хозяйственные помещения, и обязательно разбит небольшой сад.

Первый буддистский храм Борободур (то есть, «Храм на горе» в переводе с санскрита) строили в Индонезии, на острове Ява, недалеко от современного города Джокьякарты, с 750 по 850 годы. Бородур занимает площадь в 1,5 га, объем сооружения составляет 55 000 кубометров. Храм построен в виде мандалы, замкнутой геометрической системы с равноудаленными от центральной точки элементами, состоящей из двух миллионов каменных блоков. Здесь установлено 502 статуи Будды. По монументальности это сооружение часто сравнивают с пирамидой Хеопса.

Первый буддистский храм в Европейской части России — Дацан Гунзэчойнэй — появился в 1909 году в Санкт-Петербурге. Его проект — в полном соответствии с тибетскими канонами — разработал известный архитектор и искусствовед Гавриил Васильевич Барановский, а деньги на строительство собирали всем буддистским сообществом. Строительством храма, а потом — и его деятельностью руководил лама Агван Доржиев.

Другой российский буддистский храм знаменит тем, что является самым крупным в Европе. Это — Хурул Золотая Обитель Будды Шакьямуни, который построили в Элисте шестнадцать лет назад на месте завода железобетонных конструкций. История храма началась со знаменательного события: в конце 2004 года Далай-Лама XIV посетил столицу Калмыкии и освятил место строительства хурула. Через год сооружение было готово.

Здание состоит из семи уровней, у каждого из которых — свое предназначение. Храм окружают кюрде (молитвенные барабаны), а также бронзовые скульптуры семнадцати пандит — величайших ученых древнего буддийского университета Наланда, действовавшего в V–VII веках в Индии. Стены хурула украшают образы всех четырнадцати Далай-лам, а также истории из жизни Будды, созданные мастерами тибетской школы, которые сохранили древний стиль буддийской живописи — менри. Высота хурула — 63 м, а статуи Будды, которая расположена внутри него, — 9 м.

Среди выдающихся буддийских храмов России нельзя не упомянуть и Иволгинский дацан, основанный в 1945 году в Бурятии. Именно в нем хранится нетленное тело Даши-Доржо Итигэлова, главы буддистов Восточной Сибири в 1911-1917 годах. 15 июня 1927 года он сказал ученикам, чтобы те навестили его тело через семьдесят пять лет, после чего сел в позу лотоса и велел читать о себе молитву-благопожелание для умершего. Присутствовавшие сначала не решались, и тогда сам Итигэлов начал молитву, а ученики подхватили. Находясь в состоянии медитации, Даши-Доржо Итигэлов, согласно буддийскому учению, ушел в нирвану и был похоронен в кедровом кубе. В 1955 году, согласно завещанию Итигэлова, группа лам открыла его саркофаг: тело находилось в неизменном состоянии. Таким же оно остается и сегодня.

В наши дни в России действует около сотни буддистских храмов, многие из которых находятся в аварийном состоянии и нуждаются в восстановлении. В декабре 2020 года эксперты Главгосэкспертизы России рассмотрели и одобрили проектно-сметную документацию на реставрацию Цогчен Дугана Анинского дацана в улусе Алан Хоринского района Республики Бурятия. Это первый в истории российского буддизма семейно-родовой монастырский комплекс, вокруг которого расположено 108 субурганов — хранилищ родословных 108 семей хоринских бурят. Анинский дацан не имеет аналогов по своей планировочной и композиционно-пространственной структуре, и с 1990-х годов ведется планомерное восстановление этого памятника архитектуры, которому присвоен статус объекта культурного наследия регионального значения.

Фото: pxhere.com, 2tai.ru, world-countries.net, gov-news.ru, fotokto.ru, sib100.ru

Сбербанк воспитывает буддистов? – отзыв о СберБанке от «Рими»

Вчера, 22 августа 2018 года, я пришел в доп.офис №9042/044 ПАО Сбербанк, который расположен по адресу пл. Максима Горького, 1/61. Сейчас я собираю документы на рефинансирование ипотечного кредита, выданного ранее Сбербанком, и поэтому мне нужна была справка от первоначального банка-кредитора.

Я миновал банкоматы, взял талончик и, осмотревшись в основном помещении офиса, был неприятно удивлен. Кроме меня там находилось еще 22 весьма недовольных человека. Эти люди ожидали своей очереди явно не пять минут. Ничего удивительного — кубиклы слева пустовали как один, а справа, за рабочими местами №№ 10-13, сидел одинокий молодой человек. Правда, еще работала касса, а где-то в глубине зала девушка занималась пластиковыми картами. Время на талончике было 14:14.

Сначала я подумал, что банк грабят и всех сотрудников взяли в заложники. Или их похитили инопланетяне. Или они отмечали день рождения коллеги, наелись несвежих тортов и теперь страдают животом. Но нет! По офису регулярно прогуливались сотрудники, видимо, не сильно обремененные работой. Особенно забавно смотрелся некий господин, который пару раз шустрым кабанчиком пробежал туда-сюда, при этом довольно похрюкивая в телефон. Уж не знаю, с кем этот «кабанчик» «обкашлявал вопросики», но если бы он с такой же энергией принимал посетителей, очередей бы не могло быть в принципе.

Каюсь, я не отличаюсь терпением. Примерно без десяти три, заметив, что очередь по категории моего талона не движется совершенно, я ушел из офиса. Прогулялся, размял ноги, попил кофе и вернулся в доп.офис №9042/044 около 15:20. И что же я там увидел? А почти все то же самое! Даже люди в очереди сидели те же. Но мне несказанно повезло: теперь принимали уже за тремя столами. Я взял еще один талон и стал ждать столь терпеливо, насколько это вообще возможно. И — чудо! чудо! — всего через 15 минут меня пригласила менеджер по обслуживанию Абр-ва Полина. Тогда я еще не знал, что пять минут общения с Полиной могут утомить сильнее, чем полтора часа ожидания.

— Полина, добрый день! У меня есть кредит в вашем банке, я хочу его рефинансировать и мне нужна справка об обслуживании клиентом кредита и об остатке задолженности. Только справка обязательно должна содержать определенные сведения, я вам сейчас скажу, какие именно.
Я рассказал, и Полина напечатала справку.
— Полина, я просил Вас указать, что у банка-кредитора отсутствуют претензии к исполнению условий кредитного договора.
Полина печатает то же самое.
— Полина, пожалуйста, добавьте эту информацию в справку.
— Нууууу, я не знаюууууууууу, мы обычно такие справки не даем.
Полина окинула меня взглядом без малейшего желания помочь. Признаюсь, мне весьма сложно было сдержать себя, но все же удалось. Одним добрым словом, без пистолета, я все-таки убедил Полину сделать справку в нужной мне форме.
Я надеюсь, старшие товарищи объяснят Полине, что нужно ответственней относиться к своей работе и хоть иногда слушать, что ей говорит клиент. Ах да, еще хорошо бы напомнить ей, что пятисантиметровые накладные ногти и просвечивающее нижнее белье слабо относятся к дресс-коду сотрудника банка. Да, я пишу про ее внешний вид чисто из вредности, но не могу отказать себе в этой маленькой слабости.

Больше всего меня огорчает, что раньше у меня такого неприятного опыта в отношениях с банком не было. Я регулярно бываю в офисах на Бекетова, и никогда мне не приходилось ни ждать дольше 15 минут, ни сталкиваться с такими сотрудниками.

Конфликт в Мьянме: почему буддисты нападают на мусульман

Июньские атаки буддистов на мечети в Мьянме вызвали шквал публикаций в защиту мусульман в мировых СМИ. Газеты США и Британии интерпретируют беспорядки как «межрелигиозные», пишут о геноциде исламского населения в стране. Но дело не в притеснениях мусульман, а в миграционном кризисе и статусе определенной народности — рохинджа, поясняют эксперты.

Мьянма вновь оказалась в центре внимания мировой прессы: 1 июля толпа буддистов сожгла мечеть в деревне Хпакант, штат Качин. Нападавших вывел из себя тот факт, что мусульманское молитвенное сооружение построено слишком близко к буддистскому храму. За неделю до этого аналогичный инцидент случился в провинции Пегу (Баго). Там тоже была разрушена мечеть, а также избит местный житель — мусульманин.

Такие происшествия — не редкость в современной Мьянме. Это государство Юго-Восточной Азии граничит с Китаем, Лаосом, Таиландом, Индией и Бангладеш. Из Бангладеш с населением 170 млн человек мусульмане незаконно переселяются в преимущественно буддистскую Мьянму с населением 55 млн человек. Те, кто именует себя рохинджа, проделали этот путь много лет назад. Они обосновались в штате Ракхайн (Аракан), исторической для мьянманцев земле, колыбели бирманской нации. Обосновались, но не ассимилировались.

Мигранты с корнями

«Традиционные мусульмане Мьянмы, такие как индусы-малабары, бенгальцы, мусульмане-китайцы, мусульмане-бирманцы, живут на всей территории Мьянмы, — поясняет в беседе с RT живущий в Мьянме востоковед Петр Козьма, ведущий популярный блог о стране. — С этой традиционной мусульманской уммой у буддистов опыт сосуществования на протяжении многих десятилетий, поэтому, несмотря на эксцессы, дело редко доходило до масштабных конфликтов».

С бенгальцами рохинджа — совсем другая история. Официально считается, что несколько поколений назад они нелегально проникли на территорию Мьянмы. «После того как к власти пришла Национальная лига за демократию во главе с нобелевским лауреатом Аун Сан Су Чжи, официальная формулировка была скорректирована. Перестали говорить „бенгальцы“, стали говорить „мусульмане, проживающие в араканской области“, — рассказывает RT доцент МГИМО, специалист по Мьянме Ксения Ефремова. — Но проблема в том, что сами эти мусульмане считают себя народом Мьянмы и претендуют на гражданство, которое им не предоставляют».

По словам Петра Козьмы, долгие годы правительство Мьянмы не знало, как поступить с рохинджа. Их не признавали гражданами, однако неверно утверждать, что делали это из-за религиозных или этнических предрассудков. «Среди рохинджа много тех, кто перебежал из Бангладеш, в том числе по причине проблем с законом, — рассказывает Петр Козьма. — Вот и представьте себе анклавы, где правят бал сбежавшие из соседнего государства радикалы и преступники».

Эксперт отмечает, что у рохинджа традиционно высокая рождаемость — в каждой семье по 5–10 детей. Это привело к тому, что за одно поколение количество переселенцев возросло в несколько раз. «Вот однажды эту крышку и сорвало. И тут даже не важно, кто первый начал», — заключает востоковед.

Обострение конфликта

Процесс вышел из-под контроля в 2012 году. Тогда в июне и октябре в вооруженных столкновениях в Ракхайне между буддистами и мусульманами погибло более ста человек. По данным ООН, примерно 5300 домов и культовых сооружений были разрушены.

В штате было введено чрезвычайное положение, но опухоль конфликта уже распространилась по Мьянме. К весне 2013 года погромы переместились с западной части страны в центр. В конце марта беспорядки начались в городе Мейтхила. 23 июня конфликт вспыхнул в провинции Пегу, 1 июля — в Хпаканте. Казалось, произошло то, чего больше всего опасалась традиционная умма Мьянмы: недовольство рохинджа экстраполировалось на мусульман в целом.

Межкоммунальное противоречие

Мусульмане — одна из сторон конфликта, но некорректно рассматривать беспорядки в Мьянме как межрелигиозные, считает заведующий кафедрой регионоведения Московского государственного университета Дмитрий Мосяков: «Происходит значительное увеличение численности беженцев из Бангладеш, которые пересекают море и заселяются в исторической области Аракан. Появление этих людей никак не радует местное население. И тут не имеет значения, мусульмане они или представители иной религии». По словам Мосякова, Мьянма — это сложный конгломерат народностей, но всех их объединяет общая бирманская история и государственность. Рохинджа выпадают из этой системы общностей, и именно в этом зерно конфликта, в результате которого гибнут как мусульмане, так и буддисты.

Черное и белое

«А в это время в мировых СМИ звучит тема исключительно пострадавших мусульман и ничего не говорится о буддистах, — добавляет Петр Козьма. — Такая односторонность в освещении конфликта родила у мьянманских буддистов чувство осажденной крепости, а это прямой путь к радикализму».

По словам блогера, освещение в ведущих мировых СМИ беспорядков в Мьянме трудно назвать объективным, очевидно, что публикации ориентированы на многочисленную исламскую аудиторию. «В штате Ракхайн мусульман было убито не намного больше, чем буддистов, а по числу разрушенных и сожженных домов стороны примерно равны. То есть не было резни „мирных и беззащитных мусульман“, был конфликт, в котором почти в равной степени отличились обе стороны. Но, к сожалению, у буддистов нет своей Al Jazeera и подобных ей рейтинговых телестанций общемирового уровня, чтобы сообщить об этом», — говорит Петр Козьма.

Эксперты утверждают, что власти Мьянмы заинтересованы в сглаживании конфликта или хотя бы сохранении статус-кво. Они готовы идти на уступки — за последнее время достигнуты мирные договоренности с другими нацменьшинствами. Но в случае с рохинджа это не сработает. «Эти люди садятся в джонки и плывут вдоль Бенгальского залива на бирманские берега. Новая волна беженцев провоцирует новые погромы местного населения. Ситуацию можно сравнить с миграционным кризисом в Европе — что делать с потоком этих чужестранцев, толком никто не знает», — заключает заведующий кафедрой регионоведения Московского государственного университета Дмитрий Мосяков.

Точка зрения авторов, комментарии которых публикуются в рубрике
«Говорят эксперты МГИМО», может не совпадать с мнением редакции портала.

Оценка ценности буддизма для людей и для всего мира

Я так понимаю основные предложения Райта. Во-первых, полезные силы медитации проистекают из возможности осознать, что наши эмоциональные реакции и вызываемые ими чувства, которые действуют автоматически, вне нашего сознательного контроля, часто неуместны и даже контрпродуктивны по сравнению с ситуациями, которые их вызывают. Во-вторых, несоответствие между причинами и реакциями коренится в эволюции.Мы унаследовали от наших нечеловеческих и человеческих предшественников сложный аффективный аппарат, приспособленный к жизненным обстоятельствам, очень отличным от наших. Этот аппарат, который контролируется различными секторами нашей нервной системы, был создан естественным отбором и в течение длительного периода времени поддерживался генетической передачей. Он работал хорошо для нечеловеческих приматов, а позже и для людей-охотников-собирателей, но он работал гораздо хуже, поскольку культуры стали более сложными. В-третьих, медитация позволяет нам осознать, что представление о себе как о руководителе наших решений является иллюзией и что степень, в которой мы находимся во власти слабо контролируемой системы, ставит нас в значительное невыгодное положение.В-четвертых, осознание, вызванное медитацией, помогает построить по-настоящему просвещенное человечество и противостоит растущему трайбализму в современных обществах.

Книга Райта провокационная, информативная и во многих отношениях очень полезная. Хорошим примером является описание Райтом своего первого полного вступления в сферу внимательности. Достижение этого нового психического состояния вызвало у него сильную эмоциональную реакцию и незабываемое чувство, которое Райт вызывает с помощью многозначительной, но скупой прозы.Это правда. Эта сцена позволяет читателю ощутить силу внимательной медитации и быть заинтригованным, даже соблазненным трансформирующим потенциалом практики. Я обнаружил, что не просто соглашусь, но и аплодирую автору по ряду мест. В качестве примера можно привести его непоколебимое приятие понятия чувства, которое он понимает как ментальный опыт физиологических состояний, состояний, наполненных валентностью, варьирующейся от положительного и приятного до отрицательного и неприятного. Он имеет в виду явлений в сознании , личных для каждого конкретного человека и не поддающихся проверке другими.Он не путает чувства с эмоциями, которые являются публичными и могут быть проверены другими. Удивительно, но это различие между чувством и эмоцией часто замалчивается не только в популярных статьях, но и в научной литературе. И все же это фундаментально для понимания того, как живые организмы с нервной системой могут вести себя, развивать сознательный опыт и строить индивидуальный разум, социальность и культуру.

Райт не столь убедителен, когда пытается установить истину буддизма, рассматривая обстоятельства, в которых возникают чувства.Он с готовностью признает ценность чувств как основных указателей того, как мы ведем свою жизнь. Например, чувства могут выражать состояния нашей физиологии, позволяя нам испытывать жажду, голод, сытость, боль и благополучие. Он называет такие чувства «истинными», потому что их переживание соответствует состоянию потребности организма или его отсутствию. Но когда в современной жизни такие эмоции, как страх и гнев задействованы неправильно и излишне, например, дорожная ярость, Райт называет соответствующие чувства «ложными» или «иллюзорными».Однако такие чувства не менее верны, чем жажда, голод или боль, которые Райт принимает и приветствует. Когда мы чувствуем дорожную ярость, это чувство точно отражает нарушенное состояние нашей физиологии, вызванное гневом. Это чувство так же верно, как и чувство боли после перенесенной раны. Проблема в практической неадекватности, а не в отсутствии истины.

Чаще всего мы получаем выгоду от того, чтобы подвергать рекомендации любым чувствам разумному исследованию. За некоторыми исключениями — примером может служить ситуация паники — эмоции и порождаемые ими чувства должны быть оценены разумом в свете знаний, прежде чем мы позволим им управлять нашим поведением.Даже «хорошие» чувства, такие как сочувствие, сострадание и благодарность, улучшаются от расстояния и проницательности.

Что медитация может сделать для нас и чего она не может

Автору принадлежит яркое название, а затем яркое название принадлежит автору. Роберт Райт, озаглавивший свою новую книгу «Почему буддизм истинен», должен предложить прочищающее горло предисловие, а затем и апологетическое приложение, чтобы точно объяснить, что он имеет в виду под «буддизмом» и что именно он подразумевает под «истинным, истинным». », В то время как вся его книга представляет собой исследование того, почему мы думаем, что в мире существуют« почему », и действительно ли что-то« есть ».Райт намеревается дать беззастенчивый американский ответ на все эти вопросы. Он считает, что буддизм истинен в том смысле, что он является полезным и терапевтическим, и, предлагая понимание наших привычных мыслей и желаний, показывает нам, как их исправить. Он считает, что буддизм, то есть простая практика випассаны, или медитации «постижения», заставит вас почувствовать себя лучше, будучи живым, и показывает, как вы можете это делать и почему.

Роберт Райт выступает за медитацию как полностью светскую форму психотерапии.Иллюстрация Анны Лаваль

Райт — это буддизм, почти полностью очищенный от сверхъестественного. Его Будда задуман как мудрый человек и психолог самопомощи, а не как божественное существо — ни чудесного рождения, ни тридцати двух отличительных черт божества (один из них — оболочка пениса), ни реинкарнации. Это прагматичный буддизм, и прагматизм Райта, как и в его предыдущих книгах, может коснуться грани мещанства. Почти все популярные книги о буддизме богаты поэтическими цитатами и захватывающими афоризмами, теми ироничными коанами, которые являются частью (дзен) буддийского декора, — рассказами о монахах, решивших, что это не ветер или флаг развевается на ветру, а только их умы.В книге Райта нет стихов или парадоксов. Поскольку поэтико-комическая сторона буддизма — одна из его наиболее привлекательных черт, это оставляет книге немного очарования. Тем не менее, если вы никогда не чувствуете, что Райт говорит вам что-то глубокое или красивое, вы также никогда не чувствуете, что он говорит вам что-то ложное. Прямо и недвусмысленно, прослеживая свою собственную историю медитативной практики — что в конечном итоге привело его к серии недельных ретритов и к интенсивному изучению буддийской доктрины — он разъясняет буддийские идеи и их историю.Возможно, он слишком ясно излагает идеи. Буддийские мыслители склонны преодолевать противоречия с помощью улыбки, парадокса и взмаха руки. «Вещи существуют, но они не реальны» — типичное изречение гуру Му Соенга в его книге «Сутра сердца». «Не обязательно верить в это, но это правда» — улыбающийся совет другого известного гуру о доктрине реинкарнации. Эта подвижная двойственность действительно может содержать глубокие экзистенциальные истины; это также обеспечивает универсальное уклонение от анализа.

Тем не менее, все основы буддизма здесь.Где-то около 400 г. до н. Э. — споры о том, что исторически достоверно, а что нет, делают соответствующие аргументы в исследованиях Иисуса прозрачными — богатый индийский князь по имени Готама (как переводится его имя на пали) через долгое время осознал и движущаяся духовная борьба, люди страдают, потому что вещи, которыми мы дорожим, неизбежно меняются и гниют, а желания неизбежно разочаровываются. Но он также понял, что, просто сидя и дыша, люди могут начать выходить из нормального потока желаний и разочарований и прийти к пониманию того, что я, которому ситтер так отчаянно служил и который страдает от всех этих потребностей , это иллюзия.Освобожденный от собственных тревог и аппетитов, а также постоянных раздражительных требований, медитирующий может видеть и делиться с другими фактами существования. Натурщик становится менее эгоистичным и более бескорыстным.

У буддизма был ряд сильных повторяющихся присутствий в Америке, и, хотя Райт не останавливается, чтобы проследить их, они могут пролить свет на некоторые преемственности, которые показывают, почему его вид буддизма пришел сюда и стал «истинным». Его первое заметное появление было в Новой Англии конца девятнадцатого века, где, как давно показал Ван Вик Брукс, Генри Адамса «особенно тянуло к землям Будды».Другим буддистом Новой Англии того времени был Уильям Стерджис Бигелоу, который привез в Бостон около двадцати тысяч произведений японского искусства и, умирая в Бостоне, вызвал католического священника и попросил его уничтожить свою душу. (Он был разочарован, когда священник отказался.) Эти американские буддисты, привлеченные на Восток отчасти из-за непоказания позолоченного века, признали ряд забот, подобных тем, которые они уже знали, — видение Уитмена себя, которое может перемещаться и содержать множество людей, или Светский уход Торо из жизненной гонки.(Чрезвычайно успешное руководство по медитации Джона Кабат-Зинна «Куда бы ты ни пошла, вот и ты», усеянное эпиграфами Торо вместо азиатских.) Квиетистский импульс в духовности Новой Англии и пантеистический импульс в американской поэзии, казалось, встретились. и сделана живописной по буддийской традиции.

Второй великий взрыв американского буддизма произошел в 1950-х годах. Во многом вдохновленное трудами японского ученого-эмигранта Д. Т. Судзуки, оно было, в первую очередь, эстетическим: в работах Судзуки, хотя и богато чайными церемониями и хайку, не упоминается дзадзэн, гипер- дисциплинированная, часто болезненная практика медитации, которая лежит в основе практики дзэн.Буддийский дух или более простой американский его вариант расцвел в бит-литературе, выпустив несколько прекрасных монет («Бродяги Дхармы» Керуака). Дзэн, хотя, по всей видимости, была атипично суровой сектой в буддизме, стал знаменосцем, настолько, что «дзен» стал универсальным модификатором в американских буквах, означающих «вызывающе противоречивый» — как в «Дзен и искусство стрельбы из лука» »Или мастерская« Дзен и искусство ухода за мотоциклами », где вы узнаете, как не наводить стрелу или как найти духовную практику в Харлее.Это было второе движение, которое превратилось в серьезную практику сидячих уроков и в набор учреждений, самым известным из которых, возможно, был Дзен-центр в Сан-Франциско.

Хотя и разделенные поколениями, более глубокая грамматика двух буддийских пробуждений была по существу одинаковой. Буддизм в Америке одновременно экзотичен и знаком: в нем много восточных атрибутов и церемоний, которые отличают его от материализма американской жизни, но он также говорит об особенно американском стремлении к публично продуктивной духовной практике .Американский буддизм порождается музейными коллекциями и переводами пьес Но, вегетарианскими ресторанами и философскими книгами, а также, в руках случайного буддиста Фила Джексона, преступлением треугольника в баскетболе.

В американском сознании буддийское обещание состоит в том, что вы можете избежать и сражения. «Десять минут в день к просветлению» — это своего рода лозунг, который вдохновил нынешнее поколение на невообразимо большое количество медитирующих неполный рабочий день. (К числу которых я причисляю себя после управляемых медитаций, записанных Джозефом Гольдштейном, семидесятилетним учителем Випассаны, у которого успокаивающий, сварливый голос почетного профессора Городского колледжа, хотя мои ноги слишком жесткие для позы лотоса, и мне приходится притворяться это делает мою во всех смыслах полусмысленной практикой.) «Не сиди здесь, делай что-нибудь» — призыв американцев. В буддизме вы можете просто сидеть там , а что-то делать.

Райт, как и его предшественники из Bay Area и Boston, рад объявить о том, как буддизм пересекается с нашими недавними идеями. Его новая версия американского буддизма не только сознательно секуляризована, но и агрессивно «научна». Он считает, что буддийская доктрина и практика предвосхищают и подтверждают «модульный» взгляд на сознание, которому отдает предпочтение большая часть современной когнитивной науки.Вместо того, чтобы быть единым, последовательным картезианским я, которое наблюдает за миром и принимает решения, мы живем в своего рода Либерии эпохи девяностых, населенном воюющими независимыми армиями, имплантированными эволюцией, представляющими себя как единую нацию, но неспособными к примиряют свои разногласия и по мере того, как один за другим выигрывают короткую битву за столицу, обеспечивая лишь временную иллюзию контроля и решения. Признавая, что фиксированное « я » — это иллюзия, отпечатанная опытом и усиленная аппетитом, медитационные парашюты превращаются в своего рода миротворческую миссию, которая, если она не может демобилизовать армии, позволяет нам увидеть их природу и временно обезоружить их все еще юных солдат.

«Хорошо, так что мы займемся сексом, и если это сработает, мы пойдем на хороший ужин и, может быть, в кино».

Буддизм, единственный среди духовных практик, всегда признавал эту постфактум природу нашего «разума», прося нас осознать его быстротечность посредством медитации. («На самом деле, там не так уж много, — бормочет о мысли Джо Гольдштейн в одной из своих управляемых медитаций.) Медитация, с точки зрения Райта, не является метафизическим путем к более высокому плану. Это когнитивное исследование для самоисследования, которое подчеркивает то, что современная психология уже знает как истину о разуме.«Согласно буддийской философии, как проблемы, которые мы называем терапевтическими, так и проблемы, которые мы называем духовными, возникают из-за того, что мы не видим вещи ясно», — пишет он. «Более того, в обоих случаях эта неспособность ясно видеть вещи отчасти является результатом введения в заблуждение чувствами. И первый шаг к тому, чтобы увидеть сквозь эти чувства, — это увидеть их в первую очередь — осознать, насколько глубоко и тонко чувства влияют на наши мысли и поведение ».

Наши чувства непрерывно рождают рассказы, contes moraux , о мире, и мы становимся их пленниками.Мы делаем хорошее и плохое, желаемое и нежелательное, значимым и тривиальным. (Мы придаем нашим сказкам резкие заголовки, и тогда они будут владеть нами.) Райт приводит пример «симфонии модной пилы» как маленького триумфа своего освобождения: услышать, как на заднем плане воет жужжащая пила, что обычно было бы болезненное отвлечение стало, лишенное медитацией каких-либо положительных или отрицательных сигналов (это приятный звук / это неприятный), каким-то образом музыкальным. Медитация показывает нам, как что-либо можно очистить от истории, которую мы рассказываем: он рассказывает нам о просвещенном человеке, который пробует вино без контекстных сказок о марке, сорте и регионе.На вкус. . . менее эмоциональный. «Все состояния невозмутимости приходят через осознание того, что вещи не такие, как мы думали», — цитирует слова одного гуру Райт. То, что Райт называет «восприятием пустоты», ослабляет аффект, но также успокаивает ум. Если его нет, вы не слишком остро реагируете на это.

Пройдя полный путь Будды, Райт дает нам отчеты о медитационных ретритах и ​​интервью с просветленными медитирующими; он исследует сутры и объясняет дхарму. Учитывая, что он больше ориентирован на продукт, чем на процесс, Райт склонен размышлять о преимуществах медитации, а не воспроизводить их удовольствия.Медитация, даже наполовину, напоминает нам о том, как мало времени мы обычно проводим в данный момент. Просто посидеть и подышать двадцать пять минут, хотя бы услышать, как машины и автобусы проезжают по городской улице, — прислушиваясь к миру, а не к безумным бессвязным мыслям своего «обезьяньего ума», разрозненным мыслям и мчащимся беспокойным настроениям другие вокруг — могут предполагать возможность тихой грации посреди шума. Гонг, которым начинаются медитации Гольдштейна на YouTube, хоть и немного востоковеден, но успокаивает разум и успокаивает его беспокойство.(И все же многие звуки кажущейся безмятежности — пение птиц, шелест листьев — на самом деле являются звуками непрекращающегося стремления. Птицы кричат ​​о супругах; даже деревья настойчиво тянутся к солнцу, которое их поддерживает. Это песни желания, звуков жизни.)

Райт для целей своей книги привязал себя к механическому взгляду на ограничения, действующие на человеческий разум, — к тому же самому взгляду, который он постулировал в предыдущих книгах, уходящему корнями в доктрины эволюции. психология.Это точка зрения — к которой Райт, как сказал бы буддист, слишком сильно пристрастился, — что наши самые сокровенные желания — это инстинкты, внедренные естественным отбором в наше первобытное прошлое. Является ли эволюционная психология реальной или псевдонаукой — мнения расходятся — можно верить, что человеческие существа страдают слишком большим желанием, не думая, что мы такие, потому что когда-то эта тяга помогала нам иметь больше детей, чем наши соседи. Даже если наши желания были имплантированы эволюцией, а не культурой, они всегда беспомощно двойны: альтруистические импульсы побуждают нас заботиться о своем племени; геноцидные побуждают нас избавиться от соседнего племени.Связь в паре адаптивна, но также и прелюбодеяние: отцы хотят заботиться о своих потомках и видеть, как они процветают; они также хотят заняться сексом с женщиной в следующей пещере, чтобы покрыть все генетические ставки. Желания могут возникать в результате естественного отбора, культурной традиции, случайных блужданий или их сочетания, но на буддийскую доктрину не повлияет ни одно из этих «почему». Если каждая доктрина эво-психологии окажется ложной — если это каким-то образом связано с культурой и воспитанием, — это не повлияет на буддийское представление о нашей необходимости избавиться от нее.

Другие недавние книги о современном буддизме разделяют цель Райта примирить старую метафизику с современной когнитивной наукой, но имеют менее доктринерский взгляд на разум, лежащий за пределами иллюзий «я». Книга Стивена Бэтчелора «После буддизма» (Йельский университет), во многих отношениях наиболее интеллектуально стимулирующая книга по буддизму за последние несколько лет, предлагает философский взгляд на этот вопрос. «Я не может быть отчужденным независимым« правителем »тела и разума, но и не является иллюзорным продуктом безличных физических и ментальных сил», — пишет он.Что касается модулей разума: «Готаму интересует, что люди могут делать, а не то, что они есть. Задача, которую он предлагает, влечет за собой различие между тем, что следует принять как естественное состояние самой жизни (развертывание опыта), и тем, от чего следует отказаться (реактивность). Мы можем не контролировать прилив страха, вызванный обнаружением змеи под нашей кроватью, но у нас есть способность реагировать на ситуацию так, как это не определяется этим страхом ». В то время как Райт настаивает на том, что буддийская доктрина не-я исключает возможность свободно избранной деятельности, Бэтчелор настаивает на буддизме, что «как только мы рассматриваем это как этику, основанную на задаче.. . такие возражения исчезают. Единственное, что имеет значение, — сможете ли вы выполнить задачу. Когда, например, возникает склонность сказать что-то жестокое, можете ли вы сопротивляться этому порыву? . . . Не имеет значения, было ли ваше решение сдержать резкое замечание результатом свободной воли. Он называет одержимость свободой воли «сугубо западной заботой». Медитация работает как на уровне сознательного намерения, так и на уровне нерефлексивного инстинкта.

Бэтчелор хочет сделать буддизм прагматичным не только в идиоматическом смысле — практичным для повседневного использования, — но также и в техническом философском смысле: он считает, что первоначальные доктрины буддизма соответствовали идеям истины, выдвинутым неопрагматиками, такими как Ричард Рорти, для которого нет прочной основы для того, что мы знаем, только временное перемирие между добровольными сообществами, которые помогают нам справляться с миром.Буддизм, по его мнению, давно был предан брахманизму; открытая кустарная практика медитации превратилась в кастовую догму с «истинами» и церемониями. Это процесс окаменения, почти неизвестный другим духовным движениям — было время, когда хасидизм был основан на спонтанности и энтузиазме, а также на отходе от слишком большого количества повторяющихся традиций, — но, по мнению Бэтчелора, он привел к излишне витиеватой и авторитарной вере, в то время как его собственная марка буддизма вернулась к своим истокам.

Бэтчелор также решает вопрос, в основном отложенный Райтом, о том, является ли буддизм без каких-либо сверхъестественных лесов буддизмом. Как ученый, он не пытается отрицать, что сверхъестественные доктрины кармы и реинкарнации так же стары, как этические и философские, и связаны с ними. Его проект беззастенчиво направлен на секуляризацию буддизма. Но поскольку он хочет секуляризировать буддизм, он должен быть в состоянии показать, что его традиции не безнадежно загрязнены суевериями.

Здесь прагматичный поворот Бэтчелора, сделанный на крутом повороте дороги, начинает более чем «рыбачить». Он настаивает на том, что реинкарнация — это просто доктрина, встроенная в древнюю палийскую культуру, метафора, как и все другие, с которыми мы живем, космологическая картина, которая хорошо работает, мало чем отличаясь от метафор эволюционной приспособленности и космологии, которые встроены в нашу культуру. Центральное место доктрин реинкарнации не следует рассматривать как знак против буддийской истины.

«Морин Олсоп покидает с нами свою магнолию, дельфиниум и своих кошек на этих выходных.

Можем ли мы на цыпочках пройти мимо тщательно продуманного сверхъестественного исторического буддизма? Светские буддисты пытаются это сделать, так же как люди, сочувствующие этической основе христианства, пытаются на цыпочках пройти мимо доктрин Неба и Ада, так что Ад становится «переживанием неспособности любить», а Небеса — состоянием «единства». с Богом », а не настоящие места с серными ямами или массивными арфами. Бэтчелор, как и любой разумный верующий, застигнутый непосильными убеждениями, предпринимает знакомые шаги.Он пытается выделить курсивом свой выход из абсурда, по сути, смещая ударение в простом предложении: «Мы этому не верим». Во-первых, есть « Мы, , не верим в это»: могут быть другие верующие, которые принимают простую кармическую систему вознаграждения и наказания, передаваемую из поколения в поколение, но наша группа — нет. Затем идет фраза: «Мы не верим в »: поскольку реинкарнация означает вечное перерождение и возвращение обезьяной и все остальное, просветленный буддист пытается де-буквализовать «это», чтобы сделать его более привлекательным, так же как христианин переопределяет ад.В конце концов, мы прибегаем к « не верим этому»: мы просто принимаем это как встроенную метафору культуры, которая создала религию.

Затем есть аргумент в виде пожимания плечами и усмешки, что все верят чему-то . Справедливо ли возразить, что большинство из нас тоже верит в квантовую физику? Что ж, мы не принимаем на веру . Берем на траст , совсем другое дело. У нас есть уверенность — о чем свидетельствует технологическая трансформация мира после научной революции и денежная ценность подтвержденных прогнозов, основанных на эзотерической математической абстракции, — что картина мира, которую он передает, истинна или более близка к истине, чем что-либо еще из предлагаемых .Чечетка Бэтчелора опасно близка к часто повторяемому абсурду о том, что очень легковерная вера в сверхъестественные утверждения и крайне скептическая вера в сверхъестественные утверждения на самом деле одно и то же, потому что они оба являются верованиями.

Более глубокое возражение против попытки примирения современной науки и буддийской практики проистекает из природы научного повествования. Практика рассказывания историй — воображаемых причинно-следственных историй, которые фиксируются на прошлом и будущем, избегая настоящего, отправляя нас туда и обратно, не будучи здесь сейчас, — это то, что и Райт, и Бэтчелор считают одним из худших заблуждений. отпечатки разума в мире.И все же она неотделима от науки Просвещения, которая делает возможными психологию и биологию. Современное поколение американских буддистов снова и снова обращается к научным свидетельствам силы медитации — ЭЭГ, МРТ и т. Д. — не задумываясь, почему научное объяснение такого рода редко возникает в буддийских культурах. (В последнее время наука практиковалась буддистами, , конечно.)

То, что Райт правильно видит как суть практики медитации — избавление от историй, которые мы навязчиво рассказываем о каждом моменте, в пользу того, чтобы просто получить момент, — противоречит на вид доказательной аргументации, которой он восхищается.Наука — это конкурентное повествование. Если бы буддист Ньютон сидел под этим деревом, он бы увидел, как падает яблоко, и, достигнув Просветления, испытал бы каждый момент его нисхождения как нечто чистое само по себе. Только неугомонный западный Ньютон сказал бы: «Итак, какая история может лучше всего рассказать нам, что связывает эти яблочные моменты от ветки к земле? Спрайты? Магниты? Таинственная сила земной массы под ней? Что заставило эту чертову штуку упасть ? » Это история, которую мы рассказываем, а не момент, который мы переживаем.Буддист Ньютон мог бы быть более счастливым, чем наш — наш был очень несчастным — но он никогда бы не нашел уравнения. Наука присваивает имена вещам и рассказывает о них истории, те самые привычки, от которых буддисты призывают нас отказаться. Истории со временем улучшаются в свете доказательств, или нет. Буддийская наука так же возможна, как христианская наука или даосская наука. Но проект медитирующего быть здесь сейчас никогда не будет таким же, как проект ученого, соединяющий прошлое с будущим, рассказывая, как и зная почему.

И Райт, и Бэтчелор заканчивают свою книгу полуевангельским призывом к секуляризованному, модернизированному буддизму, который может обеспечить всю общую безмятежность старого устроения и при этом приспособиться к современному миру — Бэтчелор фактически заканчивает свою книгу последовательностью фиксированных принципов для светская практика Готама. Но имеет ли их буддизм уникальное содержание или это просто основы светского либерализма с заимствованной восточной лексикой? В чем особый буддийский смысл утверждения, как это делает Бэтчелор, о том, что приверженцы секулярного буддизма будут «стремиться понять и уменьшить структурное насилие обществ и институтов, а также корни насилия, которые присутствуют в них самих»? Нужна ли нам для этого двадцатипятисотлетняя вера с Востока — разве не это то, что каждый гуманитарный колледж настаивает на том, чтобы его студенты в любом случае делали это, опираясь только на культурологию?

Все секуляризованные религии имеют тенденцию сходиться на наборе приемлемых ценностей: сострадание, сочувствие, отказ от простого материального богатства.Но общие ценности кажутся неявными в самом проекте секуляризации веры с его предположением, что этические и сверхъестественные элементы могут быть полностью отделены — операция, которая показалась бы непонятной Святому Павлу, как и самому Готаме. Идея обойтись без веры, возможно, важнее, чем любая вера, которую она отрицает. Светский буддизм в конечном итоге существует. . . секуляризм.

Может ли любой старой веры указать новый путь вперед? Ни одна доктрина не опровергается плохим поведением людей, которые в нее верят — иначе все доктрины были бы опровергнуты, — но истории о реальном буддизме в широкомасштабной практике в Америке не вселяют надежду на то, что буддизм будет отличаться от всего остального. другие практики организованной веры.Одна из лучших книг о буддизме в современной Америке, «Обувь за дверью» Майкла Даунинга (2001), посвящена Дзен-центру Сан-Франциско и его попыткам сочетания духовного возвышения с безудержной предпринимательской деятельностью. В новеллистическом и подробном описании Даунинга основное внимание уделяется харизматичному хозяину Дзен-центра Биллу Клинтону Ричарду Бейкеру, который был втянут в сексуальный скандал с Биллом Клинтонишем. Американский буддизм кажется таким же восприимчивым к тройному демону власти, хищничества и предрассудков, как и любое другое религиозное учреждение.

Вера с авторитарной структурой рано или поздно превращается в ужас; религиозная практика без авторитарного строя рано или поздно становится хобби. Уменьшение буддизма до другого образа жизни, несомненно, многих вызовет раздражение, и Райта, вероятно, будут высмеивать за то, что он сводит буддизм к другому буржуазному удовольствию, например йоге или зеленому соку. (Бэтчелор называет это «притуплением дхармы».) И все же то, что делает Райт, кажется почетным, даже возвышенным достижением.По сути, он говорит, что медитация сделала его несколько менее раздражительным. Быть несколько менее раздражительным — это не то достижение, к которому люди обычно обращаются к религии, но это может быть таким же хорошим достижением, как и следовало ожидать. (Если бы Дональд Трамп стал несколько менее раздражительным, мир стал бы менее опасным местом.)

Если есть что-то особенное в буддийском секуляризме, так это то, что буддист верит в уничтожение аппетита, в то время как чистый светский гуманист верит в удовлетворение наших аппетитов до полного уничтожения делает это невозможным.Однако у аппетита есть способ возобновиться даже после того, как его накормили; что бы мы ни делали, материализуются новые грызуны. Неудовлетворенность обстоятельствами, разочарование в наших амбициях, что-то не большее, чем неспособность похудеть или получить дополнительную комнату для детской: даже среди роскоши боль недостигнутого кажется достаточно сильной. Именно эта неудовлетворенность заставляет так много американцев, которые не могут понять, почему жизнь, наполненная материальными удовольствиями, все еще кажется неудовлетворенной, к своим коврикам для медитации.

Секуляризованное или традиционное, центральное буддийское прозрение остается важным: факт смерти делает потерю неизбежной. Несмотря на все способы, с помощью которых наука и ее благословенная научная медицина уменьшили явные страдания, которые влечет за собой человеческая жизнь, вектор печали остается неизменным, как и во времена Будды. Смерть Готамы от того, что один врач назвал инфарктом брыжейки, по современным стандартам кажется излишне болезненной и ужасной; это тот вид страданий, который мы можем существенно облегчить.Но универсальная смертность всех существ — тот факт, что, если нам повезет, мы умрем через семьдесят лет или около того — не подлежит изменению. Более серьезная проблема, с которой мы сталкиваемся, — это не страдание, а печаль, а печаль вызвана фактом потери. Меньше любить, чтобы меньше терять — это вообще не решение, но прямое видение потери звучит как мудрость. Мы можем или не можем американизировать наш буддизм, но мы, безусловно, можем экуменизировать наши анальгетики. Множество разных вещей из множества разных мест, которые мы пьем, думаем и делаем, могут помочь нам справиться.У каждой религиозной практики есть разные формы утешения перед лицом утраты, и каждая из них полезна. Иногда помогает остановиться на необъятности Вселенной. Иногда помогает почувствовать присутствие постоянной семьи и сообщества. Иногда помогает зажечь свечу и помолиться. Иногда помогает сидеть и дышать. ♦

13.7: Космос и культура: NPR

Почему буддизм истинен

Наука и философия медитации и просвещения

Роберт Райт

Вот одна вещь, в которой мы с автором Робертом Райтом согласны, когда дело доходит до буддийской медитации: это действительно очень скучно.

По крайней мере, сначала скучно. Но мы согласны и в другом. Эта начальная медитативная скука на самом деле является дверью. Это открытие, которое может привести нас к чему-то важному и, по сути, истинному, чему буддизм должен научить нас, как быть людьми.

Понимание Райта по этому поводу — лишь одна из многих истин в его восхитительно личной, но в целом важной новой книге Почему буддизм истинен .

«Истина» в названии Райта не относится к традиционным видам библейских истин, о которых мы думаем, когда думаем о религиях и истине.Райт явно не интересуется традиционными аспектами буддизма как религии. Книга, например, не делает никаких заявлений о реинкарнации, тибетских радужных телах или тому подобном. Вместо этого Райт хочет сосредоточиться на буддийском диагнозе состояния человека. Та часть, которая актуальна здесь и сейчас. Это взгляд буддизма на наши страдания, нашу тревогу и нашу общую болезнь , которую Райт хочет исследовать, потому что именно здесь он видит его перспективу в соответствии с такими научными областями, как эволюционная психология и нейробиология.

К его чести, Райт более чем осознает, что исследование и этих аспектов буддизма означает, что он отфильтровывает немалую часть его истории. Он напоминает своим читателям:

«Две наиболее распространенные западные концепции буддизма — что он атеистичен и основан на медитации — ошибочны; большинство азиатских буддистов действительно верят в богов, хотя и не во всемогущего Бога-творца, и Не медитирую «.

Райт также признает, что даже в рамках этого «научного» буддизма, которым он интересуется, существуют огромные различия между различными философскими школами, многие из которых имеют тысячелетнюю историю.

«Я не собираюсь вдаваться в подробности буддийской психологии и философии», — говорит он нам.

«Например, Абхидхамма Питака, собрание ранних буддийских текстов, утверждает, что существует восемьдесят девять видов сознания, двенадцать из которых вредны для здоровья. Вы можете почувствовать облегчение, услышав, что эта книга не будет тратить время на попытки понять оцените это заявление «.

Я был рад видеть, что Райт прямо обращается к этим вопросам истории и интерпретации.Независимо от того, где происходит столкновение буддизма с Западом, игнорирование истории никому не приносит никакой пользы (я сам пытался исследовать эти вопросы здесь, в 13.7 и в других местах, в том числе здесь и здесь).

Но с этими важными оговорками, Райт затем убедительно заявляет о своем главном аргументе о том, что «диагноз человеческого затруднительного положения, поставленный буддизмом, в корне верен, и что его рецепт глубоко действителен и крайне важен».

Чтобы подтвердить это утверждение, Райт в значительной степени опирается на эволюционную психологию, которая, как он говорит, несколько насмешливо, «является исследованием того, как человеческий мозг был создан — естественным отбором — чтобы вводить нас в заблуждение, даже порабощать нас.«Это введение в заблуждение и порабощение, однако, служит для передачи наших генов следующему поколению. Как он пишет:

« Не поймите меня неправильно: естественный отбор имеет свои достоинства, и я предпочел бы быть создан этим, чем не быть сотворенным вообще — насколько я могу судить, это два варианта, которые предлагает эта вселенная ».

Эти строки дают вам представление о тоне Райта на протяжении всей книги. Он очень забавен и использует свой собственный опыты, чтобы довести до вопросов книги.В частности, это был его первый опыт в недельной интенсивной медитации два десятилетия назад, которая положила начало его путешествию в буддизм и «созерцательную практику» (то есть медитацию). Его рассказы о времени, проведенном на «подушке», полны скромного юмора и реальных идей.

Основная мысль Райта состоит в том, что эволюция навязывает нам сильные эмоции, которые на самом деле являются заблуждением. (Он обсуждал это в интервью Терри Гроссу из Fresh Air). Они развивались как реакция выживания на среду, в которой мы развивались, и были настроены на эту среду.Теперь они просто не имеют смысла, и их нужно видеть такими, какие они есть. Как он выразился:

«Эти чувства — тревога, отчаяние, ненависть, жадность — … содержат элементы заблуждения, элементы, без которых вам было бы лучше. И если вы думаете, что вам будет лучше, представьте, как В конце концов, такие чувства, как отчаяние, ненависть и жадность, могут способствовать войнам и злодеяниям. Итак, если то, что я говорю, правда — если основные источники человеческих страданий и человеческой жестокости действительно в значительной степени являются результатом заблуждения — есть смысл разоблачить это заблуждение.

Согласно Райту, буддизм, по крайней мере его более созерцательная сторона, предлагает конкретное понимание этих заблуждений и путь выхода из них. В частности, непосредственный опыт, полученный посредством созерцательной практики, может, по его словам, ослабить хватку эти эволюционные, когда-то необходимые заблуждения. В процессе, утверждает Райт, мы все можем научиться наносить немного меньший ущерб себе и остальному миру. По его словам:

«Существуют и другие духовные традиции, которые обращаются к затруднительное положение человека с проницательностью и мудростью.Но буддийская медитация, наряду с лежащей в ее основе философией, решает это затруднительное положение поразительно прямым и всеобъемлющим образом ».

Этот широкий несектантский подход является важной частью подхода Райта. Выросший как южный баптист, он покинул церковь в подростковом возрасте . Но он не оглядывается в гневе. Возможно, поэтому он не утверждает, что людям нужно стать буддистами, чтобы практиковать его истины. Как он пишет: «Утверждение истинности основных буддийских идей не обязательно что-то говорит. так или иначе, о других духовных или философских традициях.Позже он напоминает нам об увещевании Далай-ламы: «Не пытайтесь использовать то, что вы узнали из буддизма, чтобы стать лучшим буддистом; используйте ее, чтобы стать лучше тем, кем вы уже являетесь ».

Что возвращает меня к этой медитации, это скучно (по крайней мере, вначале). Одна из лучших частей книги Райта — ее реализм. сколько книг вы прочитаете о буддийском понимании человека, они не будут иметь большого значения, если вы не найдете себе регулярной практики.Это практика, которая постепенно позволяет вам увидеть заблуждение в нашем постоянном потоке желаний и отвращений. В конце концов, именно поэтому они называют это практикой . Райт отлично справляется с раскрытием этой реальности для своих читателей, снова и снова демонстрируя, как созерцательная практика может привести к пониманию и как понимание может привести к важному виду свободы.

Адам Франк — соучредитель блога 13.7, профессор астрофизики в Университете Рочестера и автор готовящейся к выходу книги Свет звезд: чужие миры и судьба Земли .Вы можете быть в курсе того, что думает Адам, на Facebook и Twitter: @ adamfrank4

Наука и философия медитации и просвещения

В качестве предисловия я должен сказать, что одна из вещей, над которыми мне нужно работать, — это моя склонность к резкости в отношении вещей, которые могут быть именно тем, что нужно кому-то еще, но которые просто не нравятся мне там, где я сейчас нахожусь. Сказав это, я ожидаю, что внизу все еще будет какая-то шутка, но будьте уверены, что предыдущие черновики были намного хуже.

Моя основная критика этой книги состоит в том, что, чтобы доказать, что буддизм (или его часть) совместим с наукой (или ее частью), в книге представлены поверхностные, а в некоторых случаях вводящие в заблуждение, изображения. обоих.

Также автор бросает много имен, что меня всегда раздражает. 🙂

Если вы еще не читали эту книгу и интересуетесь буддизмом или сомневаетесь, что это может быть правдой, я, конечно, не отговариваю вас от ее чтения! И вы можете сначала прочитать это, а затем вернуться и прочитать это после, чтобы мои проблемы с этим не окрашивали ваше собственное прочтение.

А теперь перейдем к содержанию!

Вот предложение, в чрезвычайно компактной форме отражающее некоторые из вещей, которые я бы критиковал в этой книге:

«С точки зрения, которую Эйнштейн считал наиболее верной перспективой — с точки зрения не с какой-либо конкретной точки — чувства не даже существует, и поэтому сущность тоже не существует «.

Здесь практически все под вопросом.

Он основан на представлении о том, что физика Эйнштейна основана на некоторой «точке зрения, не имеющей определенной точки»; но это как раз наоборот.Теория относительности возникла из рассмотрения того, что было бы, если бы каждое измерение рассматривалось относительно его конкретной системы отсчета (точки зрения), и все системы отсчета были в основном равны; нет особого Абсолюта, нет «ни с того ни с сего», нет «истинной перспективы».

Даже если бы физика Эйнштейна включала в себя некий «взгляд с какой-то конкретной точки», я думаю, мы знаем об Эйнштейне как человеке достаточно, чтобы быть уверенными, что он никогда бы не подумал, что с «истинной точки зрения» «чувств не существует. «.Потому что чувства, очевидно, существуют, и любая точка зрения, утверждающая, что их нет, неверна и, следовательно, не является «самой истинной».

Чувства могут быть полезными или бесполезными, рациональными или иными и так далее; но они, безусловно, существуют.

Я обнаружил, что трактовка «чувств» в книге в целом проблематична. Местами их довольно случайно отождествляют с буддийскими категориями цепляния, отвращения и привязанности, но, на мой взгляд, это ошибка. Конечно, одни чувства являются чувствами отвращения или привязанности, но другие — просто чувствами; прохлада воды, радость от красоты, нормальный голод и жажда, и все это может существовать прекрасно, даже если мы не цепляемся за них или их отсутствие.

Аргумент книги сводится к тому, что наши чувства не всегда являются надежными руководителями к правильному поведению (что совершенно разумно), и что буддизм советует не цепляться за них и не убегать от них, а просто позволять им быть (тоже хорошо) к предложению что на самом деле чувств не существует, и что у людей, идущих дальше по буддийскому пути, их будет меньше.

Это последнее, я думаю, очень важно запутано. В другом месте книги автор посвящает длинный раздел беспокойству о том, что, если буддийская практика заставляет людей испытывать меньше чувств, они будут делать меньше, чтобы помочь сделать мир лучше.Мы получаем несколько вызывающие беспокойство предложения, например,

: «Если полное просветление означает, что вы перестаете делать какие-либо оценочные суждения и перестаете настаивать на изменениях, тогда меня отсчитываете».

, к которому (и я предполагаю, что это потому, что ранние читатели выразили обеспокоенность по поводу этого предложения) приложена длинная сноска о том, как другие люди тоже беспокоились по этому поводу, и в конце концов

«[T] вот люди, которые следят за буддийский путь довольно далеко, и стать более счастливыми людьми, с большей невозмутимостью, чем они были раньше — и эта невозмутимость действительно уменьшает их страсть к тому, чтобы сделать мир лучше.»

(Действительно ли существуют? Люди, которые делали добро в мире, начали буддийскую практику и перестали делать столько же добра? Мне нужно было бы увидеть некоторые доказательства этого; если это правда, я бы сказал, что они делали это неправильно. С другой стороны, если они сделали больше хорошего в мире, но просто не имели такой «страсти», в чем проблема?)

Он заключает, что да ладно, большинство людей не Они недостаточно продвинулись в буддизме, чтобы стать сидячими нигилистами, а те немногие, которые достигли этого уровня, по крайней мере, не усугубляют ситуацию, так что, может быть, все в порядке.

Что действительно кажется небольшим комфортом!

Ответ на этот вопрос мне кажется очень простым, и, учитывая друзей и авторитет автора, мне кажется странным, что он не упоминает об этом. Может быть, я ошибаюсь, но …

Мастера дзэн в сказках всегда говорят такие вещи, как «Рубите дрова, несите воду» и «Когда голодны, ешьте; когда устаете, спите». Ни один мастер никогда не говорит: «Поскольку я не чувствую отвращения к голоду, я не ем; потому что я не цепляюсь за приготовление пищи, я не рублю дрова.»

Автор местами заявляет, что единственная причина для каких-либо действий состоит в том, что у нас есть отвращение к тому, как обстоят дела сейчас, и мы цепляемся за идею о том, что они разные, и поэтому мы принимаем меры, чтобы внести изменения.

Но суть всех этих историй в том, что это не так. Я ем, когда голоден, потому что это то, что я делаю, когда голоден, а не потому, что я думаю или чувствую: «О, нет, Я снова голоден, мне лучше поесть! ». Монах рубит дрова, чтобы можно было развести огонь и приготовить ужин, а не потому, что они цепляются за дерево, отождествляют себя с ним и зацикливаются на форме дерева или его изготовлении. Огонь.Это как раз то, что нужно сделать.

Мы работаем, чтобы спасти всех живых существ, потому что это то, что мы делаем; мы работаем, чтобы накормить голодных, потому что это то, что мы делаем, когда люди голодны, точно так же, как мы едим, чтобы накормить себя, когда голодны. Это не потому, что мы цепляемся за отсутствие голода, или потому, что мы испытываем отвращение к голоду; это просто потому, что это то, что каждый делает естественно.

Кто-то далеко идущий по буддийскому пути не будет обременен отвращением и цеплянием, и это может означать, что он будет более, а не менее эффективным в улучшении мира.

Во внутреннем, а не во внешнем мире, автор отмечает, что меньше плохих чувств — это хорошо, но мы не хотим иметь меньше хороших чувств! И эта медитация, кажется, помогает ему наслаждаться красотой природы, позволяя при этом меньше ворчать, так что, возможно, она каким-то образом уменьшает плохие чувства больше, чем хорошие.

Здесь тоже, я думаю, ответ состоит в том, что медитация и буддийская практика вовсе не направлены на уменьшение «чувств» как таковых; они о сокращении цепляния за чувства (и ко всему остальному).

Уменьшение привязанности помогает ценить хорошие чувства, такие как красота, потому что оно успокаивает голос, который заранее оплакивает тот факт, что красота мимолетна, и тщетно желает, чтобы она оставалась дольше. И это помогает справиться с плохими чувствами, потому что помогает нам оставаться в состоянии «ой», а не «ой, что болит, ах, почему это не останавливается, я ненавижу боль, а что, если это будет вечно!?!?».

Хорошо, вот и все. 🙂 Тогда есть часть «и значит, ни одна из сущностей не имеет значения».

В книге довольно много времени уделяется «сути».Идея состоит в том, что одним из основных способов, которыми наши чувства (или наш разум) обманывают нас, является то, что мы «видим сущность» во всех видах вещей. Для меня не очевидно, к чему это относится, и есть сноска, которая в некотором роде признает неясность, объясняя, что значение слова «сущность» в книге не полностью соответствует тому, как психологи или западные философы используют термин, но вместо этого «сосредоточение большего внимания на« чувстве »сущности людей» (где «смысл» заключен как в кавычки, так и курсивом), «- смысле, который может быть в высшей степени неявным».Он говорит о «видении сущности-чудесной-дочери», когда смотрит на своих дочерей (и, как и выше, беспокоится, что достижение просветления может означать, что он больше не видит этого).

Теперь у меня есть замечательная дочь и замечательный сын, но когда я смотрю на них, я не вижу какой-то абстрактной концепции, включающей сущность чего-то; Я их просто вижу. И они замечательные!

У меня сложилось впечатление, что автор, поднимающий это понятие «сущность», как своего рода светоносный эфир до Возрождения, позволяет ему легче осмыслить различные буддийские утверждения о пустоте, о вещах, которые на самом деле не существуют или на самом деле не существуют. быть тем, кем мы себя представляем.Сказав сначала, что мы видим Сущность во всем, он может интерпретировать эти утверждения как говорящие о том, что вещи лишены Сущности, и что они не такие, как мы думаем, потому что они не содержат Сущности, и так далее.

И это очень правдоподобно, поскольку Сущность вовсе не вещь, поэтому, если буддизм говорит, что вещи не имеют Сущности, это правда!

К сожалению (или к счастью), я не думаю, что это так просто. Дело не только в том, что стул «не содержит сущности стула»; дело в том, что то, что мы называем стулом, на самом деле вовсе не вещь, как мы склонны предполагать.«Стул» — это просто удобный ярлык, который мы используем. Здесь есть что-то тяжелое, как в постоянном повторении таких фраз в Алмазной сутре, так и в том смысле, в котором современная физика считает, что единственной «реальной вещью», лежащей в основе, является Универсальное волновое уравнение, а все остальное — просто удобные, но неточные сокращения. См. Также Витгенштейн о языке как о прагматически полезных символах, которые мы создаем друг для друга, а не о каком-то магическом «соответствии с реальностью».

А в более человечном мире, если я смотрю на кого-то и думаю: «О, вот этот подлый парень», просто осознавая: «О, подлый парень не содержит сущности подлого парня!» не поможет мне так сильно, как осознание «о, это просто такой человек, как я, который иногда бывает злым; как я!».

Конечно, возможно, что все это именно то, что автор подразумевает под «сущностью», и я просто считаю, что абстракция бесполезна и отвлекает от этого; может быть, кому-то это пригодится.

То же самое общее беспокойство относится и к «модульной модели разума», которую автор обсуждает довольно подробно. Сама по себе модель в меру интересна, но это просто модель, а не теория, поскольку она дает нам метафоры и способы мышления о разуме, но на самом деле не дает никаких предсказаний.

Об этом говорится в книге, потому что в ней предлагается думать о разуме не как о едином едином предмете, а как о наборе «модулей», которые имеют разные цели и роли. Это более тонко, чем, но у меня впечатление, подобное эго, ид и суперэго Фрейда; и очень напоминает «Общество разума» Минского.

Автор связывает эту неунифицированную модель ума с буддийской идеей не-я, представлением о том, что самость как единое самовоспроизводящееся существующее существо не существует.Предполагается, что это совместимо с наукой, потому что наука также утверждает, что, по крайней мере, разум не унифицирован из-за модульной модели.

Но опять же, я не думаю, что это работает. Буддийское учение заключается не только в том, что ум не объединен. Разум также не существует как набор отдельных «модульных» самопроизвольных текущих сущностей. Что именно означает буддийское учение о не-я и как оно соотносится с субъективным сознанием (мое любимое затруднительное положение), является глубокой загадкой, и просто «это как будто существует куча разных модулей» на самом деле не кажется уместным.

И на самом деле его любовь к теории модулей, кажется, мешает пониманию автора; здесь, как и в некоторых других местах книги, он подобен посетителю, который набирает чай на колени, потому что его чашка слишком полная, чтобы в нее можно было войти:

«Фактически, модульная модель разума привела меня к приписывать мыслям меньше свободы воли, чем это делают некоторые учителя медитации. Хотя эти учителя склонны говорить, что «мысли думают сами по себе», строго говоря, я бы сказал, что модули мыслят мыслями.Или, скорее, модули порождают мысли, а затем, если эти мысли оказываются в некотором смысле сильнее, чем творения конкурирующих модулей, они становятся мысленными мыслями, то есть они входят в сознание ».

Он, конечно, может думать, что если захочет, но с точки зрения буддийской работы это кажется шагом назад: теперь вместо того, чтобы просто осознать, что ум пуст, ему придется осознать, что все эти модули, в которых он себя убедил, и метафорическое соревнование между ними также пусты.Я склонен думать, что лучше вообще отказаться от модуля.

Я не хочу сказать здесь, что книга неправильная или плохая. Основная мысль, что и буддизм, и наука говорят нам, что наши чувства, мысли и реакции на вещи не всегда правильны или оптимальны, и что есть вещи, которые мы можем сделать, чтобы их улучшить, является правильным. Но я нашел детали немного неточными, не совсем точными прочтениями ни буддизма, ни науки, и из-за этого не особенно убедительными.

Так что, наверное, хорошо, что я в значительной степени уже согласился с основным выводом. 🙂

ПОЧЕМУ БУДДИЗМ ИСТИНА | Kirkus Обзоры

по Роберт Грин ‧ ДАТА ВЫПУСКА: сентябрь.1, 1998

Авторы создали своего рода анти-Книгу Добродетелей в этом энциклопедическом сборнике путей и средств власти.

Каждый хочет власти, и каждый находится в постоянной двуличной игре, чтобы получить больше власти за счет других, по словам Грина, сценариста и бывшего редактора Esquire (Элфферс, упаковщик книг, разработал книгу с привлекательными полями).Сегодня мы живем так же, как когда-то придворные при королевских дворах: мы должны вести себя вежливо, пытаясь сокрушить всех, кто нас окружает. В эту силовую игру можно играть хорошо или плохо, и в этих 48 законах, взятых из истории и мудрости величайших мировых игроков, содержатся правила, которым необходимо следовать, чтобы победить. Эти законы сводятся к тому, чтобы быть максимально безжалостными, эгоистичными, манипулятивными и лживыми. Однако в каждом законе есть своя глава: «Скрывайте свои намерения», «Всегда говорите меньше, чем необходимо», «Представьте себя другом, работайте как шпион» и так далее.Каждая глава удобно разбита на разделы о том, что случилось с теми, кто нарушил или соблюдал конкретный закон, об основных элементах этого закона и способах защиты отменить этот закон, когда он используется против вас. Цитаты на полях усиливают преподанный урок. Несмотря на то, что эта книга убедительна, как может быть автокатастрофа, это просто ерунда. Правила часто противоречат друг другу. Нам говорят, например, «быть заметными любой ценой», а затем «вести себя как другие».Если серьезно, Грин никогда не дает определения «власть», и он просто утверждает, а не предлагает доказательства существования гоббсовского мира всех против всего, в котором, по его словам, мы живем. Иногда мир может быть таким, но часто это не так. Спросить, почему это так, было бы гораздо полезнее.

Если авторы серьезны, то это глупая, неприятная книга. Если нет, это блестящая сатира.

Дата публикации: сен.1, 1998

ISBN: 0-670-88146-5

Количество страниц: 430

Издатель: Викинг

Обзор Опубликовано онлайн: 20 мая 2010 г.

Обзоры Киркуса Выпуск: 15 июля 1998 г.

Поделитесь своим мнением об этой книге

Вам понравилась эта книга?

Обзор Роберта Райта «Почему буддизм истинен: наука и философия медитации и просветления» | Автор: Никхил Гарг

Эта книга начинается с двух серьезных, нетривиальных, всеобъемлющих заявлений: что буддизм прав в

1. Его диагноз человеческого состояния, что мы бессмысленно и вечно ищем временные удовольствия, которые не могут нас удовлетворить, и таким образом причиняют страдание, и
2. Его рецепт медитации как способа понять это состояние и избежать его, ведущий как к большему счастью, так и к более нравственному поведению.

В одной из моих любимых черт письма, которую я бы хотел, чтобы больше авторов приняли, в приложении подробно описаны 12 конкретных буддийских утверждений, которые, по словам автора, «истинны», что он часто, но не исключительно, имеет в виду в научном смысле существующих убедительных подтверждающие доказательства.

Затем он услужливо резюмирует тезис своей книги; его перефразировали: «Люди — животные, созданные естественным отбором, который встроил в наш мозг то, что в основном понимали ранние буддийские мыслители, на замечательном уровне.Теперь, в свете современного понимания естественного отбора и человеческого мозга (в основном с помощью эволюционной психологии и нейробиологии), у нас есть убедительные научные доказательства (натуралистических частей) буддийской мысли ».

Автор дает понять, что он лучше всего, светский буддист, защищающий только натуралистические (а не метафизические) компоненты буддизма. Тем не менее, он довольно много говорит из личного опыта медитатора (любителя). В некоторых местах книга читается как книга по популярной психологии, например, когда автор цитирует конкретные научные исследования в качестве доказательства (часто гораздо более сильного) утверждений, которых не делают сами авторы исследования.В некоторых случаях он (что неудивительно, учитывая это утверждение) цитирует те же исследования, которые проводят поведенческие экономисты, относительно того, насколько человеческий мозг подвержен различным ошибкам из-за эвристики, которую естественный отбор внедрил в нас.

По крайней мере, для первого всеобъемлющего утверждения доказательства достаточно убедительны. Более того, мне кажется, что аргумент « естественный отбор спроектировал нас, чтобы преследовать эти мимолетные удовольствия, ведущие к страданиям » ничем не отличается от аргумента (все более популярного) о том, что « наши телефоны / Facebook были спроектированы как кнопки допамина, которые захватывают наши внимание, делая нас несчастными и непродуктивными.В этом смысле, хотя это может быть мое предубеждение в области залива, я полагаю, что многие люди будут восприимчивы к этому аргументу.

Второе утверждение (о медитации как рецепте) гораздо труднее обосновать, частично из-за относительной нехватки научной поддержки. В качестве утверждения, касающегося в основном внутренних, сознательных ощущений, трудно представить себе, как выглядят убедительные доказательства, если только вы не убедитесь в исследованиях МРТ, которые приблизительно показывают, что « что-то другое происходит в мозгах тех, кто медитирует, особенно в регионах ». мозга, обычно ассоциируемого с X.С этой целью автор гораздо больше опирается на свой личный опыт медитации и свидетельства других. Он делает это с ясной аргументацией, как человек, который привык писать книги, превращая сложные аргументы в упрощенную, убедительно звучащую единичную идею. Однако из-за характера утверждения, верить ли ему человек — это вопрос личных предпочтений и, как я полагаю, опыта попытки медитировать.

Обзор буддизма (9780595447275) — Предисловие обзоры

Объяснение общей картины

Эдвард П.Х. Ву
iUniverse (апрель 2009 г.)
Мягкая обложка $ 15,95 (150 стр.)
978-0-595-44727-5

Рейтинг Clarion: 4 из 5

Нет никакой гарантии, что читатель достигнет нирваны — обладания истинным блаженством — после прочтения этой книги, но Эдвард П. Х. Ву проделывает подобную рабочую работу, излагая основы буддизма, религия, которую он верит, может обеспечить такой тип неба.

Это задача Ву: определить буддизм как религию, а не как философию. Буддисты верят в творение, хотя и не обязательно в создателя. Приверженцы также считают, что за действием следуют последствия. В некоторых контекстах это похоже на то, как христиане классифицируют действие как «грех» и его последствия как «вечное наказание». Но после этого буддизм начинает идти своим путем. Буддисты ищут не рай как место, а скорее «просветление» как состояние осознания своей «собственной природы».”

Вот почему в начале этой книги Ву задает вопрос: «Что мы должны знать, чтобы стать просветленным?»

Ответ приведет нас к двум выдающимся чертам буддизма … Эти две черты — это (1) оценка человеческого разума (собственной природы) и (2) неизбежная связь между причиной и следствием.

Ву по национальности китаец, и, хотя он получил образование на Западе, большую часть своей профессиональной жизни он провел в Гонконге в качестве юриста. Этот опыт и его обширные исследования с буддийскими учителями и чтение древних китайских текстов показали ему, что жители Запада часто неверно истолковывают предписания буддизма.«Во многих публикациях по буддизму, доступных на английском языке, мы замечаем, что« Четыре благородные истины »часто описываются как суть буддизма», — пишет Ву. Но он отмечает, что суть буддизма следует рассматривать как поиски осознания нашей «совершенной и непорочной сущности», которая скрыта «алчностью, ненавистью и заблуждением, и эта блокировка порождает страдание».

Буддизм зародился на территории современной Индии в шестом веке до нашей эры. Оно возникло из духовного учения принца (Сиддхартха Гаутамы), который взял имя Шакьямуни, что означает «сострадание», «спокойствие и чистота».По мере распространения в Азии учения буддизма уточнялись и разъяснялись в писаниях, известных как сутры.

Этой книгой Ву надеется донести понимание буддизма до тех, кто не знаком с религией; объяснять это людям других вероисповеданий без намерения обратить; и предложить исчерпывающее объяснение тем, кто может придерживаться мнения, что буддизм — это низшая вера.

Писания Ву скорее доступны, чем литературны, его мнения прямолинейны, и он предлагает исчерпывающее и разумное объяснение своей веры в этой полной информации книге.

Те, кто не знаком с религией, скоро поймут, что сам буддизм одновременно прост и сложен. Например, заповеди и идеалы часто представлены в виде пронумерованных списков — Шесть парамит, четыре стадии наблюдения за нашим совершенствованием, шесть гармоний в коллективном самосовершенствовании. Без внимательного чтения и, возможно, подробных заметок списки могут запутаться. Некоторые из буддийских теологий требуют отказа от западной логики и принятия мистических идей, которые могут показаться взаимоисключающими.Понятие «пустота» представляет собой пример:

Чувствовать, что нет ничего, что было бы «я»

Без беспокойства и сомнений, что что угодно могло быть «мной»;

Чувствовать, что нет ничего «моего»

Без опасений и сомнений, что все может быть «моим».

Читатели также должны знать, что подход Ву к буддизму кажется китайскоцентричным. Он часто цитирует мастера по имени Чин Кунг, и хотя он упоминает школу Дзэн, нет никаких упоминаний о фракционности, которая преследует буддизм — государство, во многом подобное расколу внутри других мировых религий.

Эта небольшая книга окажется полезной для тех, кто небезразличен к буддизму. Другие, возможно, обнаружат, что их интерес к буддизму углубится благодаря этой книге, которая предлагает прочную основу для начала более интенсивного изучения.

21 августа 2009 г.

Раскрытие: Эта статья не одобрение, а обзор. Издатель предоставил бесплатные экземпляры книги и заплатил небольшую плату за рецензирование своей книги профессиональным рецензентом.Обзоры предисловий и обзоры Clarion не гарантируют, что издатель получит положительный отзыв. Foreword Magazine, Inc. раскрывает это в соответствии с 16 CFR Федеральной торговой комиссии, часть 255.

.