Компенсация от отеля за ложную пожарную тревогу: aviablogger — LiveJournal

?

Category:

• Путешествия
• Cancel

Какая может быть компенсация от отеля за ложную пожарную тревогу, которая вас разбудила, и, вообще, может ли сетевой отель быть ужасным?

Я выбираю сетевые отели по куче причин, одна из которых – быстрое и корректное решение конфликтных ситуаций. А если таковые нельзя решить быстро, то я всегда могу рассчитывать на хорошую компенсацию.

Но это в теории. Практика же выглядит совсем иначе. В своем недавнем скитании по отелям я встретил не только огромное число китайских туристов, но и совсем ужасные сетевые отели. Даже не так – правильнее сказать, что в отеле совершенно безразличный менеджмент и персонал.

Не буду называть конкретно, но это типичный Park Inn и все в нем было прекрасно ровно до того момента как прошла первая ночь. В номере были две большие проблемы, которые не были смертельными, но которые персоналу не удалось решить.

Первая – кондиционер. Я не противник этого прекрасного изобретения (а кто противник, пусть поживет в Индии без него недельку, и не скажет ничего про вонючий пот), но в меру, когда сам могу регулировать поток воздуха. Здесь загвоздка была в том, что после выключения кондиционера, он все равно гнал холодный воздух.

Вторая – звукоизоляция. С ней была реально беда. Я не только сидя у стены за столом слушал, что происходит в соседнем номере, а ложась спать наслаждался храпом из соседнего номера, но и прекрасно слышал о чем говорят люди, пользующиеся лифтом. Стоит ли говорить, что любая уборка номера на этаже также не оставалась незамеченной, ведь никто в отеле не обладает техникой бесшумного перемещения тележки?

Ну окей, все эти вещи можно было бы даже пережить (что я со стойкостью и делал), но вишенкой на торте стало оповещение о пожаре в 5:30 утра. Я уснул около полуночи и есть в этом что-то прекрасное проснуться от звука пожарной сигнализации. Стоит ли говорить, что когда я победоносно нашел в себе силы выйти из номера, все благополучно закончилось, как и мой сон. К чести отеля, в обед он прислал свои извинения. Вот как они выглядели:

Письмо, орехи и пара шоколадок. Все. Я понимаю, что Park Inn не топовый отель, да и я возможно зажрался, но это совсем не то, чего ждешь за испорченный сон. Как насчет нескольких тысяч баллов, завтрака или ужина в отеле, даже пара бесплатных напитков была бы кстати (запить стресс).

В любом случае это один из первых за многие годы сетевых отелей, который был ужасен во всем. Единственное, что могло обрадовать меня невыспавшегося и простывшего – это выезд из него.

Но, может быть, я в самом деле зажрался, и это нормальная компенсация за неудобства и вообще отель повел себя правильно?

Tags: косяк, отель

Subscribe

• В Ереване открыли The Alexander, A Luxury Collection Hotel

  В Ереване открыли The Alexander, A Luxury Collection Hotel. Это первый отель Starwood Hotels в Ереване. The Alexander, A Luxury Collection Hotel…

• Покупка баллов IHG – возможность сэкономить на отеле

  Распродажа баллов отельных программ лояльность – способ сэкономить. Я расскажу сейчас как покупка баллов IHG позволит получать номера в…

• Как бронировать сетевые отели с выгодой?

  Я фанат сетевых отелей. Меня привлекает не только единые стандарты отелей, расположение, но и программы лояльности, сервис. А самое главное…

Photo

Hint http://pics.livejournal.com/igrick/pic/000r1edq

Тревога нарастает: летний сезон в Турции поставлен под вопрос

Что будет с летним сезоном в Турции и состоится ли он? Данный вопрос напрямую пока не задают, но к этой мысли аккуратно «подводят» материалы европейских новостных агентств, в частности Reuters, рассказывающие о сегодняшней обстановке в зоне землетрясения — в том числе и об эвакуации оставшихся без крова и их размещении в отелях популярных курортов Турции. Агентство подробно рассказывает, что десятки тысяч пострадавших в отели уже переселены, а их число может ещё вырасти, когда к беженцам из зоны стихийного бедствия добавятся те, кто сейчас живёт во временных палаточных лагерях в разрушенных городах, ожидая пока разберут их разрушенные дома и надеясь на спасение своих родных…

Для начала о цифрах: как заявляет агентство, стихийное бедствие поставило перед Турцией крайне важную проблему — как приютить сотни тысяч людей, оставшихся без крова посреди зимы. По предварительным подсчётам в зоне бедствия около 6.5 тысячи зданий, которые разрушены полностью, а число частично повреждённых счёту вообще сложно поддаётся. Ещё одна цифра от Reuters – на данный момент Управление по ликвидации последствий стихийных бедствий и чрезвычайных ситуаций Турции подсчитало, что из зоны землетрясения вывезено более 28’000 тысяч человек, оставшихся без крова. Именно их в основном и планируют разместить в отелях.

Федерация отельеров Турции сообщила Рейтерс, что уже тысячи номеров были выделены на таких курортах как Анталия, Аланья, Мармарис, Фетхие, Бодрум, а также Измир и Каппадокия.

Заселять беженцев отели начали со среды. Например, в Мармарисе владелец отеля Cettia Beach Бюлент Бюльбюльоглу озвучил следующий комментарий: «Мой отель закрыт зимой, и его должны были открыть к апрелю, когда начнется летний туристический сезон. Мы сейчас ремонтировали отель, но мы прервём ремонт и откроем отель для беженцев на следующей неделе».

Напомним, отчитывался о размещении беженцев и глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу — его цифры агентство также приводит. И они таковы: 15’729 человек были размещены в государственных пансионах, студенческих общежитиях и гостиницах, причем только в Анталии 11’165 эвакуированных получили места в отелях.

Но эта цифра может ещё вырасти, уверены эксперты. Дело в том, что пока многие выжившие не хотят покидать регион бедствия, надеясь узнать что-то о судьбе близких. «Мы выделили номера в наших отелях, но мы видим, что многие выжившие не хотят приезжать сейчас, потому что они все еще ждут, когда из-под обломков будут спасены их семьи или друзья», — сказал Хакан Саатчиоглу, координатор Limak International Hotels & Resorts.

которая управляет четырьмя отелями в Анталии. То есть, когда поисково-спасательная операция будет завершена, число беженцев может существенно вырасти.

Тем временем, с данного момента, с середины февраля, до старта туристического сезона остаётся не так много времени. Так что «между строк» читается вопрос — удастся ли отелям начать сезон в апреле? Понятно, что решение предоставить кров переселенцам из зоны бедствия для отелей сейчас естественный и благородный вариант поведения, но приведённые цифры наводят на мысли: за 2-3 оставшихся месяца до начала сезона обеспечить десятки, а точнее сотни тысяч человек новым жильём просто нереально. Вопрос — что выберут отельеры? Им либо поневоле придётся жертвуя этическими принципами выселять пострадавших в палатки в лагеря беженцев, либо, жертвуя бизнесом, продолжать их размещать в отелях. Тогда сезон ждут большие проблемы. Что выберут власти и отели — вопрос пока открытый…

Для тех, кому важен здоровый образ жизни, рекомендуем прочитать: «Диетолог раскрыл целебные свойства имбиря».

➔ Смотрите новости на смартфоне? Подпишитесь на новости туризма от Турпрома в Google News или Google Discover: это свежие идеи для путешествий, туристические новости и подборки по распродажам туров и авиабилетов! Либо подпишитесь на канал туристических новостей на ЯНДЕКС.ДЗЕН или на PULSE.MAIL.RU. Также рекомендуем подписаться на наш Канал новостей в Telegram: https://t.me/tourprom

Беспокойство по счету за отель: чего на самом деле хотят гости

Большинство исследований в сфере гостиничного бизнеса, как правило, обращают внимание на то, как гости относятся к уровню обслуживания персонала или к таким мелочам, как питание и декор, но новое психологическое исследование, проведенное по заказу Amadeus, показывает, в какой степени бренд может быть поврежден из-за плохого опыта оплаты.

Мэтью Парсонс

Это просто не «круто» оплачивать счет в отеле в конце вашего пребывания, но это не имеет ничего общего с высоким счетом за барную стойку (или завышенной ценой за бутилированную воду). 0003

Новый отчет показал, что процесс оплаты при выезде оставляет желать лучшего. Гости беспокоятся, потому что теперь это в два раза обременительнее, чем покупка вещей в их повседневной жизни. Есть также тот факт, что за все нужно платить в конце, а это значит, что гостям остается только догадываться, сколько они на самом деле потратили.

Чистый результат нанесет больше вреда бренду и репутации отеля, чем вы думаете, предупредила компания Amadeus, занимающаяся технологиями путешествий, в новом психологическом анализе. Они рискуют потерять целые рынки, а не только отдельных клиентов, в то время как отели также могут упустить шанс убедить гостей покупать больше дополнительных услуг, не адаптировав более современные платежные технологии.

Повышенная тревожность

Гости испытывают повышенную «беспокойство» и «неопределенность» при оплате в отелях, по данным агентства по поведенческим исследованиям Innovationbubble, которое Amadeus заказал для отчета. Были опрошены сотни международных туристов и деловых путешественников из США, Великобритании и Бразилии, чтобы выявить сознательное и бессознательное восприятие.

Основная проблема заключается в том, что путешественники по-прежнему обычно платят за проживание при выезде с помощью физических терминалов, а не во время бронирования с использованием современных цифровых систем. Отели по-прежнему в основном обрабатывают платежи на стойке регистрации на основе собственной местной платежной системы, поэтому гость никогда не узнает наверняка, будет ли принята его банковская карта.

Innovationbubble сообщает, что 40 % респондентов недавно столкнулись с какими-либо проблемами при оплате в отеле, при этом более трети респондентов заявили, что не могли платить так, как хотели, во время недавнего пребывания. Около 66% заявили, что отель должен указать способ оплаты в файле.

Меньшая часть гостей заявила, что это настолько серьезная проблема, что они активно готовятся к ней заранее, принося в отель резервные способы оплаты.

В отчете Amadeus под названием «Открытие дверей для платежей, ориентированных на гостей: возможность для гостеприимства» говорится, что проблема особенно актуальна для китайских гостей, которые предпочитают расплачиваться картами WeChat Pay, AliPay или China Union Pay и вынуждены платить наличными или найти альтернативные местные методы во время путешествия.

Платежи дома были в два раза «крутее» по сравнению с платежами в отелях, как показал опрос (ниже).

В исследовании также упоминается «бессознательный» анализ, и говорится, что потребители гораздо реже связывают платежи в отеле с положительными чувствами, такими как «легкость» или «удобство». Поскольку это часто последнее взаимодействие гостя с отелем, плохой опыт испортит общее впечатление, которое у него было.

«Беспокойство, вызванное негативным опытом оплаты, остается в сознании потребителей, и гости говорят нам, что это влияет на их общее восприятие пребывания», — сказал Джейми Холлидей, директор по стратегическому анализу Innovationbubble.

Гостиницы также могут передавать бизнес онлайн-турагентствам.

«Когда дело доходит до оплаты, если гость пытается забронировать номер на сайте brand.com и сталкивается с громоздким процессом передачи данных своей карты в собственность, он может вместо этого выбрать покупку через OTA», — говорится в отчете. . «В то время, когда многие бренды стремятся к более прямому бизнесу, неспособность принимать платежи может подорвать более широкие цели распространения».

Оплата по мере использования?

Также было мало доказательств того, что гости могли платить за непредвиденные расходы, такие как обслуживание номеров, «постепенно», чтобы понять, сколько они потратили во время пребывания.

Исследование показало, что 90 процентов людей хотели платить за дополнительные услуги в приложении отеля, что сегодня редко бывает доступно.

В результате упущены возможности для мерчендайзинга. Согласно отчету, гостиничные сети, которые передают данные карты гостя объекту размещения, упускают важный шанс для развития сквозных возможностей мерчандайзинга. Владельцы отелей стремятся к «продаже на основе атрибутов», когда атрибуты номера и собственности классифицируются и продаются для увеличения доходов и удовлетворения гостей.

Гостиницы также рискуют упустить нынешнюю моду «Купи сейчас, заплати позже». Amadeus утверждает, что это важно для повышения продаж: 68% путешественников заявили, что им будет предложено потратить больше на летние путешествия, а 49% с большей вероятностью купят дополнительную услугу, если будет доступна функция «Купи сейчас, заплати потом».

Delta Air Lines, например, недавно начала предлагать эту функцию в сотрудничестве с инструментом Plan It от American Express на веб-сайте и в приложении авиакомпании.

Прозрачное ценообразование в отелях — это не так уж сложно, но и не так-то просто это сделать.

Что можно исправить?

Работа в процессе.

Amadeus отмечает, что объекты недвижимости обычно принадлежат частным лицам или франчайзи, а международные бренды предоставляют такие услуги, как маркетинг, системы управления недвижимостью и обучение. Но не выплаты.

«Повсюду процветают платежные системы, которые очень локальны, а не глобальны», — сказал Skift Франсиско Перес-Лозао Рутер, президент отдела гостеприимства в Amadeus, в более раннем интервью Skift.

Итак, на высшем уровне гостиничные группы должны решить эту проблему с платежами и инвестировать в платежные технологии. В целом 77% респондентов заявили, что ответственность за упрощение оплаты лежит на отеле.

Почему в гостиничном номере царит такое затянувшееся отчаяние?

В моей жизни был период, когда я проводил много времени в гостиничных номерах. Было нормально проехать из Шанхая в Дублин через Вильнюс и Рим за месяц, а потом начать цикл заново: Афины, Новосибирск, Куала-Лумпур. Я путешествовал один по этим городам, и когда я туда попадал, мне приходилось стоять на сценах, сидеть на панелях и бесконечно говорить. В конце каждого насыщенного сменой часовых поясов дня я возвращался в свой гостиничный номер, где иногда мини-бар был полон, а иногда нет. Кондиционер гремел, или не работал, или был установлен слишком высоко или низко с фиксированным регулятором, и я пытался расслабиться на огромной кровати с жесткими подушками, слушая телевизор из соседнего дома или шепот незнакомцев в коридоре.

Месяц жил в Москве в гостинице «Сверчок». В европейских странах я останавливался в компактных трехзвездочных номерах, а на Ближнем Востоке это всегда были крупные сети: Sheraton, Radisson или Hilton Nile. То здесь, то там, в зависимости от местных предложений и характера моего пребывания, я снимал номер в одном из культовых отелей в колониальном стиле из романов Грэма Грина или Агаты Кристи: американская колония в Иерусалиме, дворец Пера. в Стамбуле или во дворце Тадж-Махал в Мумбаи. Я путешествовал так с середины 20-х годов в течение десяти лет. Иногда я был одинок, иногда в отношениях, и вечная быстротечность меня устраивала поначалу. Было весело несколько лет, пока вдруг не стало.

По приезду я любил смываться с дальних путешествий купанием в гостиничном бассейне, обычно находящемся в недрах здания. Я ходил по коридорам в пушистых гостиничных тапочках, мимо рядов одинаковых дверей, почти голый под халатом, и интимный, и обнаженный. Бассейн неизменно был пуст, и стоило мне снять очки, как я уже не мог видеть ни края искусственных пальм, ни ступеньки к джакузи.

Долгое время помогал ритуал плавания. Я бы избавился от лондонского себя и стал бы блестящим новым, международным человеком. Но затем в одном бассейне, после особенно дезориентирующего 18-часового путешествия, я плавал на спине, поддерживаемый химикатами и водой, и услышал странный яркий голос в своей голове, предлагающий простое предложение. Я хочу умереть, сказал он. Спокойный, здравомыслящий голос, прекрасно сочетающийся с мерцающими отблесками света на плитке и звуком плещущейся воды, капель из сауны, открывающихся кранов где-то еще в здании. Я перевернулась на живот и начала плавный брасс. Иди ко дну, сказал он, и я так и сделал, плывя под водой с закрытыми глазами, пока не толкнулся локтем в край бассейна, точно так же, как я представляю себе, как акула может удариться носом о борт лодки.

В следующий раз голос был сильнее, а еще раз сильнее. Настойчивый, разумный внутренний монолог. Где я? Случайный бассейн, случайная страна. Кого я здесь знаю? Никто, правда. Кто будет скучать по мне? Никто, правда. Спускайся тогда в хлорно-голубую и отпускай, сказал недвусмысленный и разумный голос, который напугал меня.

Человек не должен регулярно находиться в Азии и Африке в одну и ту же неделю; мир не следует пересекать с такой скоростью. Это сбивало с толку; Хуже того, это наносило ущерб – какой-то центральный элемент моего субъективного «я» угасал. Тем не менее, я все равно сказал «да». Я была девочкой, с которой можно было улететь в последнюю минуту куда угодно, и всякий раз, когда я возвращалась домой, слегка привязанная к дому в Брикстоне, на юге Лондона, я планировала снова уехать.

Когда я вылезал из такси по дороге домой или тащил свой чемодан к входной двери, я думал о Джин Рис, написавшей в Доброе утро, полночь (1939): «Возвращаюсь ночью. Вернуться в отель. Всегда один и тот же отель… Вы поднимаетесь по лестнице. Всегда одна и та же лестница, всегда одна и та же комната». Моя жизнь по замкнутому кругу в поисках нового, но на самом деле ходит по кругу.

зеркала, двери, замки, балконы и санузлы гостиничных номеров стали активным реквизитом и антуражем для процесса «перехода на другую сторону»

Существует часть мозга, называемая гиппокампом, по форме напоминающая морского конька. Во многих отношениях это все еще неразгаданная загадка, но считается, что она действует как внутренняя спутниковая навигация. Он обеспечивает перекресток между памятью и обработкой местоположения, и не только местоположениями географии и места — хотя он действительно имеет дело с ними, контекстуализируя ориентиры и изображения для понимания ландшафтов, интерьеров и сцен — но также картирование эмоциональной географии, такой как как будущие цели и устремления и способы их достижения, или последовательности воспоминаний, или систематизация наших личных нарративов. Это то, как мы понимаем, где мы находимся, и как мы ставим себя на точки зрения других. Было обнаружено, что депрессия оказывает демпфирующее и искажающее действие на гиппокамп, так что мы теряемся во многих слоях этого слова.

Я не знаю, то ли мой гиппокамп-навигатор был подавлен слишком долгим путешествием, то ли я просто устал от десятилетнего избегания интимных отношений и любого подобия стабильного дома. Как бы то ни было, суицидальный порыв, вызванный архитектурой отелей и всеми связанными с ними знаками — карточками-ключами, длинными коридорами, звоном служебного звонка — все усиливался.

Я был беспокойным в течение 10 лет, метаясь между «домом», который состоял из временной арендованной комнаты, и бесконечным процессом прибытия в одиночку в город в стиле итало-кальвино везде/нигде. Я был одинок, становился все более одиноким и перебирался на другую сторону зеркала, не зная, как остановить это.

В последний год интенсивных путешествий у меня развилась настолько острая бессонница, что единственным способом справиться с ней было чтение всю ночь и отсыпание во время сиесты, если я был в стране, благоприятствующей сиесте, или кошачьего сна в предвечерние часы, когда я часто был свободен, прежде чем готовиться к вечерним мероприятиям.

В эти трудные ночи, когда чужой город за моим окном часто казался парадоксально слишком пустым и слишком полным людей, я ловила себя на том, что читала о сюрреалистах и ​​их отношении к городам, путешествиям, побегам и гостиничным номерам. В книге Кэтрин Конли Automatic Woman (1996), я читал, как немецкая художница Уника Цюрн (партнерша коллеги-художника Ганса Беллмера) была помещена в психиатрическую больницу в 1960-х годах в результате разбитого оконного стекла в гостиничном номере в Берлине. Муза Андре Бретона «Надя» также попала в тюрьму из-за ее «беспорядочного и странного поведения» в парижском отеле, а британская художница и писательница Леонора Кэррингтон, творчеством которой я был очарован, была арестована и помещена в клинику как в результате раздевания догола и столкновения с персоналом отеля Ritz в Мадриде.

То, что все три женщины расстались с психологической точки зрения в гостиничных номерах, неудивительно. В любом случае они жили странствующей, преходящей жизнью, и для этих женщин, связанных с сюрреализмом, зеркала, двери, замки, балконы и ванные комнаты гостиничных номеров стали активным реквизитом и окружением для процесса «перехода на другую сторону», который очень поощрялся и эксплуатировался. художниками-мужчинами в их жизни. Сюрреалисты были одержимы встречами с бессознательным, забавами с безумием, и чаще всего это были женщины, которых загоняли — или они предпочитали прыгать — в кроличью нору, пока их коллеги-мужчины смотрели на них. Именно через дверные проемы, открытые женщинами, сюрреалисты-мужчины чувствовали, что могут достичь чистого состояния психического автоматизма — другими словами, искусства вне границ разума, морального или эстетического контроля — и номер отеля часто был идеальным театром для этих экспериментов. .

Цюрн намеренно размещалась в анонимных комнатах, чтобы позволить возникать галлюцинациям.

В частности, Цюрн была полноценным проявлением парадоксального другого, занимая совершенно лиминальное пространство. Она шла в нескольких шагах позади Беллмера, не просто муза, но и живое воплощение созданных им кукол допубертатного возраста в натуральную величину. У Цюрн было три срыва, каждый из которых был вызван, когда она уехала из парижской квартиры, которую делила с Беллмером, или от своих детей от предыдущего брака, и поселилась в отеле.

В своих автобиографических заметках Цюрн писала, что гостиничный номер стал «огромной пустой сценой, почти темной, [он] появился не как продукт галлюцинации, а скорее как ясная картина, которая формируется в центре нашего существа». …» Спусковым крючком, как она написала, стал взгляд в окно отеля и галлюцинации, связанные с детской травмой: ее семейный дом был продан с аукциона, когда ей было 15 лет, вместе со всем его содержимым. Это сигнализировало о разрушении и потере ее семьи, какой она ее знала, своего детства и фундаментальной части себя.

Цюрн влекло к безумию, и она приняла его, преднамеренно помещая себя в анонимные комнаты, чтобы вызвать галлюцинации. Она пересекала границы между реальностью и нереальностью, иллюстрируя образы, относящиеся к комнатам и домам. Она написала:

Этот дом, залитый изумрудно-зеленым светом, становится прозрачным. Сквозь стены она может видеть. Внутри: она видит индийского Будду из Храма Скал, большого китайского дракона, вышитого золотыми и серебряными нитями на черном бархатном фоне, арабскую лампу с золотым, красным и зеленым светом. Но этот образ интерьера дома краток, стены снова смыкаются… Снова закрывается дверь, и весь дом, даже зеленый волшебный свет, под которым дом впервые появился, тает.

Несколько лет спустя, в 1970 году, пережив очередной цикл галлюцинаций, за которым последовало резкое возвращение к реальности, она покончила жизнь самоубийством, бросившись с балкона в Париже.

У меня есть коллекция бумаги для заметок в отелях, и я использую ее, чтобы писать заметки людям, а не посылать открытки. Американская поэтесса Элизабет Бишоп, заядлая путешественница на протяжении всей своей жизни и не привыкшая к отелям, рисовала наброски на гостиничных бланках. Один из таких рисунков — ее комната в бывшем отеле «Мюррей Хилл» в Нью-Йорке, и пространство, которое она запечатлела, кажется клаустрофобным, замкнутым. В рассказе «В тюрьме» (1938) она пишет: «Гостиничное существование, которое я сейчас веду, во многих отношениях можно сравнить с тюремной жизнью, я думаю: есть коридоры, камеры, большая, не связанная между собой группа людей с разными целями пребывания там, которые оживляют каждую один из них, но он все еще показывает большие различия.’

Впечатления от отеля сводятся к комнате: замкнутость пространства, которое одновременно является лично вашим и не вашим, подобно камере, ловушке. Джонатан Эллис пишет в Искусство и память в творчестве Элизабет Бишоп (2006), что «оклеенные обоями комнаты всегда были трудным пространством для Бишопа из-за их связи с детскими страхами». Точно так же, как Уника Цюрн выглянула из окна отеля и увидела, как сносят ее семейный дом, мне наконец пришло в голову, что не имеет значения, как далеко вы бежите — возможно, в отель, расположенный на краю вселенной — номер, который вы возьмете, будет всегда будешь оклеен обоями с детскими страхами и в полумраке ванной ты всегда будешь выглядеть призраком.

Я вернулся к чайкам и убогим гостиницам, чтобы поработать над тем, чтобы помириться с неподвижным стоянием

Во время путешествий мне стало не по себе, поэтому я пытался приносить вещи из дома, чтобы чувствовать себя заземленным. Но я быстро понял, что у меня не было ничего, кроме книг, которые имели какое-то личное значение, и один этот факт заставил меня огорчиться и усомниться в том, как я прожил свою жизнь. Я начинал испытывать панику всякий раз, когда оказывался рядом с мебелью и оборудованием международных отелей: намеренно общий вестибюль, огромная стойка регистрации. Дошло до того, что даже обеденные залы и лестничные клетки гостиниц начинали вызывать беспокойство, когда я проходил по ним.

Чувство ловушки, клаустрофобия и паранойя, но, прежде всего, острое чувство потерянности: где я? Где, черт возьми, я? Кровь, мышцы и кости моего тела постоянно гудели в безуспешных попытках найти себя — возможно, морской конек гиппокампа в моем мозгу делал сальто — и, как результат, постоянное постыдное чувство тонущего. Я должен прекратить путешествовать, решил я; остаться дома на некоторое время. Я бросил международную работу и решил сидеть и писать.

Ближе всего к тому, чтобы остаться дома, я мог устроиться в писательскую резиденцию в отеле в Маргейте, Кент, где я намеревался заткнуться и закончить часть работы. Я думал, что оставшись в Великобритании, я окажусь в более безопасном и сухом месте. Никаких гостиничных бассейнов, никакой потери себя через трещины часовых поясов или галлюцинаторных вечеров с задержкой часовых поясов.

В моей сырой маленькой комнате с видом на серое море и унылую набережную я начал рисовать карту, созвездие писателей и художников, которые, как мне казалось, были наследниками ранних усилий сюрреалистов; королевы ночи в безымянных гостиничных номерах. От Леоноры Кэррингтон до Джин Рис. От Джин Рис до Эми Уайнхаус. От Эми Уайнхаус до Трейси Эмин, величайшего экспорта Маргейт, чьим домом в детстве был отель International в Маргейте, прибрежный отель, которым управлял ее отец. Это было небезопасным местом для юной Эмин, что подтверждается ее художественной карьерой.

Одно из произведений Эмин под названием «Отель Интернешнл» (1993) представляет собой стеганое одеяло из вышитых вручную фетровых слов с использованием тканей и материалов из ее жизни. В интервью Карлу Фридману в 2005 году, обсуждая использование ею домашнего пространства, переделку кукольных домиков, использование стеганых материалов, одеял и палаток, ее спросили: «Чувствуете ли вы себя маленькой девочкой, играя с мебелью, когда создаете эти дома?» Она ответила: «Возможно». «Значит, вы застряли в прошлом? Вы настолько погружены в себя, что не можете от этого отойти?» «Может быть, я пытаюсь привести себя в порядок», — ответила она.

Я вырос в захолустном приморском городке на южном побережье Англии, не так уж много миль от Маргейта Эмина. Я делала все, что могла, чтобы избежать гальки, плохой погоды, выцветших отелей в стиле Джона Бетджемана, где летом я подрабатывала официанткой у неряшливых гостиничных боссов, подавая мороженое старым старушкам. Много лет я приравнивал эту меловую, пустынную береговую линию и крики чаек к смерти: конец света, конец времени.

Я обогнул земной шар столько раз, сколько возможно, но точно так же, как Джин Риз постоянно оказывалась в одной и той же спальне — «предначертанная судьба, она вернулась к исходной точке в этой маленькой спальне Блумсбери, которая была так похожа на маленькую комнату Блумсбери. спальни, которые она покинула почти 10 лет назад…» — я снова живу в таком же захудалом приморском городке, на расстоянии вытянутой руки от Лондона, на расстоянии плевка от аэропорта Гатвик, иду вдоль линии прилива, усеянной костями каракатиц и сушеными рыбные яйца. Теперь я живу рядом с набережной, окруженной обветшалыми отелями с такими названиями, как Belle View и Sea Bright. Когда я вглядываюсь в окна, я думаю о пренебрежительном списке Элизабет Бишоп гостиничных «украшений»: «непривлекательных обоях» и «турецких коврах». В конце концов, чтобы остаться в живых, я бросил модную разъездную работу. Я перестал притворяться, что Лондон или какой-либо другой город был моим домом, и вернулся к погоде, чайкам и обшарпанным отелям, чтобы постараться примириться с непростым положением на месте.

Когда я сейчас думаю о том периоде моей жизни, об удивительном падении по спирали, которое я едва пережил, оно целиком связано с иероглифами отелей. Я задаю себе знаменитую фразу Бишопа: «Должны ли мы были оставаться дома, где бы это ни было?» Я отвечаю, что так не думаю. Я не жалею обо всех побегах, но я немного лучше понимаю риски путешествий.

Теперь у меня есть несколько правил: не уходи слишком надолго, всегда возвращайся, обязательно оставайся привязанным к животным, детям, домам и мужьям, ко всему, за что можно уцепиться и превратить в якорь. Когда я вспоминаю бассейны в этих роскошных отелях и всю связанную с ними символику — бессознательное, закрытые и ограничивающие аспекты — я представляю, как лежу на спине в воде, позволяю себе нестись, плыву, и я больше не боится ощущения невесомости.