Могила бродского: Тайна смерти Бродского. Почему прах поэта упокоился полтора года спустя | Люди | ОБЩЕСТВО
Тайна смерти Бродского. Почему прах поэта упокоился полтора года спустя | Люди | ОБЩЕСТВО
Поэта Иосифа Бродского не стало зимой 1996 года, однако его прах обрел свое последнее пристанище лишь полтора года спустя, летом 97-го. Прежде чем обрести упокоение, тело поэта было погребено во временной могиле, а вопрос о месте окончательного захоронения еще долгое время оставался открытым.
«Со смертью не всё кончается»
Иосиф Бродский ушёл из жизни 28 января 1996 года. Ему было 55 лет. Задолго до смерти, в 1962 году, 22-летний поэт писал: «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать, на Васильевский остров я приду умирать». Умер поэт в Америке, а похоронен на острове – только не на Васильевском, а на одном из венецианских – Сан-Микеле.
Иосиф Александрович скончался в Нью-Йорке, в ночь на 28 января. Сердце, по мнению медиков, остановилось внезапно – инфаркт, пятый по счёту. Первое захоронение Бродского было временным – тело в обитом цинком гробу поместили в склеп при храме Святой Троицы на берегу Гудзона.
По словам вдовы поэта Марии (урождённой Соццани, итальянской аристократки с русскими корнями): «Идею о похоронах в Венеции высказал один из друзей. Это город, который, не считая Санкт-Петербурга, Иосиф любил больше всего».
21 июня 1997 года на кладбище Сан-Микеле состоялось перезахоронение тела Бродского. Планировали похоронить поэта на русской половине кладбища между могилами Стравинского и Дягилева. Но это оказалось невозможным, поскольку Иосиф не был православным. Отказало и католическое духовенство. В результате, могила находится в протестантской части кладбища.
Поначалу на могиле был деревянный крест с именем Joseph Brodsky, через несколько лет его сменил памятник работы американского художника – эмигранта из СССР Владимира Радунского, который в своё время иллюстрировал одну из поэм Бродского. На обороте памятника есть надпись по латыни – строка из элегии древнеримского поэта Проперция, которая означает: «Со смертью не всё кончается». На могиле Бродского посетители оставляют стихи, письма, камешки, фотографии, карандаши, сигареты – как известно, Иосиф очень много курил.
Не пишите биографию!
Незадолго до кончины Бродский прислал письмо в отдел рукописей Российской национальной библиотеки в Петербурге, где храниться основная часть архива поэта до 1972 года, времени его высылки из СССР. В послании он попросил на 50 лет закрыть доступ к его дневникам, письмам и семейным документам. На рукописи и другие подобные материалы запрет не распространялся, литературная часть архива открыта для исследователей.
Фото: Из архива Якова ГординаБродский просил друзей и родных не принимать участия в написании его биографии. Он подчёркивал: «Я не возражаю против филологических штудий, связанных с моими худ. произведениями – они, что называется, достояние публики. Но моя жизнь, моё физическое состояние, с Божьей помощью принадлежала и принадлежит только мне… Что мне представляется самым дурным в этой затее, это – то, что подобные сочинения служат той же самой цели, что и события в них описываемые: что они низводят литературу до уровня политической реальности. Вольно или невольно (надеюсь, что невольно) вы упрощаете для читателя представление о моей милости. … А, – скажет французик из Бордо, – всё понятно. Диссидент. За это ему Нобеля и дали эти шведы-антисоветчики. И «Стихотворения» покупать не станет… Мне не себя, мне его жалко».
Я не возражаю против филологических штудий, связанных с моими произведениями – они, что называется, достояние публики. Но моя жизнь, моё физическое состояние, с Божьей помощью принадлежала и принадлежит только мне
Единственная на сегодняшний день литературная биография Бродского принадлежит его другу, эмигранту, также как и Иосиф родившемуся в Ленинграде – Льву Лосеву.
По сведениям исследователя жизни и творчества Бродского Валентины Полухиной, написание биографии запрещено до 2071 года, то есть – на 75 лет после кончины поэта.
В одном из интервью на вопрос: «Что вы цените выше всего в человеке?», Бродский ответил: «Умение прощать, умение жалеть. Наиболее частое ощущение, которое у меня возникает по отношению к людям, и это может показаться обидным, – это жалость. Наверное, потому, что все мы конечны». А ещё он утверждал: «Две вещи оправдывают существование человека на земле: любовь и творчество».
Убежище для работы
Как известно, в Петербурге на доме Мурузи (Литейный пр., 24), в котором поэт жил с 1955 по 1972 годы, установлена памятная доска. А вот мемориальный музей в квартире так и не открыт. Зато в музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме можно увидеть экспозицию «Американский кабинет Иосифа Бродского», включающую подлинные вещи из дома поэта в Саут-Хэдли, переданные вдовой.
Могила Иосифа Бродского находится на кладбище Сан-Микеле.
Фото: Commons.wikimedia.org/ Levi KitrosskyИменно в этот городок Иосиф и собирался отправиться утром 28 января – здесь он преподавал в университете с начала 1980-х годов. В Саут-Хэдли у Бродского было полдома, которые поэт считал «убежищем, где можно спокойно поработать». В Фонтанном доме представлены письменный стол, секретер, настольная лампа, кресло, диван, библиотека, почтовые открытки и фотографии.
На столе – пачка сигарет «L&M», неумеренно увлечение которыми, как рассказывал Бродский, стали причиной его первого инфаркта. Тут же маленький транзисторный приёмник, печатные машинки – поэт не пользовался компьютером.
Обращает на себя внимание старый кожаный чемодан, привезённый отцом Бродского из Китая в 1948 году. Именно с этим чемоданом Иосиф навсегда покинул родину. Сидящим на этом чемодане в аэропорту «Пулково» в день отъезда 4 июня 1972 года запечатлел его один из друзей. Интересно, что в ящичках секретера были обнаружены ручка, записная книжка, конверты и даже открытые коробочки с лекарствами – эти мелочи, представленные в экспозиции, создают впечатление, будто Бродский может в любую минуту зайти за понадобившейся ему вещью.
Остров кладбище в венеции. Тайна смерти Бродского
Венеция у меня всегда связана в мыслях с Бродским, который ее так любил.
Когда в 2007 году я первый раз собиралась в Венецию, в планах у меня стояло обязательное посещение кладбища Сан-Микеле и могилы Бродского.
Люблю я бродить по кладбищам в тишине, рассматривая памятники и надписи. На меня это действует умиротворяюще.
Кладбище в Венеции одно, и оно занимает весь маленький остров Сан-Микеле. На «Острове мертвых» похоронены не только веницианцы, но и выдающиеся люди со всего мира, в том числе и наши.
Кладбищем остров стал в 1807 году по указу Наполеона. До этого года жители Венеции сжигали и хоронили мертвых в городе; в церквях, частных садах, подвалах дворцов, где только было возможно.
Наши Сергей Дягелев и Игорь Стравинский похоронены в православной зоне, а вот Иосиф Бродский, на территории евангелистской, протестантской. На православной части, тело поэта запретила хоронить Русская Православная Церковь.
Вот как описывает историю друг Бродского Илья Кутик, присутствующий на похоронах:
Первоначальный план предполагал его погребение на русской половине кладбища между могилами Стравинского и Дягилева. Оказалось, это невозможно, поскольку необходимо разрешение Русской православной церкви в Венеции, а она его не дает, потому что Бродский не был православным. Гроб стоит, люди ждут. Начались метания, часа два шли переговоры. В результате принимается решение похоронить его на евангелистской стороне кладбища. Там нет свободных мест, в то время как на русской — никаких проблем. Тем не менее, место нашли — в ногах у Эзры. (Замечу, что Паунда как человека и антисемита Бродский не выносил, как поэта очень ценил…) Начали копать — прут черепа да кости, хоронить невозможно. В конце концов, бедного Иосифа Александровича в новом гробу отнесли к стене, за которой воют электропилы и прочая техника, положив ему бутылку его любимого виски и пачку любимых сигарет, захоронили практически на поверхности, едва присыпав землей…
И еще одно обстоятельство, о котором писали только в Италии.
Президент России Ельцин отправил на похороны Бродского шесть кубометров желтых роз. Михаил Барышников с компанией перенес все эти розы на могилу Эзры Паунда. Ни одного цветка от российской власти на могиле Бродского не было, что, собственно, отвечает его воле».>
Перед поездкой я изучиларасположение могилы Бродского. Вроде бы все было понятно. Указателя к могиле на тот момент не существовало, но я знала, что на главной аллее есть официальный указатель, на котором фломастером написано Brodsky и стрелка. Потом я узнала, что саму надпись фломастером впервые сделалПетр Вайль, а потом надпись все время подновляли приходящие к его могиле (я постеснялась это сделать).
Приехав на вапоретто на остров, я погуляла по кладбищу, и направилась искать могилу Бродского, но все оказалось не так просто как в рассказах путешественников.
Старая итальянка, вся в черном, пришедшая с букетом цветов, наверное, к родственникам, видя как я пытаюсь разыскать могилу, на мой вопрос по Бродского, спросила кто я по национальности и, поняв, что я русская чуть ли не силой заставляла идти меня к могиле Стравинского, считая, что русская туристка должна идти только туда, мне пришлось, чтобы не обидеть ее сходить сначала к Стравинскому и Дягилеву, а потом после ее ухода дойти наконец-то к Бродскому.
Стравинский более популярен, чем нобелевский поэт. На могилу Дягилева приносят пуанты начинающие и стареющие балерины. Выглядят пуанты как- то жалко.
Возле надгробия Бродского есть металлический ящичек, похожий на почтовый, я не поэт, поэтому писать Бродскому ничего не стала, положила только припасенный заранее камешек. Говорят многие поэты приезжают сюда за благословением великого собрата, оставляют ручки и записки.
На обратной стороне надгробия Бродского есть надпись по латыни Letum non omnia finit — со смертью все не кончается, в отношении Бродского это абсолютная правда.
Остров мертвыхнеотделим в моем восприятии от Венеции. И приехав в Венецию второй раз в 2011 году, я повезла туда своих сестер и племянницу. К этому времени на официальном указателе уже было имя Бродского.
Поразила разрушенная многовековыми деревьями чья-то могила
На выходе с кладбища нас остановила траурная процессия с шикарным черным лакированным гробом и безутешной коллоритной итальянской родней.
В первый свой приезд я так и не добралась до другого места в Венеции, которое неотделимо от Бродского — «набережной неисцелимых», воспетов им в своем знаменитом эссе. И во второй приезд поклялсь, что обязательно дойду до нее. Вечером второго дня, оставив измотанную за день племянницу с ее мамой смотреть в отеле мультики,
мы со второй моей сестрой и нашей свояченицей поехали сначала к церкви — Санта Мария делла Салюте.
Название набережной дал госпиталь и прилегающие к нему кварталы, в которых средневековой город содержал безнадежных больных, зараженных то ли чумой, то ли сифилисом. И когда эпидемия закончилась, выжившие жители Венеции соорудили в память об избавлении потрясающую церковь — Санта Мария делла Салюте, а набережной дали имя Fondamenta degli Incurabili, сейчас ее уже не существует на картах и если бы не Бродский, никто не помнил бы ее так.
Уже в темноте мы пошли от церкви искать набережную. Шли мы долго, людей ночью в этом районе почти не было. Освещение было маловато, и мы боялись пропуститьискомое место.
Кроме нас по набережной шла молодая пара, по моему американцев. С ними было как-то веселее. И вдруг они громко залопотали «Бродски, Бродски», мы поняли что дошли до нужного места.
Потом они остановились около памятной доски и продолжали что-то восторженно говорить про Бродского
Так мы провели экскурсию с молодой американской парой.
Сегодня мы отправляемся на остров Венеции Сан-Микеле.
Ещё при составлении маршрута мы решили, что побываем здесь обязательно. Я люблю поэзию Иосифа Бродского, Галка из балетной семьи, сама занималась танцами, а сейчас у неё бизнес, связанный с балетом и хореографическими коллективами. Она питает сильное уважение к Сергею Дягилеву. К тому же, Галю заинтересовала информация о том, что на могиле Дягилева всегда лежит балетка. А Галка, как раз занимается изготовлением балетной обуви, и ей было очень интересно, как пошита «балетка Дягилева».
Третья участница нашей поездки – актриса. Она как раз снималась в фильме об Игоре Стравинском.
Играла жену композитора. Её не отпустили со съёмок, и она очень просила положить цветы на могилу Игоря Стравинского и его жены Веры Стравинской. *Интересная работа у актёров. Сживаешься с ролью жены, чувствуешь, наверное, себя почти ею… и возлагаешь цветы на могилу…*
Все 3 наших кумира похоронены на кладбище острова Сан-Микеле. Мы купили цветы, чтобы положить их на могилу Бродского, Дягилева и Стравинского, и поехали.
Острова Венеции располагаются близко друг от друга, но мы выехали пораньше, чтобы успеть погулять по острову .
На подъезде к острова Сан-Микеле мы увидели вот такой памятник. Мы смотрели во все глаза, потому что в воде плавала Ладья. В ней — два человека. Один указывает рукой на остров Сан-Микеле.
Данте и Вергилий
Эти фигуры изваял московский скульптор Георгий Франгулян. Два великих поэта Италии – Вергилий и Данте переплывают реку Ахерон. У Данте вода реки вскипает прОклятыми душами. Здесь в спокойных водах залива таких страстей нет, а Сан-Микеле иногда называют «райским местом».
Получается, что Вергилий указывает поэту на самое тихое и зелёное местечко Венеции.
Скульптура стоит на понтонной конструкции, качается на воде и, в самом деле плывёт. Это красиво и совсем не страшно. Но должны же существовать какие-то легенды и страшилки. Кладбище под боком, а страшилок нет? Так не бывает!
И, — точно. Оказывается в с завидной периодичностью и не одну сотню лет всплывает история о чёрном гондольере, могила которого перемещается. Одновременно с этим известием идут слухи, что один человек пропал. Наверное, пропавших людей чёрной-чёрной ночью увозит в своей чёрной-чёрной гондоле чёрный-чёрный Гондольер. Вот это страшно… *Интересно на островах Венеции в конце этой жуткой истории принято кричать: «Отдай моё сердце?!
Кладбище Сан-Микеле
Остров Сан-Микеле называют ещё и островом мёртвых. Сан-Микеле — венецианское кладбище. Здесь сохранились церковь Сан-Микеле ин Изобла, колокольня и капелла.
Церковь – раннее произведение архитектуры эпохи возрождения в Венеции.
Её архитектор – Мауро Кодусси совершил прорыв – дело в том, что до него в Венеции здания были кирпичные, а его церковь сложена из белого камня. Изящно декорирована и благородна.
Рядом с церковью Сан-Микеле ин Изобла находится капелла Эмилиани. Она украшена куполом, колоннами и скульптурами. Капелла также относится к эпохе ренессанса.
С ними сочетается кирпичная колокольня, которую завершает купол, похожий на купол капеллы.
Церковь, капелла и колокольня
Со стороны залива остров выглядел как крепость, вспомнились слова из сказки А.С. Пушкина про остров Буян, где в чешуе, как жар горя, выходят из морской пены 33 богатыря. Только нам не виделись богатыри. Остров даже издали выглядел тихим и спокойным.
На острове Сан-Микеле располагался монастырь. Когда-то уединённой жизнью здесь жили монахи. При монастыре была огромная библиотека, теософская школа. Кроме теософии, в школе преподавали философию и гуманитарные науки.
На острове стояла церковь Архангела Михаила, которая XIII веке была присоединена к монастырю.
Она и дала название острову. Кладбищем остров стал в 1807 году по указу Наполеона. До этого года жители Венеции сжигали и хоронили мертвых в городе; в церквях, частных садах, подвалах дворцов, где только было возможно. *Действительно, проблема*.
Под кладбище было выделено два острова Сан-Микеле и Сан Кристофоро, но со временем канал, разделявший их, был засыпан и два острова стали одним.
В конце XVIII века Наполеон передал остров австрийцам. Они использовали остров в качестве тюрьмы для венецианских патриотов.
Кладбище разделено на зоны: католическую, православную, еврейскую. Есть детское кладбище. Весёлое словечко «Bambino», написанное на табличке возле маленьких могилок, очень расстроило.
Сергей Дягелев и Игорь Стравинский похоронены в православной зоне, а вот Иосиф Бродский, на территории евангелистской, протестантской. На православной части, тело поэта запретила хоронить Русская Православная Церковь. На католической части — католическая церковь.
Могила Бродского
До острова Сан-Микеле добрались быстро.
Где находятся могилы, было записано у нас в блокнотике, но, как туда добраться, в какую сторону идти? Заглянули в ближайшую распахнутую дверь, чтобы спросить, и нам сразу выдали схему кладбища с тремя обведёнными фамилиями: Бродский, Стравинский, Дягилев.
Кладбище на Сан-Микеле
Если вам будет нужен план «Городского кладбища Венеции», спросите на острове так: CIMITERO COMUNALE DI VENEZI.
Вошли в один квадрат, зону – не то. Второй, — снова не туда. И вот квадрат, где надпись гласила: «Reparto-Еvangelico» «Участок протестантов»…
Участок протестантов на острове Сан-Микеле
Здесь покоится тело Иосифа Бродского. Искали могилу долго, не знаю, нашли бы, но тут увидели идущего уверенным шагом человека. Он быстро вошел, но остановился в замешательстве. Мы наблюдали. Он, как терминатор, начал ориентировку: повел головой налево — просканировал пространство, потом направо, ещё немного налево и уверенно пошел в определённом направлении. Постоял, повернулся и уверенно вышел.
В поисках могилы Бродского
Мы кинулись туда. Было ясно, что это наш человек и пришел с целью почтить память. Действительно, перед нами была могила Бродского.
Как найти могилу Бродского
Объясняем, как идти:
От ворот кладбища налево. Вдоль «Аллеи детей» — «Recinto Bambini». Ориентир – барельеф – девочка с букетом цветов поднимается по ступенькам в объятия ангела.
В начале аллеи указатель EZRA POUND DIAGHILEV STRAWINSKI.
В конце аллеи ворота с указателями «Reparto Greco» и «Reparto Evangelico».
Зайти в ворота и повернуть налево к указателю «Reparto Evangelico».
Большая заметная могила Эзры Пунда. Рядом (справа) могила Бродского.
Могила Бродского
Мы прочитали — Иосиф Бродский и ниже Joseph Brodsky. С обратной стороны постамента латынь: «Letum non omnia finit» — Со смертью всё не кончается.
Возле надгробия стоял металлический ящичек — вроде почтового, лежали карандаши. Их мы взять не решились: наверное, они нужны поэту.
Достали шариковую ручку, и я написала письмо Бродскому. Всё, что хотела сказать, написала и положила в ящичек. И мне стало так легко, будто поговорила, сказала всё, что хотела.
Могила Дягилева
Надгробия С. Дягилева и Стравинских нашли сразу.
Могила Дягилева
Могила Стравинского
Постояли у композитора
Затем прошли по капелле, узнали, как в Венеции принято хоронить своих мёртвых.
Тягостного состояния не было. Было умиротворение. Спокойствие. Тишина в душе.
Пошли к причалу, вернее, к парковке. Впереди другие острова Венеции.
Друзья, теперь мы есть в Телеграм: наш канал про Европу , наш канал про Азию . Добро пожаловать)
Как добраться до острова Сан-Микеле
Добраться до него можно на речном трамвайчике – вапоретто. Нам нужны №4.1 и №4.2 (Смотрите статью . Схема вапоретто). Сан-Микеле находится в том же направлении, что и остров Мурано.
От парковки Fondamente Nuovo на пьяццале Рома – это 1 остановка до Cimitero (это и есть остров Сан-Микеле).
Если захотите в этот же день посетить остров Мурано, то на остановке Cimitero снова сядьте на вапоретто и продолжить путешествие до острова Мурано. (Одна остановка).
На вапоретто №4.1 и №4.2 можно сесть не только на парковке Fondamente Nuovo, просто от этого места удобнее объяснить, как доехать до острова ВенецииСан-Микеле. Вы можете сесть на любой остановке, где проходят эти маршруты.
Расписание работы кладбища на острове Сан-Микеле:
- С апреля по сентябрь: 7:30 – 18:00
- С октября по март: 7:30 – 16:00
Карта Сан-Микеле
Это трёхмерная карта островов Венеции. Можете погулять по острову, посмотреть, как он устроен.
Где остановиться в Венеции
На Сан-Микеле жилья естественно нет — это кладбище. Подбирать отели нужно в самой Венеции.
Сейчас много вариантов жилья в Венеции появилось на сервисе AirBnb . Как пользоваться этим сервисом у нас написано . Если вы не найдете свободный номер в отеле, то ищите жилье через этот сайт бронирования.
Сан Микеле – один из островов Венецианской лагуны, расположенный в непосредственной близости от венецианского квартала Каннареджо. Вместе с соседним островком Сан Кристофоро делла Паче Сан Микеле некогда был излюбленным местом для остановки путешественников и рыбаков. Сегодня его крупнейшей достопримечательностью является романская церковь Сан Микеле ин Изола, возведенная в 1469-м году архитектором Мауро Кодусси, — первая ренессансная церковь Венеции. Ее строили специально для религиозного ордена камальдулов. Здание храма целиком выстроено из белоснежного истрийского камня, который со времен приобрел пепельно-серый оттенок. Внутри церковь состоит из центрального нефа и двух боковых приделов с ценными декорациями. Рядом с Сан Микеле ин Изола расположен монастырь, который в прошлом на протяжении нескольких лет использовался как тюрьма.
В 1807-м году островок Сан Кристофоро было решено превратить в кладбище. Такое решение было принято администрацией Наполеона, который правил тогда в Венеции и считал, что захоронения в черте города могут стать причиной эпидемий.
Над проектом нового кладбища работал архитектор Джан Антонио Сельва. В 1836-м году канал, разделявший Сан Кристофоро и Сан Микеле, был засыпан землей, и получившийся остров впоследствии стали называть Сан Микеле. А кладбище используется и по сей день. На нем погребены такие знаменитости, как Игорь Стравинский, Иосиф Бродский, Сергей Дягилев и другие. Интересно, что в прошлом гроб с телом усопшего привозили на остров на специальной похоронной гондоле.
Еще одной достопримечательностью Сан Микеле является часовня Каппелла Эмилиана, построенная в 1530-м году. Напротив нее можно увидеть клуатр 15-го века – крытую галерею, через которую осуществляется вход на кладбище.
На острове Сан-Микеле турист —
не частый гость, хотя остров расположен в пределах видимости —
от Венеции его отделяет не более полукилометра. В древности здесь был монастырь архангела Михаила, а в 1807 году появилось Cimitero —
засаженное кипарисами городское кладбище, которое в 1870-х годах обнесли красной кирпичной стеной.
Теперь это самый известный в мире «остров мёртвых». Русским он интересен потому, что именно здесь покоится прах нескольких людей, наших соотечественников, чьи имена дороги русской и мировой культуре.
Войдя внутрь через портал, на котором св. Михаил побеждает дракона, оказываешься поначалу на заднем дворе монастыря.
Кладбище Сан-Микеле разделено на зоны: католическое, православное, протестантское, еврейское.
Вход в первую зону.
Местная кладбищенская культура, конечно, сильно отличается от нашей. Бросается в глаза ухоженность, яркость, даже какая-то кричащая цветастость. На большинстве надгробных фотографий люди улыбаются.
Надгробные памятники, как правило, хороши, вот образцы.
Очень много фамильных склепов, вроде этих.
Отдельный участок выделен для солдат и офицеров, погибших в Первой мировой войне.
Вот общий памятник.
Это — памятник экипажу погибшей подлодки.
Утром 7 августа 1917 года в 7 милях от острова Бриони, у морской базы Пола, во время маневров, подводная лодка „F-14″ была в погруженном состоянии протаранена миноносцем „Миссори».
Лодка затонула на глубине 40 метров. Через 34 часа ее подняли, но 27 человек экипажа лодки погибли за 3 часа до подъема, задохнувшись хлористым газом.
Какой-то местный ас.
Вход на православное кладбище (Reparto Greco-Ortodosso).
Ухоженности и шика здесь ощутимо меньше.
Зато именно оно является местом международного паломничества — из-за двух могил, расположенных у задней стены.
Слева — дягилевская. По словам итальянского композитора Казеллы, в последние годы своей жизни Дягилев «жил в кредит, не имея возможности оплатить гостиницу» в Венеции, и 19 августа 1929 года «умер один, в гостиничном номере, бедный, каким был всегда». Похороны великого импресарио оплатила Коко Шанель — хороший друг Дягилева, при жизни маэстро дававшая деньги на многие его постановки.
Могила украшена надписью: «Венеция, постоянная вдохновительница наших успокоений» (предсмертные слова Дягилева), тут же лежат балетные пуанты.
Справа от нее покоится прах Игоря Стравинского и его жены Веры.
Кто-то принес маэстро каштанчик.
От православного кладбища направляемся к протестантскому (Reparto Evangelico),
ибо именно здесь следует искать могилу Иосифа Бродского.
Вот она, между двух кипарисов.
Вначале Иосифа Бродского хотели похоронить на православном кладбище, между Дягилевым и Стравинским. Но Русская православная церковь в Венеции не дала согласия, так как не было предоставлено никаких доказательств, что поэт был православным. Католическое духовенство проявило не меньшую строгость.
Вообще-то большие поэты обычно не ошибаются, говоря о своей судьбе. Бродский ошибся.
Молодым написал:
Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать.
На Васильевский остров
Я приду умирать.
Однако в Россию, в Петербург так и не вернулся. Говорят, у него было глубокое убеждение, что нельзя возвращаться назад. Одним из его последних аргументов было: «Лучшая часть меня уже там — мои стихи». Не знаю, на мой слух, звучит не очень убедительно.
Как бы то ни было, теперь он навеки соседствует с могилой Эзры Паунда — изгоя западной цивилизации, заклеймленного за сотрудничество с фашизмом, чьей казни требовали Артур Миллер, Лион Фейхтвангер и другие левые интеллектуалы.
Такой вот чёрный юморок, который на кладбище вряд ли уместен.
«А по краям дороги мертвые с косами стоят»
Алигьери Данте
«… и тишина»
Бродский Иосиф
Уж коли я повел вас по задворкам, так давайте заглянем и на остров Сан-Микеле. Сперва на этом острове был монастырь, затем тюрьма. В 1807 году Наполеон из санитарных соображений запретил венецианцам закапывать покойников на населенных островах и велел впредь все захоронения производить здесь. С тех пор Сан-Микеле — остров мертвых. На острове находится церковь San Michele in Isola («Сан-Микеле на Острове», а вы что подумали?) — самая старая (1469 года) ренессансная церковь Венеции.
На входе — схема. Если приглядитесь, то увидите, что на чисто католическом венецианском кладбище Recinto (ограда) XIV и Recinto XV предоставлены Греческим ортодоксам и Евангелистам.
Не пугайтесь: никто вас не торопит. Мы так… посмотреть:-)
Вапоретто (лагунный теплоходик типа МОшки), пробежав мимо памятника «Вергилий ведет Данте в царство мертвых» (куда и нам),
подвозит к крохотной желто-белой пристани Cеmetereo.
Мы к ней не поплывем — нам зачем? Айда на кладбище!
Входим на территорию монастыря.
Здесь как-то не по-венециански просторно и малолюдно. И зелено.
Ровными рядами стоят крестики над могилами английских моряков, погибших в I Мировой войне.
Через дорожку — поляна с могилками горожан. Венецианцев на Сан-Микеле хоронят по сей день. Вот они перед вами.
В стенах склепы знатных семей (такие еще остались в городе).
Это самое крутое из попавшихся нам надгробий. Просто склеп какой-то! Giuseppe и Agostino Scarpa. Вы их знаете? А между прочим — знать!
Но нам с вами — в эту дверь. Recinto Greco.
Именно здесь похоронен Сергей Дягилев. Девчонки ему приносят свежие пуанты. Видите, привязаны к памятнику?
А рядом — супруги Стравинские. Других знакомых здесь нет.
Если не считать пафосного памятника царской (Александра II) фаворитки Мусиной-Пушкиной, умершей в возрасте едва ли не 90 лет.
Но какая она нам знакомая?…
В греческом (предназначенном для русских) отсеке кладбища чистенько и пустенько. Места еще дофига. Не торопитесь записываться. Пустенько и чистенько.
Чего не скажешь о евангелическом отсеке. Где царит бардак и разорение.
Надгробия будто ломами ломаны. Вот этому Champion»у от кого досталось? Не зенитовские ли фаны покуражились?
Тут и похоронено наше всё — Иосиф Бродский. Почему с евангелистами? А что венецианцам еврейский отсек на Сан-Микеле делать? А может еще и муслимский?!
Им самим места не хватает. По прошествии недолгого времени после захоронения бренные останки выкапывают и складывают в ниши колумбария. А место в земле — для следующих венецианцев.
Гробы с телами которых подвезут не к тем пафосным центральным воротам на первой фотографии, а вот к такой неприметной, но удобной дверке.
Как же я люблю Google Earth. Правда здорово?! Перед вами кладбище Сан-Микеле с церковью San Michele in Isola в углу.
Еще раз.
Вход с пристани — по желтой стрелке. На конце синей стрелочки — могила Дягилева. На конце красной — могила Бродского.
Я ИДУ ИСКАТЬ – Огонек № 7 (4682) от 18.02.2001
«Неважно, насколько ты автономен, сколько раз тебя предавали, насколько досконально и удручающе твое представление о себе, — тут допускаешь, что еще есть надежда, по крайней мере — будущее»
Я ИДУ ИСКАТЬ
В лагуне, омывающей Венецию, находятся несколько небольших островков, каждый из которых чем-то знаменит: остров Мурано, на котором выдувают венецианское стекло, когда-то, наверное, великолепное, а теперь откровенно сувенирное и безнадежно безвкусное, очаровательный островок Бурано с древней площадью и разноцветными деревянными домиками, почти в каждом из которых работает кружевница или вышивальщица, — на этом островке делают и поныне поразительно красивые и изысканные венецианские кружева. Еще есть совсем крошечный островок Торчелло, на котором стоит собор XI века Санта-Мария Ассунта с чудодейственными мощами, на этом же островке находятся знаменитые деревенские рестораны, окруженные садами, — «локанды», среди них и Locanda Cipriani, которую очень любил Хемингуэй.
Венецию с островами связывает самое распространенное в городе каналов транспортное средство — водные трамвайчики «вапоретто». Обычно, когда подъезжаешь на таком кораблике к одному из островков, задолго до причала открывается чудесный вид на ожившие оперные декорации. Но один из островков в венецианской лагуне обнесен по периметру плотной высокой стеной из терракоты, через которую ничего увидеть нельзя, разве что только купол стоящего на острове храма. Это — «остров мертвых» Сан-Микеле. Высокие кирпичные стены окружают старинное городское кладбище Венеции, на котором, кроме знатных венецианцев, похоронено немало иностранцев. Иностранцы зачастую сделали этот выбор сознательно — умереть и остаться на вечном покое именно здесь, в Венеции, в этом мистическом городе, который, как известно, хоть и находится в Италии, но, как вершины Тибета, «нигде». Здесь, на кладбище Сан-Микеле, по распоряжению его вдовы был похоронен Иосиф Бродский.
Сам Бродский в «Набережной неизлечимых» писал об обожаемой им Венеции следующее: «Неважно, насколько ты автономен, сколько раз тебя предавали, насколько досконально и удручающе твое представление о себе, — тут допускаешь, что еще есть надежда, по крайней мере — будущее».
И еще: «Сейчас же замечу только, что, хоть я и северянин, мое представление о рае не определяется ни климатом, ни температурой. Я бы, кстати, охотно обошелся и без его жителей, и без вечности в придачу. Рискуя навлечь обвинения в безнравственности, признаюсь, что это представление чисто зрительное, идущее скорее от Клода, чем от кредо, и существующее только в приближениях. Лучшее из которых — этот город. Поскольку я не уполномочен выяснять, как дело выглядит с другой стороны, то могу этим городом и ограничиться».
Я решила поехать на остров Сан-Микеле, даже не задумавшись о практическом вопросе — как там найти могилу Бродского? На причале Cimitero («Кладбище») с кораблика сошла я одна, но и это меня не насторожило: конечно, там должен быть офис, служащие какие-нибудь, в сумке у меня итальянский словарь, как-нибудь разберусь. Ворота на кладбище были открыты, но само кладбище оказалось абсолютно пустым, а все двери в притулившихся к кирпичной стене конторах были задраены намертво.
Возвращалась с кладбища какая-то итальянская семья, я у них спросила, хотя уже смутно чувствовала, что спрашиваю не то, что мне нужно, где участок «russo». «Greco», — поправили они меня, махнув рукой куда-то вглубь кладбища. Когда-то старинную Венецию украшали православные византийские мастера, потом ее наводнили православные греческие торговцы, поэтому православие прежде всего ассоциируется здесь с Грецией. В поисках православного «греческого» участка на католическом Сан-Микеле я шла мимо роскошных старинных мраморных надгробий со статуями, мимо красивого храма с погостом, на котором стояла табличка с надписью: «Земля св. Христофора», и нашла наконец огороженный кирпичной стеной участок с табличкой Greco. Я зашла в ворота, на маленьком тенистом кладбище увидела на первых же надгробиях славные старинные российские фамилии, написанные кириллицей, и тут уже вспомнила совершенно точно — Иосифа Бродского здесь нет. Вспомнила, что были какие-то практические проблемы, из-за которых похоронить его на этом кладбище оказалось невозможным, вспомнила, что похоронен он где-то рядом, на «западном» христианском кладбище.
И поняла, что, не имея точных данных, найти его могилу на кладбище Сан-Микеле будет невозможно.
Я совершенно не представляла себе, что теперь делать, и стала делать то, что делаю всегда, когда нахожусь в тупике, — начала как можно подробнее и глубже знакомиться с ситуацией, в которой себя обнаружила. Я стала медленно бродить по маленькому огороженному кладбищу, внимательно рассматривая каждое надгробие, никуда не торопясь, да и некуда было торопиться на совершенно пустом кладбище под горячим уже майским солнцем. Постояла у красивого памятника Сергею Дягилеву с мраморными стоптанными пуантами, у плит на двойной могиле Игоря Стравинского и его жены Веры, опять возвратилась к воротам маленького кладбища, на котором я была совершенно одна. В могилах под надгробиями с русскими именами лежали и люди пожилые, и совсем молодые. Случайно смерть застала в Венеции, приехали сюда, чтобы умереть и остаться навсегда именно здесь? Бродила я долго и почему-то чувствовала, что уходить отсюда не надо, что, если произойдет что-то, что поможет мне найти могилу Бродского, это произойдет здесь, на православном кладбище.
Так и оказалось: на кладбище появилась средних лет европейская пара — красиво-лысый и небрежно-элегантный, как Мишель Фуко, мужчина и женщина с легкими кудрявыми волосами. У них был вид интеллектуалов из тех, кто, кроме книг и своей области, прекрасно разбирается в опере, картинах, дорогом вине и вкусной еде, и конечно, такие люди слышали имя Бродского. И действительно, на мой вопрос о могиле Бродского они ответили, что только что на ней были, это на протестантском кладбище, рядом с могилой Эзры Паунда, найти могилу будет легко — на ней большой деревянный крест, а на перекладине креста, «как у вас, русских, принято», лежат камни. Это меня озадачило — какие же камни лежат у нас на крестах? У меня они спросили, где могила Дягилева, я немного показала им православное кладбище, которое успела изучить, а потом они настояли на том, чтобы самим проводить меня до могилы Бродского.
На указателе другого огороженного кладбища рядом с православным было написано по-итальянски Reparto Evangelico — «Участок протестантов».
Я увидела наконец могилу Бродского, на которой было много цветов, увидела серый деревянный крест с нарисованным на нем цветком и надписью латинскими буквами Joseph Brodsky. На перекладине креста действительно лежали камни, и я вспомнила, что читала об этом израильском обычае — вместо цветов, которые тут же увянут под палящим солнцем, приносить на могилы камни. Еще я заметила среди цветов низкий полый цементный цилиндр, который тоже, конечно, был предназначен для цветов, но этот цилиндр посетители могилы Бродского освоили по-своему. В нем лежали маленькие, на ходу придуманные подношения духу Бродского, и чего только там не было: иконки, какие-то обрывки бус, раковины, почему-то подкова, много тяжелых итальянских монет — 5 лир, 10 лир. Я подумала, что у меня сейчас есть с собой то, что, быть может, больше всего захотелось бы видеть на этом наивном кургане духу Иосифа, если бы он вдруг решил сойти на Землю, чтобы навестить свой последний счастливый земной дом и молодую семью — у меня в кошельке всегда на всякий случай лежит токен для проезда в нью-йоркском метро, и прямо до Brooklyn Heights, на улицу Pierrepont.
..
Рассказываю теперь, как найти могилу Бродского:
— Зайдя в ворота кладбища Сан-Микеле, сначала надо идти налево, вдоль Recinto Bambini — «Аллеи детей», там стоит барельеф из светлого мрамора, на котором с просветленным счастливым лицом всходит на лестницу, ведущую вверх, прямо в объятия ангела, упитанная кудрявая девочка в платье на кокетке, с букетом цветов, как будто сошедшая со страниц сталинских времен «Книги о вкусной и здоровой пище». В начале этой аллеи висит указатель со стрелой: EZRA POUND DIAGHILEV STRAWINSKI. Бродского там не было, и, насколько хватило черного косметического карандаша Шанель, я это положение исправила на русском языке, не знаю, надолго ли. В конце аллеи с детскими могилами будут ворота с указателями Reparto Greco и Reparto Evangelico, и, уже зайдя в ворота, надо опять повернуть налево, к протестантскому кладбищу Reparto Evangelico, на котором заметна большая могила Эзры Паунда, совсем рядом от которой, по правую руку, находится могила Бродского. Креста этого больше на ней нет, теперь там стоит красивое и «никакое», судя по фотографиям, мраморное надгробие.
Когда будете искать могилу Бродского, обязательно обратите внимание на могилу Кларка, менее заметную, чем находящаяся рядом большая (слишком большая, как считают венецианцы) могила Эзры Паунда. Наверное, Бродский, где бы он сейчас ни обитал, не приходит в восторг от того, что соотечественники, которые идут на могилу к нему, каждый раз первым делом произносят или читают имя Эзры Паунда. Отношение Бродского к Паунду было сложным, кое-что он об этом сказал в «Набережной неизлечимых». А Сэр Эшли Кларк был послом Великобритании в Италии. Как и Бродский, он глубоко любил Венецию, и, когда ушел в отставку, целиком посвятил себя Венеции, ее реставрации и сохранению, основал фонд «Венеция в опасности» (Venice in Peril). Его любимой церковью и первым проектом реставрации была знаменитая Madonna dell’Orto, для которой были написаны полотна похороненного в ней Тинторетто и Madonna dell’Orto Беллини.
Об этой церкви Бродский писал в «Набережной», рассказывая о своем ночном путешествии по Венеции на гондоле: «Церкви, я всегда считал, должны стоять открытыми всю ночь, по крайней мере Мадонна делл’Орто, — не столько потому, что ночь — самое вероятное время душевных мук, сколько из-за прекрасной Мадонны с Младенцем Беллини. Я хотел высадиться там и взглянуть на картину, на дюйм, отдаляющий ее легкую ладонь от подошвы Младенца. Этот дюйм — гораздо меньше! — и отделяет любовь от эротики. А может быть, это и есть предел эротики».
Когда я уже уходила с кладбища, я заметила, что дверь в одну из контор на входе открыта. Я зашла в комнату, где за столом сидел молодой итальянец в джинсах и белой майке. Кое-как составив итальянскую фразу, я попросила у него план кладбища, прибавив, уж не знаю зачем, что долго искала могилу Бродского, — едва ли меня можно было понять. В ответ молодой итальянец начал долгий красивый монолог на итальянском, который естественно перешел в некое подобие оперного речитатива.
Слушать его было одно удовольствие, он выразительно модулировал голос, закатывал глаза, жестикулировал, вдохновлялся собственным рассказом, а тем временем вынимал из стола листок бумаги, на котором что-то было напечатано, и чертил на нем зеленым карандашом. Закончив, он протянул листок мне, оказалось, что это печатный план CIMITERO COMUNALE DI VENEZI — «Городского кладбища Венеции», на котором, среди прочих знаменитых могил, была указана могила Бродского, а зеленый карандаш молодого и веселого кладбищенского распорядителя указывал к ней кратчайший путь.
Галя КОРОВИНА
В материале использованы фотографии: Николая РАХМАНОВАИталия. Венеция. Кладбище San Michele
Постараюсь хоть немного рассказать о Венеции, иначе потом не соберусь. Я в Венеции четвертый раз, и мне сейчас хотелось попасть в совершенно конкретные места, где не удалось побывать до этого. Одним из таких мест было кладбище San Michele.Дико наверное звучит, что хотелось на кладбище, но тому есть причина.
Во- первых, там похоронен человек, чье творчество очень сильно повлияло на меня в юности, как ни пафосно это звучит. Человек, которого я с огромным удовольствием читаю до сих пор — Иосиф Бродский. Про его самое, пожалуй, потрясающее произведение «Набережная Неисцелимых» вы здесь уже читали. Во- вторых, я очень люблю балет. А на Сан- Микеле похоронен Сергей Дягилев. Здесь наверное и так все понятно. В- третьих, я очень люблю Игоря Стравинского — они с супругой тоже покоятся там. В- четвертых,…
Короче говоря, мне хотелось на кладбище. Попасть на него можно только на вапоретто, водном транспорте, которым венецианцы и туристы пользуются вместо автобусов. Кладбище Сан- Микеле — это отдельный остров. У этого есть своя логика — уровень подземных вод настолько высок, что хоронить умерших в непосредственной близости от жилых кварталов было бы непозволительной глупостью.
Кстати, кладбище это, San Michele, фактически «собрано» искусственно из двух рядом лежащих островов — S. Christoforo и сам S.
Michele. Таким образом было создано одно огромное кладбище, окруженное со всех сторон высокой стеной. Начиная с 1858 года на острове велись земляные работы под руководством архитектора Annibale Forcellini. Была насыпана дополнительная земля, чтобы поднять могилы над уровнем лагуны и таким образом защитить от наводнений.
Само кладбище спроектировано в виде греческого креста — креста с четырьмя одинаково длинными стороны, которые расположены друг к другу под прямым углом. Сектора на кладбище тоже разделены между собой стенами, то есть могилы находятся как бы в закрытых отсеках, а внутри стен находятся колумбарии. Таким образом была увеличена площадь и созданы дополнительные места для захоронений.
Кладбище огромное, на него можно потратить весь день. Оно состоит из секторов, в каждом из которых можно бродить бесконечно — военный сектор, церковный сектор, причем в зависимости от конфессии, отдельно — меня это поразило до глубины души — Bambini . Целый ряд крошечных могилок , последнее захоронение датировано 2014, кажется.
Но мы шли к конкретным могилам. Направление к ним указано прямо у входа и заблудиться невозможно. Бродский похоронен в евангелической части кладбища.
Жаль, фото сигаретной пачки на надгробье не получилось. Мистика. Фото точно было. Но в Венеции вообще происходит много мистики. Наверное отдельно надо об этом.
Могила его, прямо скажем, совсем не помпезна, хотя и утопает в цветах. На могиле лежит начатая пачка сигарет и в середине стоит табличка «Бродский жив» . Прах Бродского перевезла в Венецию его вторая супруга, итальянка с русскими корнями Maria Sozzani, которая была моложе поэта почти на 30 лет, и с которой он провел последние шесть лет своей жизни — самые счастливые, по его собственным словам.
Они впервые увиделись на лекции в Сорбонне в 1990 году — Мария, юная студентка, изучала историю русской литературы. Потрясенная талантом Бродского- лектора, Мария написала ему письмо. И между ними завязалась переписка, закончившаяся браком. Все друзья Бродского были удивлены подобным поступком, но он мало обращал внимание на мнение окружающих.
Позже некоторые друзья Бродского говорили о том, что поэт прожил эти последние 6 лет своей жизни более счастливо, чем предыдущие полвека.
Именно Sozzani выполнила последнюю волю мужа, перевезла его прах в Венецию, и сама вернулась с дочерью из Америки на Родину, в Италию. Кстати, Maria Sozzani до сих пор очень неохотно дает интервью, а если что- то и рассказывает, то в основном о Бродском — поэте, писателе , лекторе, ни словом не упоминая личную жизнь.
Хотя, наверное, подобные стихи, посвященные Марии, и написанные в 1993 году, говорят о многом:
Что нужно для чуда? Кожух овчара,
щепотка сегодня, крупица вчера,
и к пригоршне завтра добавь на глазок
огрызок пространства и неба кусок.
И чудо свершится…
После Бродского мы оказались у могил Игоря и Веры Стравинских. Могилы ничем не примечательные и совершенно очевидно, что за ними никто не ухаживает. Серые надгробья, стершиеся буквы.
А совсем недалеко от Стравинских спит великий импрессарио Сергей Дягилев.
Если вы впервые на San Michele, то пройдя через центральный вход, просто идете до самого конца, никуда не сворачивая.
Его могила вся в живых цветах, а с внутренней стороны в выемке памятника …. сразу и не увидишь… стершиеся, мокрые от дождя, отсыревшие пуанты. Безумно трогательно.
Вот те самые пуанты. Щемящее зрелище — истлевшие атласные ленты и сверху белые лилии.
Какие- то- совсем новые, где — то ленты уже истлели. Попавшийся нам сотрудник сказал, что сюда все время приносят новые пуанты, периодически даже приходится убирать, иначе они падают с могилы.
И напоследок… можно очень долго говорить о San Michele … уже выходя из отсека, мы увидели несколько покосившихся могил. Графиня Апраксина. Трубецкой. Еще кто- то. Неухоженные, заброшенные, видимо , не сильно нужные. Родственников скорее всего нет, а руководство кладбища не может ухаживать за всеми могилами.
Вот такая грустная история. Извините, снова длинно получилось.
Его доступный дух
В различных интервью Бродский неоднократно называет стихотворение Е. Баратынского “Запустение” — “лучшими русскими стихами”. О его любви к творчеству Баратынского мы уже писали, но в этом стихотворении Бродского восхищало все: «…поэтика, синтаксис, восприятие мира. Дикция совершенно невероятная. В конце, где Баратынский говорит о своем отце: «Давно кругом меня о нем умолкнул слух, / Прияла прах его далекая могила. / Мне память образа его не сохранила…» Это очень точно, да? «Но здесь еще живет…» И вдруг — это потрясающее прилагательное: «…его доступный дух». И Баратынский продолжает: «Здесь, друг мечтанья и природы, Я познаю его вполне…» Это Баратынский об отце… «Он вдохновением волнуется во мне, / Он славить мне велит леса, долины, воды…» И слушайте дальше, какая потрясающая дикция: «Он убедительно пророчит мне страну, / Где я наследую несрочную весну, / Где разрушения следов я не примечу, / Где в сладостной тени невянущих дубров, /У нескудеющих ручьев.
..» Какая потрясающая трезвость по поводу того света! «Я тень, священную мне, встречу». По-моему, это гениальные стихи». 28 января 1996 года Бродский отправился к своим священным теням. Чуть больше года спустя он был похоронен на кладбище Сан Микеле, а его могила стала местом паломничества поклонников поэта — при входе на протестантскую часть кладбища, где он захоронен, был установлен специальный почтовый ящик для посланий и даров поэту. Однако, на могиле регулярно появляются то перьевые ручки, то шляпа, то книга, то письмо — многие приходят ощутить «его доступный дух».
Так и глава в книге «Свобода — точка отсчета» Петра Вайля — приятеля Бродского, знакомого с ним с 1977 года — называется «В поисках Бродского». В ней он среди прочего рассказывает о появлении памятника: «А надгробие сделал хороший знакомый Иосифа еще по Нью-Йорку художник Володя Радунский, они жили по соседству, их дети играли вместе (сейчас Володя живет в Риме). Получилось скромное, изящное, в античном стиле надгробие с короткой надписью на лицевой стороне на русском и английском: «Иосиф Бродский Joseph Brodsky 24 мая 1940 — 28 января 1996 г».
Правда, на обратной стороне есть еще одна надпись по-латыни — цитата из его любимого Проперция: Letum non omnia finit — со смертью все не кончается».
Два года спустя Радунский оформил детскую книгу с не публиковавшимися до этого стихами Бродского «Discovery», тем самым запечатлев его доступный дух еще и в книге.
Ее теперь можно встретить в музее Бродского на книжной полке, которая доступнее, чем «далекая могила» поэта.
Стихи на могиле Бродского
Все началось очень неожиданно. Алексей Иванович, научный сотрудник одного из молдавских институтов, был поглощен работой над статьей, которая по существу подводила итог целого этапа его научной жизни. Работа продвигалась не так быстро, как хотелось бы, но воодушевляла автора. Получалась интересная статья. На многие вопросы, на которые до сих пор ответов не было, они вроде бы получались. Оставалось совсем немного для ее завершения. И в этот момент его озадачила жена, Анастасия Кирилловна, сказав, что ее подруга Анна Васильевна предлагает съездить на неделю в Венецию.
Это никак не входило в планы Алексея Ивановича, но Анастасия Кирилловна была настойчива: “Понимаешь, Алеша, этот случай не следует упускать. Внук Анны Васильевны Петя с его молодой женой Талочкой едут в Венецию вторично. Несколько месяцев тому назад они уже были там и так описывали поездку, что Анна Васильевна не выдержала и попросилась в случае, если они поедут снова, взять с собой и ее. Но поскольку одной ей вместе с молодыми отправляться в это путешествие как-то не хочется, она предложила нам составить ей компанию. Кроме того, это же поездка самолетом в Венецию, но low cost, за смешные деньги. 59 евро на человека туда и обратно. И Талочка имеет большой опыт не только в отыскании дешевых билетов, но подыщет нам приличную и дешевую гостиницу. Когда мы еще в столь экзотическое место на Земле смотаемся?”
Доводы были, конечно же, веские. Но быстро перестраиваться не было характерной чертой Алексея Ивановича. И чтобы лучше себя настроить, он, конечно же, полез в Internet.
Что там, в Венеции интересного, кроме каналов, дворца дожей, площади Святого Марка? И неожиданно для себя обнаружил, что в Венеции похоронен Нобелевский лауреат поэт Иосиф Бродский. В последнее время с именем этого поэта у Алексея Ивановича был связан ряд переживаний и неожиданных для него открытий.
Как-то он обнаружил на своем письменном столе распечатанное стихотворение Бродского “Мой народ”. Внизу стояла дата его написания — 1965 г. А над стихотворением было написано: “28 января умер Бродский. Вот стихи, которые составители его сборников упрямо игнорируют”. Оставил эти стихи на рабочем столе Алексея Ивановича его сотрудник Сергей Б.. Как потом он говорил, оставил случайно. Распечатал и забыл на столе Алексея Ивановича. Поэзию Бродского Алексей Иванович знал плохо. Кое-что читал, конечно, но не понимал, не чувствовал образности своеобразной и не понимал философии. А эти стихи как бы пронзили его электрическим током:
Мой народ, терпеливый и добрый народ.
Пьющий, песни орущий, вперед
Устремленный, встающий – огромен и прост-
Выше звезд: в человеческий рост.
И принадлежали эти строки этническому иудею. Для Алексея Ивановича это было не настолько странно, но все же. Он был большой сторонник Тойнби и Хантингтона, апологетов цивилизационного подхода (развитие мировой Цивилизации через зарождение, расцвет и гибель цивилизаций). Особенно ярко он почувствовал это в прошлом году, когда они с Анастасией Кирилловной посетили Египет. На месте цивилизации, оставившей после себя потрясающие образцы культуры, ныне государство, в котором 30 миллионов абсолютно неграмотных людей. И согласно этому подходу определяющей в самоидентификации является прежде всего культурный код, не этнический, а культурный. Ведь каждая цивилизация – это прежде всего своя, отличная от других культура.
Стихи эти отвечали еще на один вопрос, который волновал Алексея Ивановича. А что такое народ? И хотя практически во всех конституциях мира написано, что в демократическом государстве власть принадлежит народу, но что это такое – народ?
Как-то ему на глаза попалось интервью друга молодости Владимира Рихтера. В свое время они заканчивали одну и ту же московскую школу, правда, Алексей Иванович несколько раньше. Володя со своим классом приезжал в Молдавию в далеком 1962 году, они общались, даже, кажется, подружились, но потом долго, почти 50 лет не общались. За это время Владимир Рихтер стал известным философом, писателем и литературоведом. Его книги переведены на многие языки мира, а известный французский журнал уже в настоящее время включил его в число 25 крупнейших мыслителей мира. И вот этот, безусловно, уважаемый человек, в одном из своих интервью утверждал, что он не знает, что такое народ. Существуют массы. Но разве только он? Еще М.Горький в свое время писал: “Когда говорили о народе, я с изумлением и недоверием к себе чувствовал, что на эту тему не могу думать так, как эти люди. Для них народ являлся воплощением мудрости, духовной красоты и добросердечия, существом почти богоподобным и единосущным, вместилищем начал всего прекраснодушного, справедливого, величественного. Я не знал такого народа. Я видел плотников, грузчиков, каменщиков, знал Якова, Осипа, Григория, а тут говорили именно о единосущном народе и ставили себя куда-то ниже его, в зависимость от его воли.”
Интерес к этому был, видимо, семейственным. Его, ныне давно ушедшая в мир иной мама, восприняв революцию 17 года, как призыв к строительству нового общества, пройдя в итоге сталинские лагеря, уже в преклонном возрасте интересовалась именно народниками, специфическим движением русской интеллигенции. И в своих воспоминаниях описала, как в период этой смуты крестьяне ее родного села пошли громить помещичью усадьбу князя Батурина. Князя на месте не оказалось. Была его дочь. И была она из тех самых “народников”. Учила крестьянских детей грамоте, лечила их. А в итоге получила погром. И рассказывала, что отец ее, дед Алексея Ивановича тоже пошел со всеми.
А вернувшись, сказал своей дочери: “Слышь, Машутка, там после погрома мужики разбирали кто что, вот и я какую-то штуковину принес. Не знаю для чего она. Может, для засолки огурцов сгодится.” Это был… унитаз.
Вообще, вопрос о народе и служению ему, насколько было известно Алексею Ивановичу, был чуть ли не ключевым для интеллигенции того времени. Он вспоминал доклад известного молдавского почвоведа и одновременно историка почвоведения Игоря Аркадьевича Крупенникова на конференции, посвященной 125-летию со дня рождения академика Н.А.Димо. Улицу, названную именем этого академика-почвоведа, Алексей Иванович вместе с Анастасией Кирилловной пересекали каждое утро, направляясь на утреннюю прогулку в близлежащий лес. И Крупенников вспоминал, что у Н.А. Димо был прекрасный голос, и он мог бы стать оперным певцом. Но, если бы он стал оперным певцом, он стал бы служить ограниченному числу людей. И он выбрал почвоведение.
К вопросу о народе близким был и вопрос о России. Знаменитые тютчевские строки
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить,
У ней особенная стать,
В Россию можно только верить
тот же Владимир Рихтер в одной из своих лекций на канале “Культура” трактовал так, что для Тютчева было трагедией то, что “В Россию можно только (!) верить ”.
Как же так? – думал Алексей Иванович. Ведь вера же – это святое.
Помимо научной работы, Алексей Иванович еще преподавал в Университете города Т и часто в этом городе бывал. Однажды он пошел в летнее воскресенье искупаться на Днестр. А на берегу сидела группа мужиков и ”отдыхала”. И вот один из них, а он, видимо, был военным, горячо рассуждал: “Но я же присягу давал. Родину защищать. А где она моя Родина? Что я сейчас должен защищать?” А у Бродского было:
Путь певца – это родиной выбранный путь,
И куда ни взгляни – можно только к народу свернуть,
Раствориться, как капля, в бессчётных людских голосах
Справедливости ради, следует признать, что преподавание, научная работа, текущие дела не давали возможности Алексею Ивановичу сконцентрироваться на этих проблемах. И к стихам Бродского, так поразившим его, он возвращался только периодически. И предложение Насти и Анны Васильевны в этом смысле оказалось кстати.
Обязательно надо в Венеции пойти на могилу Бродского – думал Алексей Иванович.
Оказалось, что могила Бродского находится на острове Сен-Микеле. Собственно, весь остров – это одно кладбище. Его коллега по Институту Володя Г. обнаружил в Internete как найти могилу на этом кладбище. Оказалось, что там похоронен не только Бродский, но и Стравинский и Дягилев. Сам же Алексей Иванович, роясь в лабиринтах Interneta, выяснил, что эта могила посещаемая. И ценители таланта поэта, зная, что он был заядлым курильщиком, несут на его могилу пачки сигарет. Алексей Иванович поведал о своих планах Сергею Б. “О, Алексей Иванович,” — сказал коллега. “Положите и за меня пачку.”
Поскольку никаких особых сборов в поездку не было, как-то не верилось, что они все-таки окажутся в Венеции. И, когда 1 апреля Алексей Иванович с женой прибыли в кишиневский аэропорт и увидели ожидавшую их Анну Васильевну, Алексей Иванович сказал ей: “Ну как тебе нравится эта авантюра?” На что она, смеясь, ответила: ”Да уж, действительно, авантюра.
” Некоторое время они ждали организаторов Петю и Талочку. Петю Алексей Иванович видел только однажды, лет десять тому назад. И когда в здании аэропорта появилась чета молодых, он его не узнал. Это был молодой человек лет тридцати трех –тридцати пяти, высокий, стройный, но уже начинающий и лысеть и полнеть. Его молодая жена, которая была моложе лет на десять, просто сразила Алексея Ивановича. Тонкие черты лица. Он сразу вспомнил Е.Евтушенко:
Как ни крутите, ни вертите,
Существовала Нифертити…
И для Алексея Ивановича стало как-то само собой разумеющимся, что написано это было об этой молодой женщине. Впоследствии они достаточно близко познакомились с молодой четой Петровых, и чем ближе становились, тем большее уважение в глазах Алексея Ивановича приобретали эти молодые люди. Петя был бизнесменом. Но его бизнес был весьма нетривиальным. Это IQ фитнесс. Тренировка ума. Он и его фирма придумывали головоломки (что-то типа продолжения знаменитого “кубика Рубика”), изготавливали их и реализовывали не только в Молдове, но и России, а сейчас уже вышли на рынок Румынии. Талочка активно участвовала в семейном бизнесе. Звали ее Наташа, но уже в детстве ее стали называть в родном доме Наталкой, а потом она стала Талочкой. Когда они, беседуя уже по дороге в Венецию из аэропорта, разговорились и узнали, что Алексей Иванович преподавал в Университете города Т курс нетрадиционных методов обработки материалов, Петя был крайне заинтересован, поскольку их фирма только что приобрела станок (китайский) для лазерной резки, а лазерная обработка была одним из видов той обработки, про которую Алексей Иванович читал лекции студентам. С другой стороны, Петя, оказывается, не ведал, что Нобелевскую премию в свое время за открытие индуцированного излучения, названного в итоге лазерным, получили советские физики А.Прохоров и В.Басов, а также американец Таунс. И что академик А.Прохоров родился в Австралии, а только впоследствии его родители переехали в Москву. И что после присуждения Нобелевской премии, в Австралии ему поставили памятник. А что же в России? И почему в итоге лазерные станки мы покупаем в Германии и Китае? Беседы на эти и близкие темы были важны и для Алексея Ивановича и, как ему казалось, для молодых.
Когда проходили паспортный контроль перед отлетом, пограничница, увидев паспорта пожилых людей, которым далеко за семьдесят, а также их проездные билеты, в которых значился пункт назначения Венеция, улыбнулась и сказала: “Счастливого Вам пути, туристы”. Уже после прохождения таможенного контроля, в зале ожидания Алексей Иванович вдруг вспомнил, что забыл купить пачку сигарет для могилы Бродского. Пришлось срочно бежать в duty free и покупать там пачку сигарет, доступную по цене. Петя, зная, что Алексей Иванович не курит, удивился, зачем ему нужны сигареты, но узнав о причине, отнесся, как показалось Алексею Ивановичу, к ней с уважением.
Когда прибыли на место назначения, старшее поколение к опыту и возможностям молодого по благоустройству отнеслось не просто с уважением, но, скорее, с благодарностью. В их распоряжении оказалась комната на троих в современном Ноstel. В комнате были все удобства, включая и телевизор и даже биде, а на первом этаже находилась кухня с посудой, микроволновкой, электрочайником, холодильником, а также необходимыми ингредиентами для приготовления пищи – солью, сахаром, подсолнечным маслом. Цена за проживание в этой гостинице также была вполне приемлемой – 22 евро в сутки на человека. Hostel располагался в местечке Mestre. До туристического ядра Венеции было всего 20 минут езды на автобусе. Первое, что сделали представители старшего поколения, они, памятуя наставления туристов-предшественников из Interneta, на три дня (2-4 апреля) купили проездные билеты (обошлось это по 40 евро на человека) на все виды транспорта (автобус и пароходик под экзотическим названием вапаретто, курсирующий и по каналам Венеции и по морю на острова). Теперь они были свободны!
Поскольку в местечко Меstre туристы прибыли уже в конце первого дня путешествия, решено было следующий день начать совместным посещением туристического ядра Венеции – дворца дожей и площади святого Марка. После чего отправиться на острова, а закончить уже этот день посещением кладбища на острове Сен-Микеле. В программе был еще Тициан и его иконы в Церкви Санта Мария делла Салюте. Программа была насыщенная, удалось даже побывать на фабрике венецианского стекла и вживую ознакомиться с процессом получения по существу произведений искусства из него, после чего Алексей Иванович ходил по магазину при фабрике, цокал языком и, смотря на все богатство, его окружающее, повторял: “Нет, так просто отсюда я не уйду.” Возвращались довольные, нагруженные различными сувенирами, но когда подъехали к острову, на котором находилось кладбище, оказалось, что уже поздно. Кладбище было закрыто. Пришлось его посещение переносить на следующий день.
Собор Санта Мария делла Салюте, Венеция
На следующий день разделились на две группы (молодых и не очень). Если молодые гуляли по Венеции, то не очень молодые после того, как пешком прошли через всю Венецию по ее узким улочкам и мостикам через каналы в конечном итоге вышли на площадь Святого Марка. Еще раз полюбовались красотами Собора Святого Марка, как снаружи, так и внутри его. А потом двинулись в сторону кладбища.
Памятуя, что к могиле Бродского необходимо идти, никуда не сворачивая, Алексей Иванович и его спутницы двигались по кладбищу не очень быстро. Хотелось и на кладбище посмотреть. Оно было пустынным. И вот навстречу им прошла женщина. Услышав русскую речь, она живо откликнулась, сказав на русском языке: “ Вы прямо идите, никуда не сворачивая, Вот эту калиточку пройдете, а там и увидите могилу”. Кроме того, на протяжении их пути периодически появлялись указатели, на которых было написано на английском языке Бродский, Стравинский, Дягилев.
Кладбище Сен-Микеле. Могила И.Бродского, 2019 г.
Войдя в последний квартал кладбища (квартал был ограничен кладбищенской стеной), они практически сразу увидели пункт своего назначения. Единственная из всех могил в этом квартале, которая была завалена цветами. Как-то сразу чувствовалось, что именно она — самое посещаемое место на этом кладбище. Скромное надгробье, на котором были две надписи на русском Иосиф Бродский и английском Jozef Brodsky, а между ними годы жизни. Более того, у могилы уже были люди. Подойдя к ней, наши спутники увидели трех женщин. Алексей Иванович мысленно их назвал Старшая (ей было лет 40-45), Средняя (ей было лет 25) и Младшая, которая была чуть моложе.
В руках у Средней был смартфон и, держа его перед собой, она читала стихи. Когда Алексей Иванович положил на могилу пачку сигарет, Средняя закончила читать. И тут Алексей Иванович попросил: “Найдите, пожалуйста, стихотворение “Мой народ” Средняя достаточно быстро его нашла и начала читать:
Мой народ
Мой народ, не склонивший своей головы,
Мой народ, сохранивший повадку травы:
В смертный час, зажимающий зерна в горсти,
Сохранивший способность на северном камне расти.
Мой народ, терпеливый и добрый народ,
Пьющий, песни орущий, вперед
Устремленный, встающий – огромен и прост –
Выше звезд: в человеческий рост!
В этот момент Алексей Иванович почувствовал, как скупая мужская слеза медленно скатывается по его правой щеке. А Средняя продолжала:
Мой народ, возвышающий лучших сынов,
Осуждающий сам проходимцев своих и лгунов,
Хоронящий в себе свои муки – и твердый в бою,
Говорящий бесстрашно великую правду свою.
Мой народ, не просивший даров у небес,
Мой народ, ни минуты не мыслящей без
Созиданья, труда, говорящий со всеми как друг,
И чего б ни достиг, без гордыни глядящий вокруг.
Мой народ! Да я счастлив уж тем, что твой сын!
Никогда на меня не посмотришь ты взглядом косым
Ты заглушишь меня, если песня моя не честна.
Но услышишь ее, если искренней будет она.
Не обманешь народ. Доброта – не доверчивость. Рот
Говорящий неправду, ладонью закроет народ.
И такого на свете нигде не найти языка,
Чтобы смог говорящий взглянуть на народ свысока.
Путь певца – это родиной выбранный путь,
И куда ни взгляни, можно только к народу свернуть,
Раствориться как капля, в безсчетных людских голосах,
Затеряться листком в неумолчных шумящих лесах.
Пусть возносит народ – а других я не знаю судей,
Словно высохший куст,- самомненье отдельных людей.
Лишь народ может дать высоту, путеводную нить,
Ибо не с чем свой рост на отшибе от леса сравнить.
Припадаю к народу. Припадаю к великой реке.
Пью великую речь, растворяюсь в ее языке.
Припадаю к реке, безконечно текущей вдоль глаз.
Сквозь века, прямо в нас, мимо нас, дальше нас.
Когда она закончила читать, некоторое время стояла полная тишина. И когда Анна Васильевна сказала: “А найдите еще
Ни страны, ни погоста не хочу выбирать,
На Васильевский остров я приду умирать..”
Средняя не откликнулась. Видимо, впечатление от услышанного было настолько сильным, что просто сил не было продолжать дальше.
— Что это было? Что произошло? – думал Алексей Иванович. И вдруг он вспомнил, как вчера стоял в Церкви Санта Мария делла Салюте, совершенно ошарашенный перед иконой Тициана, и спросил Анну Васильевну: “Что это такое?” “Сошествие Святого Духа” – сказала она.
Тициан. Сошествие святого Духа на апостолов. Собор Санта Мария делла Салюте, Венеция
Так что-, думал Алексей Иванович, это Святой Дух сошел на нас?
Не иначе как. Настолько пронзительным было впечатление от стихов, прочитанных на могиле автора.
После некоторого молчания Старшая спросила: “Это действительно его стихи? Ведь он занимался и переводами тоже.”
На что Алексей Иванович подробно рассказал, что это действительно его стихи и что написаны они были еще в 1965 году после ссылки его за “тунеядство”. Ведь он на фабрике не работал и ученым не был, а просто писал стихи. И прожив два года в ссылке, вместе с народом, возвратился оттуда с этими стихами. Когда он прочитал их Анне Ахматовой, та воскликнула : “Это гениально!”
И тут произошло нечто, поразившее Алексея Ивановича и его спутниц чуть ли не меньше, чем чтение стихов. Средняя спросила: “А что, Стравинский это композитор?” Ведь вот что оказывается! Стихи на могиле Бродского читали не рафинированные интеллигенты, а простые русские женщины. И Алексей Иванович вспомнил, что писал Бродский перед отъездом, по существу, высылкой из СССР. “Я принадлежу к русской культуре, я сознаю себя ее частью, слагаемым, и никакая перемена места на конечный результат повлиять не сможет. Язык – вещь более древняя и более неизбежная, чем государство. Я принадлежу русскому языку, а что касается государства, то с моей точки зрения мерой патриотизма писателя является то, как он пишет на языке народа, среди которого живет, а не клятвы с трибуны.
Мне горько уезжать из России. Я здесь родился, вырос, жил, и всем, что имею за душой, я обязан ей. Все плохое, что выпало на мою долю, с лихвой перекрывалось хорошим, и я никогда не чувствовал себя обиженным Отечеством. Не чувствую и сейчас.
Ибо, переставая быть гражданином СССР, я не перестаю быть русским поэтом. Я верю, что я вернусь; поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге”. И он вернулся!
Когда они шли к могилам Стравинского и Дягилева, Алексей Иванович подробно рассказывал, что Дягилев – это импрессарио и что он очень много сделал для продвижения русского искусства на Западе и, прежде всего, в Европе. И умер в Венеции, где и похоронен. А Анна Васильевна рассказывала, что Бродский умер в Нью-Йорке. Был там захоронен. Что вдова его сейчас живет в Испании. И поскольку Нью-Йорк – это слишком далеко, ею было принято решение перезахоронить его в Венеции. А Стравинский тоже умер в Нью-Йорке, но захоронен в Венеции. Общаясь, они подошли к могилам Дягилева и Стравинского, находившихся практически рядом. Памятник Дягилеву был весь увешан пуантами, а на надгробье Стравинского лежали обрывки партитуры его произведений, фото его из какого-то журнала, много русских монет. Чувствовалось, что и могила Бродского и эти две могилы – самые посещаемые места на этом кладбище. Уже возвращаясь, узнали, что встретившиеся им женщины из Сибири, из Омска, но сейчас живут и работают в Москве. Что привело этих скромных русских женщин на могилу Бродского? Почему они там читали его стихи? Поистине умом Россию не понять!
Выходили с кладбища раздельно. Встретившиеся им женщины ушли раньше. Естественно, что обсуждали случившиеся, и, естественно, что на русском языке. И встречавшиеся им люди, услышав русскую речь, спрашивали: “А мы правильно идем на могилу Бродского?” Поистине, прав был Пушкин, написавший в свое время “К нему не зарастет народная тропа.” Как это верно и сейчас, и именно народная, — думал Алексей Иванович.
Когда возвращались на вапаретто по морю домой, Алексей Иванович, находясь под впечатлением произошедшего, думал, что если его отождествлять с Сошествием Святого духа, то икона Тициана называлась “Сошествие Святого Духа на апостолов”, а следовательно те, что читали стихи на могиле (и все мы тоже)– это же теперь апостолы. Да, нет! Чушь! Ложный пафос! Какие из нас апостолы?
Оставшиеся дни в Венеции пролетели быстро. Потом была Галерея Академии с шедеврами Тициана, Тинторетто, Беллини, Лотто, морской музей и много других достопримечательностей и одновременно свидетельств колоссальных возможностей человека и силы человеческого духа. А сколько еще не смогли посмотреть, о чем очень сокрушалась Анна Васильевна. Ведь неизвестно, когда еще на их долю выпадет такой счастливый жребий.
После возвращения домой Алексея Ивановича, конечно же, спрашивали, что там интересного они увидели на этом экзотическом клочке Земли. И Александр Иванович рассказывал и о каналах Венеции и дворце дожей и площади Святого Марка и Церкви Санта Мария делла Салюте и о Тициане и Тинторетто, но начинал он, как правило, свой рассказ с удивительной встречи на могиле Бродского. И неожиданно для себя вдруг обнаружил, а ведь, он действительно стал апостолом и поэзии Бродского и русского народа и русской культуры.
Автор Александр. Дикусар
♦ Рубрика: Италия.♥ Метки: Бродский > Венеция
Если вам понравилась наша статья, поделитесь, пожалуйста, ею с вашими друзьями в соц.сетях. Спасибо.
Острова Венеции. Сан-Микеле – Так Удобно! traveltu.ru
Сегодня мы отправляемся на остров Венеции Сан-Микеле.
Ещё при составлении маршрута мы решили, что побываем здесь обязательно. Я люблю поэзию Иосифа Бродского, Галка из балетной семьи, сама занималась танцами, а сейчас у неё бизнес, связанный с балетом и хореографическими коллективами. Она питает сильное уважение к Сергею Дягилеву. К тому же, Галю заинтересовала информация о том, что на могиле Дягилева всегда лежит балетка. А Галка, как раз занимается изготовлением балетной обуви, и ей было очень интересно, как пошита «балетка Дягилева».
Третья участница нашей поездки – актриса. Она как раз снималась в фильме об Игоре Стравинском. Играла жену композитора. Её не отпустили со съёмок, и она очень просила положить цветы на могилу Игоря Стравинского и его жены Веры Стравинской. *Интересная работа у актёров. Сживаешься с ролью жены, чувствуешь, наверное, себя почти ею… и возлагаешь цветы на могилу…*
Все 3 наших кумира похоронены на кладбище острова Сан-Микеле. Мы купили цветы, чтобы положить их на могилу Бродского, Дягилева и Стравинского, и поехали.
Содержание статьи
Остров Сан-Микеле
Острова Венеции располагаются близко друг от друга, но мы выехали пораньше, чтобы успеть погулять по острову Мурано.
На подъезде к острова Сан-Микеле мы увидели вот такой памятник. Мы смотрели во все глаза, потому что в воде плавала Ладья. В ней — два человека. Один указывает рукой на остров Сан-Микеле.
Данте и Вергилий
Эти фигуры изваял московский скульптор Георгий Франгулян. Два великих поэта Италии – Вергилий и Данте переплывают реку Ахерон. У Данте вода реки вскипает прОклятыми душами. Здесь в спокойных водах залива таких страстей нет, а Сан-Микеле иногда называют «райским местом». Получается, что Вергилий указывает поэту на самое тихое и зелёное местечко Венеции.
Скульптура стоит на понтонной конструкции, качается на воде и, в самом деле плывёт. Это красиво и совсем не страшно. Но должны же существовать какие-то легенды и страшилки. Кладбище под боком, а страшилок нет? Так не бывает!
И, — точно. Оказывается в Венеции с завидной периодичностью и не одну сотню лет всплывает история о чёрном гондольере, могила которого перемещается. Одновременно с этим известием идут слухи, что один человек пропал. Наверное, пропавших людей чёрной-чёрной ночью увозит в своей чёрной-чёрной гондоле чёрный-чёрный Гондольер. Вот это страшно… *Интересно на островах Венеции в конце этой жуткой истории принято кричать: «Отдай моё сердце?!
Кладбище Сан-Микеле
Остров Сан-Микеле называют ещё и островом мёртвых. Сан-Микеле — венецианское кладбище. Здесь сохранились церковь Сан-Микеле ин Изобла, колокольня и капелла.
Церковь – раннее произведение архитектуры эпохи возрождения в Венеции. Её архитектор – Мауро Кодусси совершил прорыв – дело в том, что до него в Венеции здания были кирпичные, а его церковь сложена из белого камня. Изящно декорирована и благородна.
Рядом с церковью Сан-Микеле ин Изобла находится капелла Эмилиани. Она украшена куполом, колоннами и скульптурами. Капелла также относится к эпохе ренессанса.
С ними сочетается кирпичная колокольня, которую завершает купол, похожий на купол капеллы.
Церковь, капелла и колокольня
Со стороны залива остров выглядел как крепость, вспомнились слова из сказки А.С. Пушкина про остров Буян, где в чешуе, как жар горя, выходят из морской пены 33 богатыря. Только нам не виделись богатыри. Остров даже издали выглядел тихим и спокойным.
На острове Сан-Микеле располагался монастырь. Когда-то уединённой жизнью здесь жили монахи. При монастыре была огромная библиотека, теософская школа. Кроме теософии, в школе преподавали философию и гуманитарные науки.
На острове стояла церковь Архангела Михаила, которая XIII веке была присоединена к монастырю. Она и дала название острову. Кладбищем остров стал в 1807 году по указу Наполеона. До этого года жители Венеции сжигали и хоронили мертвых в городе; в церквях, частных садах, подвалах дворцов, где только было возможно. *Действительно, проблема*.
Под кладбище было выделено два острова Сан-Микеле и Сан Кристофоро, но со временем канал, разделявший их, был засыпан и два острова стали одним.
В конце XVIII века Наполеон передал остров австрийцам. Они использовали остров в качестве тюрьмы для венецианских патриотов.
Кладбище разделено на зоны: католическую, православную, еврейскую. Есть детское кладбище. Весёлое словечко «Bambino», написанное на табличке возле маленьких могилок, очень расстроило.
Сергей Дягелев и Игорь Стравинский похоронены в православной зоне, а вот Иосиф Бродский, на территории евангелистской, протестантской. На православной части, тело поэта запретила хоронить Русская Православная Церковь. На католической части — католическая церковь.
Могила Бродского
До острова Сан-Микеле добрались быстро. Где находятся могилы, было записано у нас в блокнотике, но, как туда добраться, в какую сторону идти? Заглянули в ближайшую распахнутую дверь, чтобы спросить, и нам сразу выдали схему кладбища с тремя обведёнными фамилиями: Бродский, Стравинский, Дягилев.
Кладбище на Сан-Микеле
Если вам будет нужен план «Городского кладбища Венеции», спросите на острове так: CIMITERO COMUNALE DI VENEZI.
Вошли в один квадрат, зону – не то. Второй, — снова не туда. И вот квадрат, где надпись гласила: «Reparto-Еvangelico» «Участок протестантов»…
Участок протестантов на острове Сан-Микеле
Здесь покоится тело Иосифа Бродского. Искали могилу долго, не знаю, нашли бы, но тут увидели идущего уверенным шагом человека. Он быстро вошел, но остановился в замешательстве. Мы наблюдали. Он, как терминатор, начал ориентировку: повел головой налево — просканировал пространство, потом направо, ещё немного налево и уверенно пошел в определённом направлении. Постоял, повернулся и уверенно вышел.
В поисках могилы Бродского
Мы кинулись туда. Было ясно, что это наш человек и пришел с целью почтить память. Действительно, перед нами была могила Бродского.
Как найти могилу Бродского
Объясняем, как идти:
От ворот кладбища налево. Вдоль «Аллеи детей» — «Recinto Bambini». Ориентир – барельеф – девочка с букетом цветов поднимается по ступенькам в объятия ангела.
В начале аллеи указатель EZRA POUND DIAGHILEV STRAWINSKI.
В конце аллеи ворота с указателями «Reparto Greco» и «Reparto Evangelico».
Зайти в ворота и повернуть налево к указателю «Reparto Evangelico».
Большая заметная могила Эзры Пунда. Рядом (справа) могила Бродского.
Могила Бродского
Мы прочитали — Иосиф Бродский и ниже Joseph Brodsky. С обратной стороны постамента латынь: «Letum non omnia finit» — Со смертью всё не кончается.
Возле надгробия стоял металлический ящичек — вроде почтового, лежали карандаши. Их мы взять не решились: наверное, они нужны поэту. Достали шариковую ручку, и я написала письмо Бродскому. Всё, что хотела сказать, написала и положила в ящичек. И мне стало так легко, будто поговорила, сказала всё, что хотела.
Могила Дягилева
Надгробия С. Дягилева и Стравинских нашли сразу.
Могила Дягилева
Могила Стравинского
Постояли у композитора
Затем прошли по капелле, узнали, как в Венеции принято хоронить своих мёртвых.
Тягостного состояния не было. Было умиротворение. Спокойствие. Тишина в душе.
Пошли к причалу, вернее, к парковке. Впереди другие острова Венеции.
Друзья, теперь мы есть в Инстаграм. Канал о путешествиях, историях из поездок. А так же лайфхаки, полезности, маршруты и идеи для ваших путешествий. Подписывайтесь, у нас интересно)
Как добраться до острова Сан-Микеле
Добраться до него можно на речном трамвайчике – вапоретто. Нам нужны №4.1 и №4.2 (Смотрите статью Водный транспорт Венеции. Схема вапоретто). Сан-Микеле находится в том же направлении, что и остров Мурано.
От парковки Fondamente Nuovo на пьяццале Рома – это 1 остановка до Cimitero (это и есть остров Сан-Микеле). Если захотите в этот же день посетить остров Мурано, то на остановке Cimitero снова сядьте на вапоретто и продолжить путешествие до острова Мурано. (Одна остановка).
На вапоретто №4.1 и №4.2 можно сесть не только на парковке Fondamente Nuovo, просто от этого места удобнее объяснить, как доехать до острова Венеции Сан-Микеле. Вы можете сесть на любой остановке, где проходят эти маршруты.
Расписание работы кладбища на острове Сан-Микеле:
- С апреля по сентябрь: 7:30 – 18:00
- С октября по март: 7:30 – 16:00
Карта Сан-Микеле
Это трёхмерная карта островов Венеции. Можете погулять по острову, посмотреть, как он устроен.
Где остановиться в Венеции
На Сан-Микеле жилья естественно нет — это кладбище. Подбирать отели нужно в самой Венеции.
Сейчас много вариантов жилья в Венеции появилось на сервисе AirBnb. Как пользоваться этим сервисом у нас написано здесь. Если вы не найдете свободный номер в отеле, то ищите жилье через этот сайт бронирования.
Предлагаем неплохие варианты отелей в Венеции
С уважением, Галина Субботина и Алла Сутягина
Кладбищенский остров в Венеции. Тайна смерти Бродского
Венеция в моих мыслях всегда связана с Бродским, который так ее любил.
Когда я впервые собирался в Венецию в 2007 году, у меня было обязательное посещение кладбища Сан-Микеле и могилы Бродского.
Люблю молча бродить по кладбищам, рассматривая памятники и надписи. Действует как миролюбивый.
Кладбище в Венеции одно, и оно занимает весь маленький остров Сан-Микеле.На «Острове мертвых» похоронены не только вениталии, но и выдающиеся люди со всего мира, в том числе и у нас.
Кладбище — остров 1807 года по указу Наполеона. До этого года жители Венеции сжигали и хоронили умерших в городе; В церквях, частных садах, подвалах дворцов, где это было возможно.
Наши Сергей Дягеев и Игорь Стравинский похоронены в православной зоне, а Иосиф Бродский — на территории евангелиста-протестанта.С православной стороны тело поэта запретила хоронить Русская православная церковь.
Здесь, как описывает рассказ друга Бродского Ильи Кутика, присутствовавшего на похоронах:
Первоначальный план предполагал его захоронение на русской половине кладбища между могилами Стравинского и Дягилева. Оказалось, что это невозможно, так как разрешение Русской православной церкви в Венеции необходимо, а она его не дает, потому что Бродский не был православным. Гроб стоит, люди ждут.Перестал закидывать, часа два пошли переговоры. В результате его решено похоронить на евангельской стороне кладбища. Свободных мест нет, а на русском — никаких проблем. Тем не менее место нашлось — в ногах Ездры. (Замечу, что Поренда как личность и антисемит Бродского не выдержал, как поэт очень ценил …) начал копать — стержень черепа да кость, закопать невозможно. В конце концов, Бедный Иосиф Александрович в новом гробу приписал к стене, с последующими электрическими копиями и прочей техникой, поставив ему бутылку любимого виски и пачку любимых сигарет, закопанных почти на поверхность, еле присыпанных земля …
И еще одно обстоятельство, о котором писали только в Италии. Президент России Ельцин отправил на похороны Бродского шесть кубометров желтых роз. Михаил Барышников вместе с компанией перенес все эти розы на могилу Эзры Пунды. Ни одного цветка от правительства России на могиле Бродского не было, что, собственно, он отвечает его воле. «>
Перед поездкой изучаю могилу Бродского. Вроде все было ясно. Указателя на могилу в то время не было, но я знал, что на главной аллее есть формальный указатель, на который Бродский и стрелка пишут фломастером.Потом я узнал, что надпись на фломастере сначала сделал Вайлен, а потом надпись все время ремонтировала, подходя к его могиле (я был рад это сделать).
Доехав от Вапорретто до острова, я обошел кладбище, пошел искать могилу Бродского, но все оказалось не так просто, как в рассказах путешественников.
Старый итальянец, весь в черном, пришедший с букетом цветов, вероятно, к родственникам, видя, как я пытаюсь найти могилу, на мой вопрос о Бродском, спросил, кто я по национальности и, поняв, что чуть не заставляю меня Чтобы пойти ко мне на могилу Стравинского, считая, что русская туристка должна идти только туда, я должен был, не обижая ее, пойти сначала к Стравинскому и Дягилеву, а потом по ее уходу добраться до Бродского.Стравинский более популярен, чем нобелевский поэт. К могиле Дягилева приносят новичков и стареющую балерину. Щенки выглядят как-то жалко.
Возле надгробия Бродского металлический ящик, похожий на почтовый, я не поэт, поэтому Бродскому ничего не писал, а только заранее сшил. Говорят, многие поэты приходят сюда на благословение великого товарища, оставляют ручки и записки.
На обратной стороне надгробия Бродского надпись на латыни Letum Non Omnia Finit — смертью не все заканчивается, по отношению к Бродскому это абсолютная правда.
Остров — это смертельная разлука в моем восприятии от Венеции. И, приехав в Венецию во второй раз в 2011 году, мне повезло, там мои сестры и племянница. К этому времени имя Бродского уже значилось на официальном индикаторе.
Меня поразили разрушенные многовековыми деревьями, могила которых
На выходе с кладбища остановилась траурная процессия с шикарным черным лакированным гробом и безутешной коллористической итальянской семьей.
В первый приезд я так и не попал в другое место Венеции, неотделимое от Бродского — «Набережная инсайдеров», чихающих в их знаменитом эссе.А во втором заезде я поклялась, что обязательно приеду к ней. Вечером второго дня, оставив измученную племянницу с мамой смотреть карикатуры отеля,
, мы с сестрой и ведущим пошли сначала в церкви — Санта-Мария-делла-Салюте.
Название набережной дало больнице и прилегающим к ней кварталам, в которых в средневековом городе находились безнадежные пациенты, зараженные чумаем, или сифилисом. А когда эпидемия закончилась, выжившие жители Венеции построили в память об избавлении удивительную церковь — Санта-Мария-делла-Салюте, а набережной присвоили название Fondamenta Degli Incurabili, теперь ее не существует на картах, а если бы ее не было. для Бродского никто ее так не запомнил.
Уже в темноте мы вышли из церкви искать набережную. Гуляли долго, людей ночью в районе почти нет. Освещения не хватало, и мы боялись пропустить озорное место. Кроме нас, на набережной была молодая пара, по-моему американцы. Это было как-то веселее. И вдруг громко переложили «Бродский, Бродский», мы поняли, что попали в нужное место.
Потом они остановились возле памятной доски и продолжили что-то восторженно рассказывать про Бродского
Итак, мы провели экскурсию с молодой американской парой.
Сегодня мы отправляемся на венецианский остров Сан-Микеле.
При подготовке маршрута решили, что он нам понадобится. Люблю стихи Иосифа Бродского, Талька из балетной семьи, сама танцевала, а сейчас у нее бизнес, связанный с балетными и хореографическими коллективами. Она питает сильное уважение к Сергею Дягилеву. Кроме того, Галю интересовала информация о том, что Балет всегда лежит на могиле Дягилева. А галка, как раз занималась изготовлением балеток, и было очень интересно, как шили «Балет Дягилеева».
Третья участница нашего путешествия — актриса. Она только что снялась в фильме про Игоря Стравинского. Он играл жену композитора. Ее не отпустили со стрельбой, и она очень просила возложить цветы на могилу Игоря Стравинского и его жены веры Стравиана. * Интересная работа с актерами. Вы получаете роль моей жены, чувствуете себя, наверное, чуть ли не ее … и возлагаете цветы на могилу … *
Все трое наших кумиров похоронены на кладбище острова Сан-Микеле.Купили цветы, чтобы поставить на могилу Бродского, Дягилева и Стравинского, и поехали.
Венецианские острова расположены недалеко друг от друга, но мы уехали рано, чтобы успеть прогуляться по острову.
У входа на остров Сан-Микеле мы видели вот такой памятник. Смотрели во все глаза, потому что в воде плавал ладья. В нем — два человека. Один указывает рукой на остров Сан-Микеле.
Данте и Вергили
Фигурки московского скульптора Георгия Франгулаана.Два великих поэта Италии — Вергилий и Данте переплывают реку Ахерн. У Данте вода в реке кипит проклятыми душами. Здесь, в спокойных водах бухты таких страстей, и Сан-Микеле иногда называют «райским местом». Оказывается, Вергилий указывает поэту на самое тихое и зеленое место Венеции.
Скульптура стоит на понтонной конструкции, качается на воде и фактически плавает. Это красиво и не страшно. Но должны быть какие-то легенды и страшилки.Кладбище под бортом, а рогов нет? Так не бывает!
И, — точно. Оказывается, с завидной периодичностью и не через сто лет всплывает история о Черном Хондольере, могила которого движется. В то же время с этой новостью ходят слухи, что пропал один человек. Наверное, скучал по людям в черной и черной ночи в их черно-черной гондоле, гондольеру с черным скитом. Страшно … * Интересно, что на Венецианских островах в конце этой жуткой истории принято кричать: «Отдай мое сердце ?!
»Кладбище Сан-Микеле
Остров Сан-Микеле еще называют островом мертвых.Сан-Микеле — венецианское кладбище. Здесь сохранились церковь Сан-Микеле-ин-Милл, колокольня и капелла.
Церковь является ранним произведением архитектуры эпохи Возрождения в Венеции. Ее архитектор — Мауро Кодуси совершил прорыв — дело в том, что до него в Венеции здания были кирпичными, а его церковь была сложена из белого камня. Элегантно оформленный и благородный.
Рядом с церковью Сан-Микеле находится капелла Эмилиани. Он украшен куполом, колоннами и скульптурами.Капелла тоже относится к эпохе Возрождения.
Они совмещены с кирпичной колокольней, купол которой завершается, аналогично куполу часовни.
Церковь, часовня и колокольня
Со стороны залива остров выглядел крепостью, вспомнились слова из сказки А.С. Пушкин об острове Буян, где по-чешски, как в пылу горя, из морской пены выходят 33 героя. Только мы героев не видели. Остров даже опубликованный выглядел тихим и спокойным.
Монастырь находился на острове Сан-Микеле. Монахи здесь жили уединенно. В монастыре была огромная библиотека, теософская школа. Помимо теософии в школе преподавали философию и гуманитарные науки.
На острове стояла церковь Архангела Михаила, которую XIII век пристроили к монастырю. Она дала название острову. Кладбище — остров 1807 года по указу Наполеона. До этого года жители Венеции сжигали и хоронили умерших в городе; В церквях, частных садах, подвалах дворцов, где это было возможно.* Действительно, проблема *.
Под кладбищем были выделены два острова Сан-Микеле и Сан-Кристороо, но со временем разделенный ими канал был перекрыт, и два острова стали одним целым.
В конце XVIII века Наполеон передал Австрийский остров. Они использовали остров как тюрьму для венецианских патриотов.
Кладбище разделено на зоны: католическая, православная, еврейская. Есть детское кладбище. Забавное слово «Бамбино», написанное на табличке возле могилы, очень расстроило.
Сергей Диаголев и Игорь Стравинский похоронены в православной зоне, а Иосиф Бродский — на территории евангелиста-протестанта. С православной стороны тело поэта запретила хоронить Русская православная церковь. С католической стороны — католическая церковь.
Могила Бродского
Остров Сан-Микеле достался быстро. Где могилы, записано в нашем диктофоне, но как добраться, куда идти? Заглянули в ближайшую открытую дверь, чтобы спросить, и мы тут же выдали схему кладбища с тремя расположенными фамилиями: Бродский, Стравинский, Дягилев.
Кладбище на Сан-Микеле
Если вам нужен план «Городского кладбища Венеции», спросите на острове вот так: Cimitero Comunale di Venezi.
Зашли на один квадрат, зона не та. Второго снова нет. А вот и площадь, на которой надпись гласила: «Reparto-Evangelico» «Протестантский заговор» …
Площадка протеста на острове Сан-Микеле
Здесь покоится тело Иосифа Бродского. Долго искал могилу, не знаю, нашли бы, но тут увидели уверенный шаг человека.Он быстро вошел, но смутился. Мы наблюдали. Он, как терминатор, стал называться: повел головой влево — она просканировала пространство, потом вправо, чуть влево и уверенно пошла в определенном направлении. Собрались, развернулись и уверенно вышли.
В поисках могилы Бродского
Мы помчались туда. Было понятно, что это наш человек и пришел почтить память. Действительно, мы были могилой Бродского.
Как найти могилу Бродского
Объясняя, как ехать:
От ворот кладбища налево.Вдоль «Аллеи детей» — «Речинто Бамбини». Ориентир — Барельеф — по ступеням в ангельских объятиях поднимается девушка с букетом цветов.
В начале переулка указатель Эзры Паунда Дягилева Стравинского.
В конце переулка ворота с указателями Reparto Greco и Reparto Evangelico.
Идите к воротам и поверните налево к указателю Reparto Evangelico.
Большая видимая могила Эзры фунтов. Рядом (справа) могила Бродского.
Могила Бродского
Читаем — Иосиф Бродский и ниже Иосиф Бродский. С обратной стороны пилота на латыни: «Letum non Omnia Finit» — смертью все не заканчивается.
Возле надгробия стоял металлический ящик — вроде почты, лежали карандаши. Мы их не решали: наверное, им нужен поэт. Получил шариковую ручку, написал письмо Бродскому. Все, что я хотел сказать, написал и положил в коробку. И мне было так легко, как будто я говорил, я говорил все, что хотел.
Могила Дягилева
Надгробия С. Дягилева и Стравянского найдены сразу.
Могила Дягилева
Могила Стравинского
Кадры у композитора
Тезеды прошли по часовне, они научились хоронить умерших в Венеции.
Болезненного состояния не было. Было умиротворение. Спокойствие. Тишина в душе.
Поехали на болото, а точнее на стоянку. Впереди другие острова Венеции.
Друзья, теперь мы в Telegram: Наш канал про Европу, Наш канал про Азию. Добро пожаловать)
Как добраться до острова Сан-Микеле
Добраться до него можно на речном трамвае — вапоретто. Нам нужны №4.1 и №4.2 (см. Статью. Схема вапоретто). Сан-Микеле находится в том же направлении, что и остров Мурано.
От парковки Fondamente Nuovo на Piazzale Roma находится в 1 остановке от Cimitero (это остров Сан-Микеле). Если вы хотите посетить остров Мурано в тот же день, то на Чимитеро снова остановитесь на вапоретто и продолжите путешествие на остров Мурано.(Универсальный).
Вапоретто №4.1 и №4.2 Сесть можно не только на парковке Fondamente Nuovo, просто с этого места удобнее объяснять, как добраться до острова Венециан-Микеле. Сесть можно на любой остановке, где проходят эти маршруты.
Расписание кладбища на острове Сан-Микеле:
- С апреля по сентябрь: 7:30 — 18:00
- С октября по март: 7:30 — 16:00
Карта Сан-Микеле
Это трехмерная карта островов Венеции.Можно прогуляться по острову, посмотреть, как он устроен.
Где остановиться в Венеции
На Сан-Микеле жилья естественно нет — это кладбище. Подбирать отели нужно в самой Венеции.
Сейчас на сервисе появилось много вариантов проживания в Венеции. Airbnb .. Как пользоваться этой услугой написано. Если вы не можете найти номер в отеле, ищите жилье через этот сайт бронирования.
Сан-Микеле — один из островов Венецианской лагуны, расположенный в непосредственной близости от Венецианского квартала Каннареджо.Вместе с соседним островом Сан-Кристофоро-делла-Пуча Сан-Микеле когда-то был излюбленным местом остановки путешественников и рыбаков. Сегодня его крупнейшей достопримечательностью является романская церковь Сан-Микеле-ин-Изола, построенная в 1469 году архитектором Мауро Кодуси, первая церковь Венеции эпохи Возрождения. Он был построен специально для религиозного ордена Камолдулова. Здание храма целиком построено из белоснежного истрийского камня, издавна приобретшего пепельно-серый оттенок. Внутри церковь состоит из центрального нефа и двух приставных дверей с ценными украшениями.Рядом с Сан-Микеле-ин-Изола находится монастырь, который в прошлом несколько лет использовался как тюрьма.
В 1807 году остров Сан-Кристофоро решили превратить в кладбище. Такое решение приняла администрация Наполеона, правившая тогда в Венеции и считавшая, что захоронение в городе вызовет эпидемии. Над проектом нового кладбища работал архитектор Ян Антонио Сельва. В 1836 году канал, разделенный Сан-Кристофоро и Сан-Микеле, был засыпан землей, и образовавшийся остров позже стал называться Сан-Микеле.И кладбище используется по сей день. Его похоронили такие знаменитости, как Игорь Стравинский, Иосиф Бродский, Сергей Дягилев и другие. Интересно, что раньше гроб с телом усопшего доставляли на остров на специальной погребальной гондоле.
Еще одна достопримечательность Сан-Микеле — часовня Капелла Эмилиана, построенная в 1530-м году. Напротив него можно увидеть облако 15 века — крытую галерею, через которую осуществляется вход на кладбище.
На острове Сан-Микеле турист не является частым гостем, хотя остров находится в пределах видимости — он находится не более чем в полукилометре от Венеции.В древности здесь был монастырь Архангела Михаила, а в 1807 году появился Чимитеро — городское кладбище, заросшее кипарисами, которое в 1870-х годах было облицовано красной кирпичной стеной. Сейчас это самый известный «Остров мертвых» в мире. Его интересует русский язык, потому что именно здесь покоится пыль нескольких человек, наших соотечественников, чьи имена дороги русской и мировой культуры.
Вход внутрь через портал, на котором Святой Михаил побеждает дракона, неуместного на заднем дворе монастыря.
Кладбище Сан-Микеле разделено на зоны: католическая, православная, протестантская, еврейская.
Войдите в первую зону.
Местная кладбищенская культура, конечно, сильно отличается от нашей. Сильно яркая, яркая, даже какая-то кричащая красочность. На большинстве надгробий люди улыбаются.
Надгробия, как правило, хорошие, вот образцы.
Очень много семейных склепов, подобных этим.
Отдельный сюжет выделен для солдат и офицеров, погибших в Первой мировой войне.
Вот генеральный памятник.
Памятник экипажу погибшей подводной лодки.
Утром 7 августа 1917 года, в 7 милях от острова Бриони, морской базы Пол, во время маневров подводная лодка «F-14» находилась в затопленном состоянии, в развернутом состоянии Миссори. Лодка затонула на глубине 40 метров. Через 34 часа его подняли, но 27 человек из экипажа катера погибли за 3 часа до подъема, блин, хлористый газ.
Какой-то местный спикер.
Вход на православное кладбище (Reparto Greco-Ortodosso).
Ухоженный и шикарный здесь меньше меньше.
Но именно он является местом международного паломничества — из-за двух могил, расположенных у задней стены.
Слева — Дягилевская. По словам итальянского композитора Казеллы, в последние годы жизни Дягилев «жил в кредит, не платя за гостиницу» в Венеции, а 19 августа 1929 года «один умер в номере отеля, бедняк, что было всегда «. Похороны Великого Импресарио заплатила Коко Шанель — хорошая подруга Дягилева, еще при жизни маэстро, давшая деньги на многие его выступления.
Могила украшена надписью: «Венеция, бессменная вдохновительница нашего покоя» (предсмертные слова Дягилева), тут же лежат балетные пуанты.
Справа от него покоится прах Игоря Стравинского и его жены Веры.
Кто-то привел маэстро Каштанчика.
С православных кладбищ направляемся на Протестантское (Reparto Evangelico),
ибо именно здесь надо искать могилу Иосифа Бродского.
Вот он между двух кипарисов.
Изначально Иосифа Бродского хотели похоронить на православном кладбище, между Дягилевым и Стравинским. Но Русская православная церковь в Венеции не дала согласия, поскольку не было предоставлено никаких доказательств того, что поэт был православным. Католическое духовенство проявило не меньшую строгость.
На самом деле, большие поэты обычно не ошибаются, говоря о своей судьбе. Бродский ошибался.
Молодой писал:
Ни страны, ни
выбирать не хочу.
На Васильевском острове
приду умереть.
Однако в России он так и не вернулся в Петербург. Говорят, у него было глубокое убеждение, что вернуться обратно невозможно. Одним из его последних аргументов было: «Лучшее во мне уже есть — мои стихи». Не знаю, на мой слух, звучит не очень убедительно.
Как бы то ни было, теперь он навсегда примыкает к могиле Эзры Паунда — изгоя западной цивилизации, штампованного за сотрудничество с фашизмом, казни которого требовали Артур Миллер, Лион Фейхтвангер и другие левые интеллектуалы.
Такой черный юмор, который на кладбище вряд ли уместен.
«А по краю дороги стоят мертвые с косами»
Алиджиера Данте
«… и тишина»
Бродский Иосиф
Я, если бы я тебя повел по подворьям, так давайте посмотрим на остров Сан Мишель. Сначала на этом острове был монастырь, потом тюрьма. В 1807 году Наполеон из санитарных соображений запретил венецианцам раскапывать мертвецов на обитаемых островах и приказал производить все захоронения здесь.С тех пор Сан-Микеле — остров мертвых. На острове есть церковь Сан-Микеле-ин-Изола («Сан-Микеле на острове», а как вы думаете?) — старейшая (1469 г.) церковь Венеции эпохи Возрождения.
Схема у входа. Если вы присмотритесь, то увидите, что на чисто католическом венецианском кладбище Recinto XIV и Recinto XV предоставлены греческими православными и евангелистами.
Не бойтесь: вам никто не обидит. Мы такие … Вид 🙂
Вапоретто (лагунный обогреватель типа мошек), бегущий у памятника «Вергилий ведет Данте в царство мертвых» (где и нас),
депортируется в крошечный желто- белая марина Cemetereo.
Мы к ней не плывем — мы почему? Ида на кладбище!
Входим на территорию монастыря.
Здесь как-то не по-венециански просторно и низко. И зеленый.
Гладкими рядами пересекаются могилы английских моряков, погибших в Первой мировой войне.
Через тропу — Поляна с бурлями горожан. Венецианцы на Сан-Микеле хоронят по сей день. Вот они перед вами.
В стенах дворянских склепов (такие еще остались в городе).
Это самое крутое из нас надгробие. Просто склеп какой-нибудь! ДЖУЗЕПП и АГОСТИНО СКАРПА. Вы их знаете? И кстати — знать!
Но мы с вами в этой двери. Recinto Greco.
Здесь похоронен Сергей Дягилев. Девочки приносят ему свежие пуанты. Видишь, к памятнику привязан?
А рядом с супругами Стравинскими.Других знакомых здесь нет.
Если не считать Патошианский памятник любимой царской (Александру II) Мусиной-Пушкиной, умершей в возрасте почти 90 лет. Но с чем вы знакомы? …
По-гречески (предназначено для русского) кладбище чистое и пустое. Места еще дофига. Не торопитесь записывать. Пустой и чистый.
Чего не скажешь о евангелическом купе. Где царит беспорядок и разорение.
Надгробия паршивые.Это этот чемпион «от кого достал? Не болельщики Зенитова мутные?»
Вот и все похоронено — Иосиф Бродский. Почему с евангелистами? А что делать венецианскому еврейскому кварталу на Сан-Микеле? А может, больше Муслимскому? !
У них самих нет места. Спустя короткое время после захоронения штрлен продолжает раскапывать и складываться в Ниси Колумбарии. А место в земле предназначено для следующих венецианцев.
Гробы с телами который приведет не к тем пушистым центральным воротам на первом фото, а к такой неприметной, но удобной двери.
Как я люблю Google Планета Земля. Правда здорово ?! Перед вами кладбище Сан-Микеле с церковью Сан-Микеле-ин-Изола в углу.
Опять же.
Вход с причала — по желтой стрелке. В конце синих стрелок — могила Дягилева. В конце Красного — могила Бродского.
Литературное паломничество в объезд
Олег — русский поэт, но из Литвы, что он добавляет в качестве почти смущенного уточнения.Я думаю, что это человек, который всего за последние 10 лет стал членом нелюбимого меньшинства, писавшего на языке, нежелательном в его собственной стране. Перспективный материал для поэта. Когда я спрашиваю, публиковался ли он, он отвечает только на русском, а не на английском. Его тон звучит так, словно он говорит: «Я не настолько известен, я не такой уровень поэта, который можно было бы переводить на английский».
Я спрашиваю, произнесет ли он свое имя еще раз, чтобы я мог его вспомнить, и он добровольцы, чтобы написать это. Я быстро отрываю небольшую страницу от загнутого блокнота Post-Its, и он пишет свое имя аккуратным почерком.Я собираюсь уйти, когда замечаю небольшой листок белой записной книжки, вклинившийся в лиственный покров земли на углу могилы Бродского. На нем — кольцо из неокрашенных деревянных бусинок размером с детское запястье.
Я осторожно беру бумагу, убеждаюсь, что она написана шрифтом, который я не могу прочитать, и кладу ее обратно среди листьев. Оно датировано 6 августа, всего за неделю до этого, и я говорю об этом Олегу. Он говорит, что это от вдовы Бродского, Марии, а нанизанные деревянные бусины — подарок их маленькой дочери Анны, которая купила их в тот день в Венеции.
Олег не говорит, что было в записке, но, кажется, что-то ее читал. Он говорит мне, что дочь Бродского зовут Анна Мария Александра в честь поэтессы Анны Акматовой; Мария, жена Бродского; и его отец Александр.
Затем я вижу еще одну записку, засунутую в листья. Это на английском и датировано накануне. Это от друзей Бродского из Бруклина, один из которых был учителем Анны. Я немного сомневаюсь в чтении этой личной записки, хотя это всего лишь приветствие поэту и упоминание о его подрастающей красивой дочери.Оглядываясь назад, можно сказать, что это не было особенно навязчивым, хотя бы потому, что я сказал себе, что к нам присоединяются другие в нашей могильной оценке поэта.
Когда я кладу эту записку на прежнее место, я вижу как минимум две другие, сложенные среди листьев. Я оставляю их в покое, гадая, как долго такие записи будут оставаться на его могиле.
Наконец-то мы пожимаем руки, и я прощаюсь с Олегом. Я иду среди близлежащих могил, продолжая поиски Паунда. Затем я вижу лежащие рядом два полированных гранитных надгробия без дат, только названия: EZRA POVND OLGA RVDGE.В отличие от богатых подробных биографических надписей на большинстве могил 19-го века, аскетическая скромность этих надгробий, наполовину скрытых в зарослях плюща, далеко от дороги, наводит на мысль о желании не быть замеченным, не желая или не ожидая посетителей.
Почему фамилия Бродский выбита на могиле Шагала. Тайна смерти Бродского. Почему прах поэта восстановили через полтора года. Сан-Микеле
Иосиф Бродский — лауреат Нобелевской премии, называвший себя «еврей, русский поэт и американский публицист» — личность, известная на весь мир.И потому, что количество желающих посетить его могилу в течение года только увеличивается.
Большинство знает, что Бродский — русский поэт, в начале 70-х эмигрировавший в Америку. И что в США он прожил остаток своей жизни, не принимая предложения правительства «Новой» страны вернуться на родину. Но не все знают, что последнее пристанище поэт нашел вдалеке и из России, и из Америки — его прах через год после смерти навсегда запутался на венецианском острове-кладбище Сан-Микеле.Поэтому могилу Бродского стоит найти рядом с одной из венецианских лагун.
Смерть Бродского
Иосиф Бродский скончался январской ночью 1996 года в своей нью-йоркской квартире. По официальной версии — от инфаркта, пятого по счету: неуемная стопка поэта до сигарет и крепкого кофе сыграла свою роль. Врачи неоднократно предупреждали Бродского об опасности, которую влечет за собой такая страсть. Возможно, по этой причине незадолго до смерти — во всяком случае, А.Бельман — пятидесятилетний Бродский приобрел участок земли в небольшой часовне местного кладбища. Изначально он стал местом захоронения Бродского.
Временный пеллер поэта
После смерти тело поэта было помещено в гроб, обитый цинком. Всем было ясно, что часовня на берегу Гудзона будет лишь временной главой. Мария Сочичани-Бродская, молодая вдова поэта, на которой он женился за пять лет до своей смерти, оставила открытым вопрос о настоящих захоронениях всемирно известного мужа.
Постановление о перезахоронении
Еще в юности у Иосифа Бродского (где похоронен поэт, остается загадкой для многих) появилось стихотворение о том, что после смерти он отдыхал на Васильевском острове. Впоследствии жизнь будущего нобелевского лауреата круто изменилась: после долгих гонений Советский Союз был вынужден покинуть его за негибкость и идеологические убеждения. Он больше не бывал на родине, хотя получал заманчивые предложения вернуться после перемены в ней.Например, от А. Собчака, который навсегда потопил его, чтобы обосноваться в Санкт-Петербурге. Поэтому предложение депутата Госдумы г. Старова о похоронах поэта на Васильевском острове в Санкт-Петербурге было отклонено. Это принимало решение о возвращении на родину самого Бродского — это была точка зрения его близких. Отвергнут и Саут-Хедли — здесь Бродский преподавал в университете.
Наиболее приемлемым для вдовы оказался вариант с переносом захоронения в Венецию: для поэта это было второе любимое место после св.Петербург, который часто называют «Нигде» (это слово связано с одним из известных стихотворений Бродского «Некуда любить …»). Кроме того, Италию можно назвать исторической родиной Марии Сочани — представительницы итальянской аристократии, но русской по матери. Таким образом, именно Венеция стала местом захоронения Иосифа Бродского.
Перезахоронение через полтора года
Сан-Микеле — островное кладбище или город мертвых, где обрели покой представители разных конфессий.Некоторые оказались здесь случайно, другие намеренно выбрали Сан-Микеле в качестве последнего пристанища. Есть на острове, затененный высокой каменной стеной, и могилы выходцев из России.
Изначально Иосифа Бродского предполагалось похоронить рядом с Дягилевым и Стравинским в православную половину погоды. Однако все оказалось не так просто: И. Бродский, еврей по национальности, был человеком без религии. И поэтому Православная Церковь, а после нее и католик отказались предоставить поэту Прахо последнее пристанище на своей территории.В итоге это был участок земли на участке для протестантов, возле кирпичной стены стало место — рядом, с могилой, кстати, похоронена не любившая Бродского Э. Паунда — где всемирно известный поэт и эссист похоронен.
Перенос тела в Венецию состоялся в июне 1997 года. Первоначально гробница была установлена на могиле с именем покойного. На перекладине креста, по словам очевидцев, можно было увидеть камни — именно они вместо быстро тускнеющих цветов, принятых на могиле еврея.И лишь спустя несколько лет могила украсила памятник работы В. Радунского — проекта художника, тоже когда-то эмигрировавшего из СССР и когда-то иллюстрировавшего одно из произведений Бродского.
Где похоронен поэт и почему он здесь — теперь понятно. Как узнать могилу великого соотечественника в городе мертвых?
Все равно, где «нечувствительное тело … думать»?
На лицевой части небольшой каменной пластины серого цвета надписи на русском и английском языках с указанием имени, фамилии и даты жизни.На обороте — знаменитая эпитафия о собственности «со смертью не все кончится». Сигареты, цветы, карандаши от фанатов … Похоже, сегодня выглядит могила человека с мировым именем.
В своих стихах поэт не раз возвращался к теме смерти. Остается только надеяться, что место (меня все-таки выбрали для Бродского), где похоронили поэта, действительно принесло его душевный покой. Иначе рассказы с раскрытым в самолете, а затем и полностью разбитым наполовину гробом — это случилось во время передачи поэта прахом — вообще не кажутся.Вроде проблемы, возникшие с выбором могилы, уже есть на самом острове: сначала отказы православной и католической церквей, потом кости погребенных, а потом наткнулись на могилы. В результате получился бредовый камень на холме, расположенный у стены лагуны.
«Какая же биография наша рыженькая!» — грустно шутила Анна Ахматова в разгар судебного процесса над Иосифом Бродским. Помимо громкого суда, противоречивая судьба поставила поэта в невыгодное положение на север и Нобелевскую премию, неполные восемь классов образования и карьеру профессора университета, 24 года вне родной языковой среды и открытие новых возможностей русского языка.
Ленинградская молодежь
Иосиф Бродский родился в Ленинграде в 1940 году. Через 42 года в интервью голландскому журналисту он так вспоминал свой родной город: «Ленинград формирует вашу жизнь, ваше сознание, в той мере, в какой визуальные аспекты жизнь может влиять на нас, это огромный культурный конгломерат, но без невзгод, без вестника. Удивительное чувство меры, классические фасады дышат умиротворением. И все это влияет на вас, заставляет стремиться к порядку в жизни, хотя вы осознавая, что обречено.Такое благородное отношение к хаосу, изливающееся то ли стоицизмом, то ли снобизмом ».
В первый год войны после блокадной зимы 1941-1942 годов мать Иосифа Мария Вольперт увезла его в эвакуацию в Череповец, где они жили. до 1944 года. Вольперт служил переводчиком в лагере для военнопленных, а отец Бродского, морской офицер и фототок Александр Бродский, участвовал в обороне малой земли и прорыве блокады Ленинграда.В семью он вернулся только в 1948 году и продолжил службу заведующим фотолабораторией Центрального военно-морского музея. Иосиф Бродский всю жизнь вспоминал прогулки по музею в детстве: «В общем, у меня довольно чудесные чувства по отношению к морскому флоту. Не знаю, откуда они пришли, но тут и детство, и отец, и родной город … Как вспомнить Морской музей, Андреевский флаг — Голубой Крест на белом полотне … Лучшего флага в мире нет! »
Иосиф часто менял школы; Не увенчалась успехом и его попытка пойти после седьмого класса в морское училище.В 1955 году он бросил восьмой класс и поселился на заводе «Арсенал» у милловера. Потом работал помощником в морге, пожарным, фотографом. Наконец, он присоединился к группе геологов и несколько лет участвовал в экспедициях, в ходе одной из которых было открыто небольшое урановое месторождение на Дальнем Востоке. При этом будущий поэт активно занимался самообразованием, увлекся литературой. Сильнейшее впечатление произвели стихи Евгения Баратынского и Бориса Слуцкого.
Иосиф Бродский. Фото: Ельцин.ру.
Иосиф Бродский с котом. Фото interesno.cc.
Иосиф Бродский. Фото Dayonline.ru.
В Ленинграде о Бродском говорили в начале 1960-х, когда он выступал на поэтическом турнире в ДК им. Горького. Об этом выступлении поэт Николай Рубцов рассказал в письме:
«Конечно, были поэты и декадентская душа. Например, Бродский. Проследив обеими руками ногу микрофона и поднеся ее к самому рту. , он громко и картво, качая головой в ритме стихов, прочтите:
У каждого свой шрлам!
У каждого свой гроб!
Шум был! Какой-то крик:
— При чем тут стихи ?!
— Долой его!
Остальные кричат:
— И Бродский! »
В это же время Бродский начал общаться с поэтом Евгением Рейном.В 1961 году Рейн подарил Иосифу Анну Ахматову. Хотя в стихах Бродского влияние Марины Цветаевой, с творчеством которой он впервые познакомился в начале 1960-х, именно Ахматов стал его штатным критиком и учителем. Поэт Лев Лосев написал: «Фраза Ахматовой» Вы сами не понимаете, что написали! «После прочтения« Большой элегии Джон Донна »вошел в личный миф Бродского как момент посвящения» .
Суд и мировая слава
В 1963 году после выступления на Пленуме ЦК КПСС первый секретарь ЦК Никита Хрущев среди молодежи начал искоренять «Льегеблок, моральные намеки и бакенбарды» « Написание на » Птичий жаргон бездельников и неудачников «.Иосиф Бродский, который к этому времени задержал к этому времени правоохранительные органы: впервые за публикацию в рукописном журнале «Синтаксис», во второй — по бонусу друга. Сам он не любил вспоминать те события, потому что считал: биография поэта — всего «В его гласных и шипении, в его метрах, рифмах и метафорах» .
Иосиф Бродский. Фото: BESSMERTNYBARAK.RU
Иосиф Бродский на вручении Нобелевской премии.Фото russalon.su.
Иосиф Бродский со своим котом. Фото: binokl.cc.
В газете «Вечерний Ленинград» от 29 ноября 1963 года появилась статья «Окколтеральный бегун», авторы которой заклеймил Бродский, не цитируя его стихи и подтасовывая вымысел о нем. 13 февраля 1964 года Бродский снова арестован. Его обвиняли в мелодии, хотя к этому времени его стихи регулярно печатались в детских журналах, издатели заказывали ему переводы. О подробностях процесса весь мир узнал благодаря присутствовавшей в зале суда московской журналистке Фридо Вигдоровой.Пластинки Вигдора были отправлены на Запад и попали в прессу.
Судья: Чем вы занимаетесь?
Бродский: Пишу стихи. Перевести. Полагаю…
Судья: Нет, «полагаю». Стой как надо! Не прислоняйтесь к стенам! У тебя есть постоянная работа?
Бродский: Я думал, это постоянная работа.
Судья: ответь точно!
Бродский: Стихи писал! Думал, напечатают. Полагаю…
Судья: «Полагаю» нас не интересует. Ответьте, почему у вас не получилось?
Бродский: Работал.Я писал стихи.
Судья: Это нас не интересует …
Присутствовали поэтесса Наталья Бединина и видные ленинградские профессора-филологи и переводчики Ефим Эткинд и Владимир Адмоними. Они пытались убедить суд, что литературный труд нельзя приравнивать к мелодии, а изданные Бродским переводы были выполнены на высоком профессиональном уровне. Свидетели обвинения не были знакомы с Бродским и его творчеством: среди них были обнаружены занегосы, военные, рабочий трубоукладчик, пенсионер и учитель марксизма-ленинизма.Представитель Союза писателей также выступил с обвинением. Приговор был строгим: выдворение из Ленинграда на пять лет с обязательным привлечением к работе.
Бродский поселился в селе Нурны Архангельской области. Он работал в совхозе, а в свободное время много читал, увлекся английской поэзией и начал изучать английский язык. О скором возвращении поэта из ссылки говорили Фрида Вигдорова и писательница Лидия Чуковская, Лидия Чуковская.Письмо в его защиту подписали Дмитрий Шостакович, Самуил Маршак, Корни Чуковский, Константин Поист, Александр Твардовский, Юрий Герман и многие другие. Для Бродского «друг Советского Союза» французский философ Жан-Поль Сартр заканчивается. В сентябре 1965 года Иосиф Бродский был официально освобожден.
Русский поэт и американский гражданин
В том же году в США вышел первый сборник Пихов Бродского, подготовленный без ведома автора на основе материалов самиздата для Запада.Следующая книга «Остановка в пустыне» появилась в Нью-Йорке в 1970 году — она считается первым авторизованным изданием Бродского. После обращения поэта они записались в своеобразную «профессиональную группу» при Союзе писателей, что позволило избежать дальнейшего подозрения в отношении мелодии. Но на родине печатались только его детские стихи, иногда заказы на переводы стихов или обработку литературного дубляжа фильмов. В то же время круг иностранных славистов, журналистов и издателей, с которыми Бродский общался лично и по переписке, становился все шире.В мае 1972 года его вызвали в Овир и предложили покинуть страну, чтобы избежать новых преследований. Обычно оформление документов на выезд из Советского Союза занимало от полугода до года, но виза Бродскому оформлялась на 12 дней. 4 июня 1972 года Иосиф Бродский вылетел в Вену. В Ленинграде остались его родители, друзья, бывшая возлюбленная Марианна Басманова, которой посвящена практически вся любовная лирика Бродского, и их сын. «Русский поэт, англоговорящий эссеист и, конечно же, гражданин Америки.«Образцом его зрелого русскоязычного творчества стало стихотворение, вошедшее в сборники« Часть речи »(1977) и« Урания »(1987). В разговоре с исследователем творчества Бродского Валентин наполовину поэтесса Белла Ахмадулин объяснила феномен русскоязычного автора в эмиграции.
В 1987 году Иосиф Бродский был удостоен Нобелевской премии по литературе с формулировкой «за разностороннюю литературную деятельность, отличавшуюся ясностью мысли и поэтичностью. интенсивность.«В 1991 году Бродский занял пост американского поэта-лауреата — консультанта Конгресса и запустил Американскую программу поэзии и грамотности по распространению дешевых стихов среди населения. В 1990 году поэт женился на итальянке с русскими корнями Марии Соцки, но Их счастливый союз отпустил всего полтора года.
В январе 1996 года Иосифа Бродского не стало. Его похоронили в одном из любимых городов — Венеции, на старинном кладбище на острове Сан-Микеле.
Сан-Микеле — городское кладбище Венеции.Место очень примечательное, с удивительной (как и везде в Венеции) историей и связано с Россией.
Когда здесь было два острова. Сан-Микеле назывался «Кавана-де-Мурана» — остановка в пути на Мурано. На Сан-Микеле с X века находилась церковь, в 1212 году остров был передан монастырю ордена Камадул. В 1469 году Мауро Колдусси построил здесь церковь Сан-Микеле-де-Изола (то есть «на острове»). Когда в 1797 году Венеция была подчинена Наполеону, монастырь был упразднен, а в Сан-Микеле 30 лет находилась тюрьма, где итальянские патриоты содержались против французов и австрийцев.В 1829 году монастырь был возвращен францисканцам.
Другой остров — Сан-Кристофоро, получил название «Паж бизнес» — мирный, так как теолог Фра Симеон был пожертвован для подготовки в заключении Лодийского мира 1454 года, когда итальянские государства решили прекратить конфликты по призываниям и создать «итальянский Лига ». На острове находился монастырь Бенедектинок, Маленькая церковь Сан-Кристофоро, при которой было кладбище. Именно это кладбище в 1807 году по приказу Наполеона должно было стать единственным городским кладбищем Венеции.Архитектор Ян-Антонио Сельва был автором построек.
В 1836 году канал между островами был рыхлым, новый остров получил название Сан-Микеле, а полностью перешел под кладбище. Здесь похоронены многие россияне, приехавшие в Венецию, представители знатных родов, а в ХХ веке — эмигранты, в том числе Игорь Стравинский, Сергей Дягилев, Иосиф Бродский.
Основная часть острова — католическое захоронение, есть участок греческой церкви (где похоронены русские) и лютеранской церкви.С местами на кладбище проблема, остров аварий, захоронений через несколько лет может быть перенесена в Колумбарий. Но заслуживают внимания могилы известных людей, к ним есть приметы.
Арнольд Бёлин. Мертвый остров. Картина швейцарского художника XIV века представляет собой тип кладбища.
Канал Джованни Антонио — Каналетто. Вид на Сан-Кристофоро, Сан-Микеле и Мурано. Как выглядели острова в 18 веке.
Сейчас у входа на кладбище красивый двор
Тип протестантского кладбища
Здесь похоронен Иосиф Бродский (1940-96)
Тип греческого кладбища
Здесь похоронено много россиян.
Греческая часовня, служба несколько раз в год в дни особого милосердия усопших.
Княгиня Трубецкая, урожденная Мусина Пушкина
Могила Сергея Дягилева (1872-1929)
Волкова — Муромцев
Вера Волкова-Митрофан (1872-1950)
в девичестве Мартынова
Игорь Стравинский (1882-1971) и его жена Вера Аркадьевна, урожденная де Боссе (1889-1982)
Католическая часть кладбища
Мемориальная доска жителям Венеции, погибшим на войне в г. Россия
Монастырский двор
Ящерицы ползают на солнышке
Сегодня мы отправляемся на венецианский остров Сан-Микеле.
При подготовке маршрута решили, что он нам понадобится. Люблю стихи Иосифа Бродского, Талька из балетной семьи, сама танцевала, а сейчас у нее бизнес, связанный с балетными и хореографическими коллективами. Она питает сильное уважение к Сергею Дягилеву. Кроме того, Галю интересовала информация о том, что Балет всегда лежит на могиле Дягилева. А галка, как раз занималась изготовлением балеток, и было очень интересно, как шили «Балет Дягилеева».
Третья участница нашего путешествия — актриса. Она только что снялась в фильме про Игоря Стравинского. Он играл жену композитора. Ее не отпустили со стрельбой, и она очень просила возложить цветы на могилу Игоря Стравинского и его жены веры Стравиана. * Интересная работа с актерами. Вы получаете роль моей жены, чувствуете себя, наверное, чуть ли не ее … и возлагаете цветы на могилу … *
Все трое наших кумиров похоронены на кладбище острова Сан-Микеле.Купили цветы, чтобы поставить на могилу Бродского, Дягилева и Стравинского, и поехали.
Венецианские острова расположены недалеко друг от друга, но мы уехали рано, чтобы успеть прогуляться по острову.
У входа на остров Сан-Микеле мы видели вот такой памятник. Смотрели во все глаза, потому что в воде плавал ладья. В нем — два человека. Один указывает рукой на остров Сан-Микеле.
Данте и Вергили
Фигурки московского скульптора Георгия Франгулаана.Два великих поэта Италии — Вергилий и Данте переплывают реку Ахерн. У Данте вода в реке кипит проклятыми душами. Здесь, в спокойных водах бухты таких страстей, и Сан-Микеле иногда называют «райским местом». Оказывается, Вергилий указывает поэту на самое тихое и зеленое место Венеции.
Скульптура стоит на понтонной конструкции, качается на воде и фактически плавает. Это красиво и не страшно. Но должны быть какие-то легенды и страшилки.Кладбище под бортом, а рогов нет? Так не бывает!
И, — точно. Оказывается, с завидной периодичностью и не через сто лет всплывает история о Черном Хондольере, могила которого движется. В то же время с этой новостью ходят слухи, что пропал один человек. Наверное, скучал по людям в черной и черной ночи в их черно-черной гондоле, гондольеру с черным скитом. Страшно … * Интересно, что на Венецианских островах в конце этой жуткой истории принято кричать: «Отдай мое сердце ?!
»Кладбище Сан-Микеле
Остров Сан-Микеле еще называют островом мертвых.Сан-Микеле — венецианское кладбище. Здесь сохранились церковь Сан-Микеле-ин-Милл, колокольня и капелла.
Церковь является ранним произведением архитектуры эпохи Возрождения в Венеции. Ее архитектор — Мауро Кодуси совершил прорыв — дело в том, что до него в Венеции здания были кирпичными, а его церковь была сложена из белого камня. Элегантно оформленный и благородный.
Рядом с церковью Сан-Микеле находится капелла Эмилиани. Он украшен куполом, колоннами и скульптурами.Капелла тоже относится к эпохе Возрождения.
Они совмещены с кирпичной колокольней, купол которой завершается, аналогично куполу часовни.
Церковь, часовня и колокольня
Со стороны залива остров выглядел крепостью, вспомнились слова из сказки А.С. Пушкин об острове Буян, где по-чешски, как в пылу горя, из морской пены выходят 33 героя. Только мы героев не видели. Остров даже опубликованный выглядел тихим и спокойным.
Монастырь находился на острове Сан-Микеле. Монахи здесь жили уединенно. В монастыре была огромная библиотека, теософская школа. Помимо теософии в школе преподавали философию и гуманитарные науки.
На острове стояла церковь Архангела Михаила, которую XIII век пристроили к монастырю. Она дала название острову. Кладбище — остров 1807 года по указу Наполеона. До этого года жители Венеции сжигали и хоронили умерших в городе; В церквях, частных садах, подвалах дворцов, где это было возможно.* Действительно, проблема *.
Под кладбищем были выделены два острова Сан-Микеле и Сан-Кристороо, но со временем разделенный ими канал был перекрыт, и два острова стали одним целым.
В конце XVIII века Наполеон передал Австрийский остров. Они использовали остров как тюрьму для венецианских патриотов.
Кладбище разделено на зоны: католическая, православная, еврейская. Есть детское кладбище. Забавное слово «Бамбино», написанное на табличке возле могилы, очень расстроило.
Сергей Диаголев и Игорь Стравинский похоронены в православной зоне, а Иосиф Бродский — на территории евангелиста-протестанта. С православной стороны тело поэта запретила хоронить Русская православная церковь. С католической стороны — католическая церковь.
Могила Бродского
Остров Сан-Микеле достался быстро. Где могилы, записано в нашем диктофоне, но как добраться, куда идти? Заглянули в ближайшую открытую дверь, чтобы спросить, и мы тут же выдали схему кладбища с тремя расположенными фамилиями: Бродский, Стравинский, Дягилев.
Кладбище на Сан-Микеле
Если вам нужен план «Городского кладбища Венеции», спросите на острове вот так: Cimitero Comunale di Venezi.
Зашли на один квадрат, зона не та. Второго снова нет. А вот и площадь, на которой надпись гласила: «Reparto-Evangelico» «Протестантский заговор» …
Площадка протеста на острове Сан-Микеле
Здесь покоится тело Иосифа Бродского. Долго искал могилу, не знаю, нашли бы, но тут увидели уверенный шаг человека.Он быстро вошел, но смутился. Мы наблюдали. Он, как терминатор, стал называться: повел головой влево — она просканировала пространство, потом вправо, чуть влево и уверенно пошла в определенном направлении. Собрались, развернулись и уверенно вышли.
В поисках могилы Бродского
Мы помчались туда. Было понятно, что это наш человек и пришел почтить память. Действительно, мы были могилой Бродского.
Как найти могилу Бродского
Объясняя, как ехать:
От ворот кладбища налево.Вдоль «Аллеи детей» — «Речинто Бамбини». Ориентир — Барельеф — по ступеням в ангельских объятиях поднимается девушка с букетом цветов.
В начале переулка указатель Эзры Паунда Дягилева Стравинского.
В конце переулка ворота с указателями Reparto Greco и Reparto Evangelico.
Идите к воротам и поверните налево к указателю Reparto Evangelico.
Большая видимая могила Эзры фунтов. Рядом (справа) могила Бродского.
Могила Бродского
Читаем — Иосиф Бродский и ниже Иосиф Бродский. С обратной стороны пилота на латыни: «Letum non Omnia Finit» — смертью все не заканчивается.
Возле надгробия стоял металлический ящик — вроде почты, лежали карандаши. Мы их не решали: наверное, им нужен поэт. Получил шариковую ручку, написал письмо Бродскому. Все, что я хотел сказать, написал и положил в коробку. И мне было так легко, как будто я говорил, я говорил все, что хотел.
Могила Дягилева
Надгробия С. Дягилева и Стравянского найдены сразу.
Могила Дягилева
Могила Стравинского
Кадры у композитора
Тезеды прошли по часовне, они научились хоронить умерших в Венеции.
Болезненного состояния не было. Было умиротворение. Спокойствие. Тишина в душе.
Поехали на болото, а точнее на стоянку. Впереди другие острова Венеции.
Друзья, теперь мы в Telegram: Наш канал про Европу, Наш канал про Азию. Добро пожаловать)
Как добраться до острова Сан-Микеле
Добраться до него можно на речном трамвае — вапоретто. Нам нужны №4.1 и №4.2 (см. Статью. Схема вапоретто). Сан-Микеле находится в том же направлении, что и остров Мурано.
От парковки Fondamente Nuovo на Piazzale Roma находится в 1 остановке от Cimitero (это остров Сан-Микеле). Если вы хотите посетить остров Мурано в тот же день, то на Чимитеро снова остановитесь на вапоретто и продолжите путешествие на остров Мурано.(Универсальный).
Вапоретто №4.1 и №4.2 Сесть можно не только на парковке Fondamente Nuovo, просто с этого места удобнее объяснять, как добраться до острова Венециан-Микеле. Сесть можно на любой остановке, где проходят эти маршруты.
Расписание кладбища на острове Сан-Микеле:
- С апреля по сентябрь: 7:30 — 18:00
- С октября по март: 7:30 — 16:00
Карта Сан-Микеле
Это трехмерная карта островов Венеции.Можно прогуляться по острову, посмотреть, как он устроен.
Где остановиться в Венеции
На Сан-Микеле жилья естественно нет — это кладбище. Подбирать отели нужно в самой Венеции.
Сейчас на сервисе появилось много вариантов проживания в Венеции. Airbnb .. Как пользоваться этой услугой написано. Если вы не можете найти номер в отеле, ищите жилье через этот сайт бронирования.
Живя в СССР, Бродский мечтал о Венеции.
Когда я уехал из страны, на семнадцать лет я приехал в Венецию.Исключительно зимой.
Написано о Венеции «Набережная Незаконных».
После смерти тело поэта перезахоронили в Венеции, на острове-кладбище Сан-Микеле.
Речь пойдет о двух венецианских местах, связанных с Бродским — о «набережной неконкурсов» и острове Сан-Микеле.
Что такое «Набережная Инсайдориента», которой нет на современных картах Венеции?
Обратимся к тексту Бродского:
«От дома мы пошли налево и через две минуты оказались в Fondamenta Degli Incurabili.
Ах, вечная сила языковых ассоциаций! Ах, эта невероятная способность обещать больше, чем может дать реальность! Ах, вершины и корни писательского мастерства. Конечно, «Набережная инсайдеров» относится к чуме, к эпидемиям, веками за веком полгорода с регулярностью производителя переписи. Название вызывает в памяти безнадежные случаи — не столько на обертках тротуара, сколько они лежат на нем, буквально испускающий дух, в Саванове, ожидая их прибытия, а точнее, отплытия.Горелки, жаровни, защита от заразных испарений, марлевые маски, шелест монашеских речей и целей, резка черных плащей, свечи. Похоронная процессия постепенно превращается в карнавал, а то и в прогулку, когда нужно надевать маску, потому что в этом городе все друг друга знают. «
(Иосиф Бродский« Набережная Незаметного »)
Тем, кто хочет найти знаменитую набережную Бродского, на карте нужно искать Fondamenta Delle Zattere, набережную для плотов в квартале Дорсудуро, протяженностью около двух километров, напротив острова Иудекка.Вот эта набережная и была в «чумные» времена набережной непрезидентов (Fondamenta Degli Incurabili). Обратите внимание на подсказки Zattere Agli Incurabili («Дзаттер, ранее неизлечимый»).
В 2009 году на набережной появилась памятная доска Иосифа Бродского.
Остров мертвых, Сан-Микеле, стал кладбищем в 1807 году по приказу Наполеона.
До этого на острове был монастырь, а позже — тюрьма. Перед кладбищем венецианцев хоронили мертвыми в городе: в садах, церквях, подвалах.Венецианские власти в некоторых случаях позволяют хоронить на Сан-Микеле выдающихся людей.
На Сан-Микеле похоронен Игорь Стравинский — русский композитор, дирижер и пианист — он умер в Венеции в 1971 году. Через несколько лет возле Стравинского похоронена его супруга.
Недалеко от могилы Стравинского похоронен Сергей Павлович Дягилев — русский театр и артист, организатор «Русских сезонов» в Париже, умерший в Венеции в 1929 году.
К памятнику Дягилеву приделаны балетные туфли. .
28 января 1996 года Иосиф Бродский скончался в Нью-Йорке.
О том, почему поэт решил похоронить на Сан-Микеле, существует несколько версий.
Некоторые спорят о его собственном распоряжении по этой проверке в завещании.
Другое — о предложении одного из друзей поэта, поддержанном вдовой Бродского Марией Сочани.
Как бы то ни было, но 21 июня 1997 года в Венеции с разрешения городских властей тело Иосифа Бродского перезахоронили на кладбище Сан-Микеле.
Место было выделено на протестантской части кладбища, как для человека без вероисповедания.
На оборотной стороне скромного памятника слова «Элегия», латерализация Letum pop Omnia Finit («Со смертью не все кончается»).
Пишу эти ряды сидя на белом стуле
под открытым небом, зимой, в одной куртке
, протечка, раздвигающие скулы
фразы на родном.
Веселый кофе. Лагуна, сотни
маленьких бликов тусклых зрачков исполнение
для стремления запомнить пейзаж, в состоянии обойтись без меня.
(Иосиф Бродский «Venetian Strafs (2)» 1982)
Как попасть на Сан-Микеле: Sleep 41 или 42 до вапоретто.
От Фондаменте Нуово одна остановка до Чимитеро.
На кладбище я спросила «где могила Бродского», думала, что он просто махнет «туда», и слуги любезно провели меня на место.
Но по указателям ориентироваться тоже можно.
Как добраться до могилы Бродского в Венеции. Остров-кладбище Сан-Микеле в Венеции
Сан-Микеле — городское кладбище Венеции.Место очень примечательное, с удивительной (как и везде в Венеции) историей и связано с Россией.
Когда здесь было два острова. Сан-Микеле назывался «Кавана-де-Мурана» — остановка на пути к Мурано. На Сан-Микеле с X века находилась церковь, в 1212 году остров был передан монастырю ордена Камадул. В 1469 году Мауро Колдусси построил здесь церковь Сан-Микеле-де-Изола (то есть «на острове»). Когда в 1797 году Венеция была подчинена Наполеону, монастырь был упразднен, а в Сан-Микеле 30 лет находилась тюрьма, где итальянские патриоты содержались против французов и австрийцев.В 1829 году монастырь был возвращен францисканцам.
Другой остров — Сан-Кристофоро, получил название «Паж бизнес» — мирный, так как теолог Фра Симеон был пожертвован для подготовки в заключении Лодийского мира 1454 года, когда итальянские государства решили прекратить конфликты по призываниям и создать «итальянский Лига ». На острове находился монастырь Бенедектинок, Маленькая церковь Сан-Кристофоро, при которой было кладбище. Именно это кладбище в 1807 году по приказу Наполеона должно было стать единственным городским кладбищем Венеции.Архитектор Ян-Антонио Сельва был автором построек.
В 1836 году канал между островами был рыхлым, новый остров получил название Сан-Микеле, а полностью перешел под кладбище. Здесь похоронены многие россияне, приехавшие в Венецию, представители знатных родов, а в ХХ веке — эмигранты, в том числе Игорь Стравинский, Сергей Дягилев, Иосиф Бродский.
Основная часть острова — католическое захоронение, есть участок греческой церкви (где похоронены русские) и лютеранской церкви.С местами на кладбище проблема, остров аварий, захоронений через несколько лет может быть перенесена в Колумбарий. Но заслуживают внимания могилы известных людей, к ним есть приметы.
Арнольд Бёклин. Мертвый остров. Картина швейцарского художника XIV века представляет собой тип кладбища.
Канал Джованни Антонио — Каналетто. Вид на Сан-Кристофоро, Сан-Микеле и Мурано. Как выглядели острова в 18 веке.
Сейчас у входа на кладбище красивый двор
Тип протестантского кладбища
Здесь похоронен Иосиф Бродский (1940-96)
Тип греческого кладбища
Здесь похоронено много россиян.
Греческая часовня, служба несколько раз в год в дни особого милосердия усопших.
Княгиня Трубецкая, урожденная Мусина Пушкина
Могила Сергея Дягилева (1872-1929)
Волкова — Муромцев
Вера Волкова-Митрофан (1872-1950)
в девичестве Мартынова
Игорь Стравинский (1882-1971) и его жена Вера Аркадьевна, урожденная де Боссе (1889-1982)
Католическая часть кладбища
Мемориальная доска жителям Венеции, погибшим на войне в г. Россия
Монастырский двор
Ящерицы ползают на солнышке
Живя в СССР, Бродский мечтал о Венеции.
Когда я уехал из страны, на семнадцать лет я приехал в Венецию. Исключительно зимой.
Написано о Венеции «Набережная Незаконных».
После смерти тело поэта перезахоронили в Венеции, на острове-кладбище Сан-Микеле.
Речь пойдет о двух венецианских местах, связанных с Бродским — о «набережной неконкурсов» и острове Сан-Микеле.
Что такое «Набережная Инсайдориента», которой нет на современных картах Венеции?
Обратимся к тексту Бродского:
«От дома мы пошли налево и через две минуты оказались в Fondamenta Degli Incurabili.
Ах, вечная сила языковых ассоциаций! Ах, эта невероятная способность обещать больше, чем может дать реальность! Ах, вершины и корни писательского мастерства. Конечно, «Набережная инсайдеров» относится к чуме, к эпидемиям, веками за веком полгорода с регулярностью производителя переписи. Название вызывает в памяти безнадежные случаи — не столько на обертках тротуара, сколько они лежат на нем, буквально испускающий дух, в Саванове, ожидая их прибытия, а точнее, отплытия.Горелки, жаровни, защита от заразных испарений, марлевые маски, шелест монашеских речей и целей, резка черных плащей, свечи. Похоронная процессия постепенно превращается в карнавал, а то и в прогулку, когда нужно надевать маску, потому что в этом городе все друг друга знают. «
(Иосиф Бродский« Набережная Незаметного »)
Тем, кто хочет найти знаменитую набережную Бродского, на карте нужно искать Fondamenta Delle Zattere, набережную для плотов в квартале Дорсудуро, протяженностью около двух километров, напротив острова Иудекка.Вот эта набережная и была в «чумные» времена набережной непрезидентов (Fondamenta Degli Incurabili). Обратите внимание на подсказки Zattere Agli Incurabili («Дзаттер, ранее неизлечимый»).
В 2009 году на набережной появилась памятная доска Иосифа Бродского.
Остров мертвых, Сан-Микеле, стал кладбищем в 1807 году по приказу Наполеона.
До этого на острове был монастырь, а позже — тюрьма. Перед кладбищем венецианцев хоронили мертвыми в городе: в садах, церквях, подвалах.Венецианские власти в некоторых случаях позволяют хоронить на Сан-Микеле выдающихся людей.
На Сан-Микеле похоронен Игорь Стравинский — русский композитор, дирижер и пианист — он умер в Венеции в 1971 году. Через несколько лет возле Стравинского похоронена его супруга.
Недалеко от могилы Стравинского похоронен Сергей Павлович Дягилев — русский театр и артист, организатор «Русских сезонов» в Париже, умерший в Венеции в 1929 году.
К памятнику Дягилеву приделаны балетные туфли. .
28 января 1996 года Иосиф Бродский скончался в Нью-Йорке.
О том, почему поэт решил похоронить на Сан-Микеле, существует несколько версий.
Некоторые спорят о его собственном распоряжении по этой проверке в завещании.
Другое — о предложении одного из друзей поэта, поддержанном вдовой Бродского Марией Сочани.
Как бы то ни было, но 21 июня 1997 года в Венеции с разрешения городских властей тело Иосифа Бродского перезахоронили на кладбище Сан-Микеле.
Место было выделено на протестантской части кладбища, как для человека без вероисповедания.
На оборотной стороне скромного памятника слова «Элегия», латерализация Letum pop Omnia Finit («Со смертью не все кончается»).
Пишу эти ряды сидя на белом стуле
под открытым небом, зимой, в одной куртке
, протечка, раздвигающие скулы
фразы на родном.
Веселый кофе. Лагуна, сотни
маленьких бликов тусклых зрачков исполнение
для стремления запомнить пейзаж, в состоянии обойтись без меня.
(Иосиф Бродский «Venetian Strafs (2)» 1982)
Как попасть на Сан-Микеле: Sleep 41 или 42 до вапоретто.
От Фондаменте Нуово одна остановка до Чимитеро.
На кладбище я спросила «где могила Бродского», думала, что он просто махнет «туда», и слуги любезно провели меня на место.
Но по указателям ориентироваться тоже можно.
Сегодня мы отправляемся на венецианский остров Сан-Микеле.
При подготовке маршрута решили, что он нам понадобится.Люблю стихи Иосифа Бродского, Талька из балетной семьи, сама танцевала, а сейчас у нее бизнес, связанный с балетными и хореографическими коллективами. Она питает сильное уважение к Сергею Дягилеву. Кроме того, Галю интересовала информация о том, что Балет всегда лежит на могиле Дягилева. А галка, как раз занималась изготовлением балеток, и было очень интересно, как шили «Балет Дягилеева».
Третья участница нашего путешествия — актриса.Она только что снялась в фильме про Игоря Стравинского. Он играл жену композитора. Ее не отпустили со стрельбой, и она очень просила возложить цветы на могилу Игоря Стравинского и его жены веры Стравиана. * Интересная работа с актерами. Вы получаете роль моей жены, чувствуете себя, наверное, чуть ли не ее … и возлагаете цветы на могилу … *
Все трое наших кумиров похоронены на кладбище острова Сан-Микеле. Купили цветы, чтобы поставить на могилу Бродского, Дягилева и Стравинского, и поехали.
Венецианские острова расположены недалеко друг от друга, но мы уехали рано, чтобы успеть прогуляться по острову.
У входа на остров Сан-Микеле мы видели вот такой памятник. Смотрели во все глаза, потому что в воде плавал ладья. В нем — два человека. Один указывает рукой на остров Сан-Микеле.
Данте и Вергили
Фигурки московского скульптора Георгия Франгулаана. Два великих поэта Италии — Вергилий и Данте переплывают реку Ахерн. У Данте вода в реке кипит проклятыми душами.Здесь, в спокойных водах бухты таких страстей, и Сан-Микеле иногда называют «райским местом». Оказывается, Вергилий указывает поэту на самое тихое и зеленое место Венеции.
Скульптура стоит на понтонной конструкции, качается на воде и фактически плавает. Это красиво и не страшно. Но должны быть какие-то легенды и страшилки. Кладбище под бортом, а рогов нет? Так не бывает!
И, — точно. Оказывается, с завидной периодичностью и не через сто лет всплывает история о Черном Хондольере, могила которого движется.В то же время с этой новостью ходят слухи, что пропал один человек. Наверное, скучал по людям в черной и черной ночи в их черно-черной гондоле, гондольеру с черным скитом. Страшно … * Интересно, что на Венецианских островах в конце этой жуткой истории принято кричать: «Отдай мое сердце ?!
»Кладбище Сан-Микеле
Остров Сан-Микеле еще называют островом мертвых. Сан-Микеле — венецианское кладбище. Здесь сохранились церковь Сан-Микеле-ин-Милл, колокольня и капелла.
Церковь является ранним произведением архитектуры эпохи Возрождения в Венеции. Ее архитектор — Мауро Кодуси совершил прорыв — дело в том, что до него в Венеции здания были кирпичными, а его церковь была сложена из белого камня. Элегантно оформленный и благородный.
Рядом с церковью Сан-Микеле находится капелла Эмилиани. Он украшен куполом, колоннами и скульптурами. Капелла тоже относится к эпохе Возрождения.
Они совмещены с кирпичной колокольней, купол которой завершается, аналогично куполу часовни.
Церковь, часовня и колокольня
Со стороны залива остров выглядел крепостью, вспомнились слова из сказки А.С. Пушкин об острове Буян, где по-чешски, как в пылу горя, из морской пены выходят 33 героя. Только мы героев не видели. Остров даже опубликованный выглядел тихим и спокойным.
Монастырь находился на острове Сан-Микеле. Монахи здесь жили уединенно. В монастыре была огромная библиотека, теософская школа.Помимо теософии в школе преподавали философию и гуманитарные науки.
На острове стояла церковь Архангела Михаила, которую XIII век пристроили к монастырю. Она дала название острову. Кладбище — остров 1807 года по указу Наполеона. До этого года жители Венеции сжигали и хоронили умерших в городе; В церквях, частных садах, подвалах дворцов, где это было возможно. * Действительно, проблема *.
Под кладбищем были выделены два острова Сан-Микеле и Сан-Кристороо, но со временем разделенный ими канал был перекрыт, и два острова стали одним целым.
В конце XVIII века Наполеон передал Австрийский остров. Они использовали остров как тюрьму для венецианских патриотов.
Кладбище разделено на зоны: католическая, православная, еврейская. Есть детское кладбище. Забавное слово «Бамбино», написанное на табличке возле могилы, очень расстроило.
Сергей Диаголев и Игорь Стравинский похоронены в православной зоне, а Иосиф Бродский — на территории евангелиста-протестанта. С православной стороны тело поэта запретила хоронить Русская православная церковь.С католической стороны — католическая церковь.
Могила Бродского
Остров Сан-Микеле достался быстро. Где могилы, записано в нашем диктофоне, но как добраться, куда идти? Заглянули в ближайшую открытую дверь, чтобы спросить, и мы тут же выдали схему кладбища с тремя расположенными фамилиями: Бродский, Стравинский, Дягилев.
Кладбище на Сан-Микеле
Если вам нужен план «Городского кладбища Венеции», спросите на острове вот так: Cimitero Comunale di Venezi.
Зашли на один квадрат, зона не та. Второго снова нет. А вот и площадь, на которой надпись гласила: «Reparto-Evangelico» «Протестантский заговор» …
Площадка протеста на острове Сан-Микеле
Здесь покоится тело Иосифа Бродского. Долго искал могилу, не знаю, нашли бы, но тут увидели уверенный шаг человека. Он быстро вошел, но смутился. Мы наблюдали. Он, как терминатор, стал называться: повел головой влево — она просканировала пространство, потом вправо, чуть влево и уверенно пошла в определенном направлении.Собрались, развернулись и уверенно вышли.
В поисках могилы Бродского
Мы помчались туда. Было понятно, что это наш человек и пришел почтить память. Действительно, мы были могилой Бродского.
Как найти могилу Бродского
Объясняя, как ехать:
От ворот кладбища налево. Вдоль «Аллеи детей» — «Речинто Бамбини». Ориентир — Барельеф — по ступеням в ангельских объятиях поднимается девушка с букетом цветов.
В начале переулка указатель Эзры Паунда Дягилева Стравинского.
В конце переулка ворота с указателями Reparto Greco и Reparto Evangelico.
Идите к воротам и поверните налево к указателю Reparto Evangelico.
Большая видимая могила Эзры фунтов. Рядом (справа) могила Бродского.
Могила Бродского
Читаем — Иосиф Бродский и ниже Иосиф Бродский. С обратной стороны пилота на латыни: «Letum non Omnia Finit» — смертью все не заканчивается.
Возле надгробия стоял металлический ящик — вроде почты, лежали карандаши. Мы их не решали: наверное, им нужен поэт. Получил шариковую ручку, написал письмо Бродскому. Все, что я хотел сказать, написал и положил в коробку. И мне было так легко, как будто я говорил, я говорил все, что хотел.
Могила Дягилева
Надгробия С. Дягилева и Стравянского найдены сразу.
Могила Дягилева
Могила Стравинского
Кадры у композитора
Тезеды прошли по часовне, они научились хоронить умерших в Венеции.
Болезненного состояния не было. Было умиротворение. Спокойствие. Тишина в душе.
Поехали на болото, а точнее на стоянку. Впереди другие острова Венеции.
Друзья, теперь мы в Telegram: Наш канал про Европу, Наш канал про Азию. Добро пожаловать)
Как добраться до острова Сан-Микеле
Добраться до него можно на речном трамвае — вапоретто. Нам нужны №4.1 и №4.2 (см. Статью. Схема вапоретто). Сан-Микеле находится в том же направлении, что и остров Мурано.
От парковки Fondamente Nuovo на Piazzale Roma находится в 1 остановке от Cimitero (это остров Сан-Микеле). Если вы хотите посетить остров Мурано в тот же день, то на Чимитеро снова остановитесь на вапоретто и продолжите путешествие на остров Мурано. (Универсальный).
Вапоретто №4.1 и №4.2 Сесть можно не только на парковке Fondamente Nuovo, просто с этого места удобнее объяснять, как добраться до острова Венециан-Микеле. Сесть можно на любой остановке, где проходят эти маршруты.
Расписание кладбища на острове Сан-Микеле:
- С апреля по сентябрь: 7:30 — 18:00
- С октября по март: 7:30 — 16:00
Карта Сан-Микеле
Это трехмерная карта островов Венеции. Можно прогуляться по острову, посмотреть, как он устроен.
Где остановиться в Венеции
На Сан-Микеле жилья естественно нет — это кладбище. Подбирать отели нужно в самой Венеции.
Сейчас на сервисе появилось много вариантов проживания в Венеции.Airbnb .. Как пользоваться этой услугой написано. Если вы не можете найти номер в отеле, ищите жилье через этот сайт бронирования.
На острове Сан-Микеле турист не является частым гостем, хотя остров находится в пределах видимости — он находится не более чем в полукилометре от Венеции. В древности здесь был монастырь Архангела Михаила, а в 1807 году появился Чимитеро — городское кладбище, заросшее кипарисами, которое в 1870-х годах было облицовано красной кирпичной стеной. Сейчас это самый известный «Остров мертвых» в мире.Его интересует русский язык, потому что именно здесь покоится пыль нескольких человек, наших соотечественников, чьи имена дороги русской и мировой культуры.
Вход внутрь через портал, на котором Святой Михаил побеждает дракона, неуместного на заднем дворе монастыря.
Кладбище Сан-Микеле разделено на зоны: католическая, православная, протестантская, еврейская.
Войдите в первую зону.
Местная кладбищенская культура, конечно, сильно отличается от нашей.Сильно яркая, яркая, даже какая-то кричащая красочность. На большинстве надгробий люди улыбаются.
Надгробия, как правило, хорошие, вот образцы.
Очень много семейных склепов, подобных этим.
Отдельный сюжет выделен для солдат и офицеров, погибших в Первой мировой войне.
Вот генеральный памятник.
Памятник экипажу погибшей подводной лодки.
Утром 7 августа 1917 года, в 7 милях от острова Бриони, морской базы Пол, во время маневров подводная лодка «F-14» находилась в затопленном состоянии, в развернутом состоянии Миссори.Лодка затонула на глубине 40 метров. Через 34 часа его подняли, но 27 человек из экипажа катера погибли за 3 часа до подъема, блин, хлористый газ.
Какой-то местный спикер.
Вход на православное кладбище (Reparto Greco-Ortodosso).
Ухоженный и шикарный здесь меньше меньше.
Но именно он является местом международного паломничества — из-за двух могил, расположенных у задней стены.
Слева — Дягилевская. По словам итальянского композитора Казеллы, в последние годы своей жизни Дягилев «жил в кредит, не платя за гостиницу» в Венеции, а 19 августа 1929 года «один умер в номере отеля, бедняк. что было всегда.Похороны Великого Импресарио заплатила Коко Шанель — хорошая подруга Дягилева, при жизни маэстро, давшая деньги на многие его сцены.
Могила украшена надписью: «Венеция, бессменная вдохновительница нашего спокойствие »(посмертные слова Дягилева), тут же лежат балетные пуанты.
Справа от него покоится прах Игоря Стравинского и его жены Веры.
Кто-то принес маэстро Каштанчика.
С православных кладбищ направляются на протестантские (Reparto Evangelico),
, потому что он должен быть здесь, чтобы искать могилу Иосифа Бродского.
Вот он между двух кипарисов.
Изначально Иосифа Бродского хотели похоронить на православном кладбище, между Дягилевым и Стравинским. Но Русская православная церковь в Венеции не дала согласия, поскольку не было предоставлено никаких доказательств того, что поэт был православным. Католическое духовенство проявило не меньшую строгость.
На самом деле, большие поэты обычно не ошибаются, говоря о своей судьбе. Бродский ошибался.
Молодой писал:
Ни страны, ни
выбирать не хочу.
На Васильевском острове
приду умереть.
Однако в России он так и не вернулся в Петербург. Говорят, у него было глубокое убеждение, что вернуться обратно невозможно. Одним из его последних аргументов было: «Лучшее во мне уже есть — мои стихи». Не знаю, на мой слух, звучит не очень убедительно.
Как бы то ни было, теперь он навсегда примыкает к могиле Эзры Паунда — изгоя западной цивилизации, штампованного за сотрудничество с фашизмом, казни которого требовали Артур Миллер, Лион Фейхтвангер и другие левые интеллектуалы.
Такой черный юмор, который на кладбище вряд ли уместен.
Иосиф Бродский похоронен на протестантском участке кладбища Сан-Микеле, потому что католикам и православным не разрешается хоронить людей без вероисповедания. За кирпичной кладбищенской стеной плещутся волны Венецианской лагуны. Это заметила Сьюзан Зонтаг — идеальное место для могилы Бродского, потому что негде. «Нигде» — это тот же обратный адрес, который Бродский дает в начале одного из своих красивейших лирических стихотворений: «Ничего с любовью… ». Об истории своего перезахоронения и перевозки из Америки в Венецию пишет Omitstovaya.ru Аркадий Бельман со ссылкой на оригинальную публикацию:
« За две недели до смерти он купил место на кладбище. Боялся смерти, страшно боялся, не хотел, чтобы его ни похоронили, ни сожгли, устроит, если его закроют где-нибудь закрытым. Так и случилось изначально. Он купил место в небольшой часовне на ужасном нью-йоркском кладбище, расположенном на границе с Бад Бродвеем.Это было его завещанием …
А потом было перезахоронение в Венеции. Это вообще гоголевская история, которой в России почти никто не знает. Бродский не был ни Иудеей, ни христианином по той причине, что человеку может быть дарована не вера, а по его поступкам, хотя его вдова Мария Содроли (они поженились в сентябре 1990 года, а через три года у Бродского родилась дочь). Его католический ритуал сгорел. У Джозефа было два определения себя: русский поэт и американский публицист. И это все.Итак, о перезахоронении. Мистик началась в самолете: гроб в полете открылся. Надо сказать, что в Америке гробы гвоздями не забиваются, закрываются на шурупы и болты, не открываются даже от перепадов высоты и давления. Иногда при авиакатастрофах не открываются, а здесь — нет с этим. В Венецию начали переправлять гроб на кататале, он сломался пополам. Пришлось перевезти тело в другой дом. Напомню, это был год после смерти. Далее на гондолах его повезли на Сан-Микеле.Первоначальный план предполагал его погребение на русской половине кладбища, между могилами Стравинского и Дягилева. Оказалось, что это невозможно, так как надо разрешить РПЦ в Венеции, а она этого не дает, потому что он не был православным … В итоге было решено похоронить его на евангельской стороне. . Но свободных мест нет, а по русски — сколько душе угодно. Тем не менее место было найдено — в ногах Эзры Паунда. (Замечу, что Поренду, как личность и антисемит, Бродский не снимал, но как поэт ценил очень высоко… Короче, это было не лучшее место для отдыха гения.) Начали копать — стержень черепа да кость, закопать невозможно. В конце концов, бедный Иосиф Александрович в новом гробу приписал стену, за которой лечили электрические копии и прочую технику, поставив ему бутылку любимого виски и пачку любимых сигарет, закопанных почти на поверхность, еле присыпав . Потом в головы ставят крест. Что ж, думаю, он возглавит этот крест. «
И еще одно обстоятельство, о котором писали только в Италии.Президент России Ельцин отправил на похороны Бродского шесть кубометров желтых роз. Михаил Барышников с товарищами перенесли все эти розы на могилу Эзры Паунда. Ни одного цветка от правительства России на могиле русского поэта не осталось и не осталось. Что, собственно, и отвечает его воле. «
Городской лауреат Нобелевской премии Иосиф Бродский назван раем | Путешествие
В то время, когда мы с Иосифом Бродским встретились и гуляли по улицам Венеции до рассвета, его страсть к городу была еще молодой.Поэт-диссидент был изгнан со своей российской родины всего шестью годами ранее, в 1972 году. Пройдет десять лет, прежде чем он напишет сборник мистических размышлений о Венеции под названием Watermark, и почти за два десятилетия до того, как станет лауреатом Нобелевской премии. похоронен в водном городе, который он однажды назвал «моей версией рая».
Но в ту ночь Бродский только что читал в ветхом кинотеатре группу своих товарищей-эмигрантов и любителей итальянской поэзии.Более 20 человек последовали за ним в унылую тратторию по соседству, где маленькие столики были сдвинуты вместе, образуя длинный прямоугольник для него и его поклонников.
Накануне мы с ним встречались ненадолго, поэтому я был удивлен, когда он пригласил меня сесть напротив него. Мое лицо, сказал он, напомнило ему друга из его родного Ленинграда, который теперь снова называется Санкт-Петербургом, скрипач, имя которого для меня ничего не значило. Но Бродский настаивал: «Вы уверены, что не в родстве с ним? Его лицо очень похоже на твое.Он очень хороший человек и тоже талантливый. Я скучаю по нему.» Я ответил, что не хотел бы отречься от родственника, особенно от хорошего человека и скрипача — возможно, мы были двоюродными братьями.
«В этом дух», — сказал Бродский. «Мы все кузены. А ты действительно двоюродный брат моего друга.
Выпускников концлагерей и исправительно-трудовых лагерей часто тяготят воспоминания о голоде, избиениях и убийствах. Но когда кто-то за обеденным столом спросил Бродского, что он вспомнил из 18 месяцев заключения в Арктике, он сослался на измученные кусты тундры и игру света, преломляемого льдом и бледным солнцем.Он также вспомнил о «болезненности веселой улыбки Сталина» и «надгробной пышности московских правительственных зданий».
Этой ночью не было голода. Мы съели горы макаронных изделий, запив их красным вином. В конце концов Бродский сделал знак официанту и заплатил за еду наличными. Он встал и спросил меня по-английски, не хочу ли я присоединиться к нему на прогулке. «С радостью», — ответил я.
«Как ты думаешь, ты сможешь бодрствовать до рассвета?» — спросил меня Бродский. «Вы должны увидеть Дворец дожей при первых лучах рассвета.”
Он возобновил разговор, как только мы вышли на улицу, на языке как поэтическом, так и заумном, иногда говоря по-русски и быстро переводя на английский. «Венеция — это сама вечность», — сказал он, на что я ответил, что вечность связана с кражей времени, что является делом богов, а не смертных.
«Будь то воровство, артистизм или завоевание, когда доходит до времени, венецианцы — величайшие знатоки мира», — парировал Бродский. «Они превзошли время, как никто другой.Он снова настоял на том, чтобы я набрался сил, чтобы идти, пока первые солнечные лучи не покрасят площадь Сан-Марко в розовый цвет. «Вы не должны упустить это чудо», — сказал он.
Хотя он не знал итальянского, он чувствовал себя как дома в Венеции — и более или менее в Анн-Арборе, штат Мичиган; Саут-Хэдли, Массачусетс; и Нью-Йорк. И он неодобрительно относился к товарищам-эмигрантам, которые не видели привлекательности таких мест ссылки. Ему не нравилось слышать, как они жалуются, сожалея об угнетении и ограничении советской системы, что свобода предлагает слишком много возможностей, многие из которых разочаровывают.
Он поморщился, вспомнив, что в траттории несколько эмигрантов цитировали Данте, изгнанного из его родной Флоренции: «Как солен вкус чужого хлеба и как тяжело подниматься и спускаться по чужой лестнице». По-русски, добавил Бродский, эта строчка звучит лучше, чем по-английски. Он также несколько расплывчато заметил, что время — ключ ко всему.
Иосиф Бродский в 1972 году (© Bettmann / CORBIS)«Время может быть врагом или другом», — сказал он, быстро возвращаясь к теме города.Он утверждал, что «время — вода, и венецианцы победили, построив город на воде и обрамив время своими каналами. Или прирученное время. Или огородил его. Или заключил в клетку. Инженеры и архитекторы города были «волшебниками» и «мудрейшими из людей, которые придумали, как покорить море, чтобы покорить время».
Мы гуляли по спящему городу, редко видя другого прохожего. Бродский был в хорошем настроении, за исключением того момента, когда мы проходили мимо закрытой на ночь церкви. Затем он ворчал, как алкоголик, который не мог найти таверну, открытую для работы.
Он объявил себя загипнотизированным завихрениями цветов мраморных фасадов и каменной мостовой, имитирующей воду, и глубоко вздыхал каждый раз, когда мы смотрели вниз с моста. «Мы переходим из одного водного царства в другое», — сказал он и вслух задумался, не спроектирует ли когда-нибудь венецианец мост, который приведет к звезде.
Большую часть нашей прогулки поэт, которому в 1987 году будет присуждена Нобелевская премия по литературе, был на сцене и читал монологи.Но у меня сложилось впечатление, что он искал вызов, а не поддержку. Некоторые из его комментариев звучали как черновик стихотворения или эссе. Он повторял себя, пересматривал свои утверждения и часто не соглашался с тем, что сказал несколькими минутами ранее. Как журналист я заметил общую черту: он был мусорщиком образов, фраз и идей. И он изливал слова так легко, как рыба плавает.
Несколько раз на прогулке Бродский называл воду «эротической».После того, как он второй или третий произнес это слово, я прервал его: что эротического в воде?
Бродский замолчал в поисках объяснения. Он сказал, что его комментарий не был связан с сексом, прежде чем сменить тему.
В своем длинном эссе о Венеции под названием Watermark, , датированном 1989 годом и опубликованном в тонком твердом переплете в 1992 году, Бродский дал дальнейшие разъяснения. Проезжая в гондоле по городу ночью, он обнаружил «что-то отчетливо эротическое в бесшумном и бесследном движении его гибкого тела по воде — очень похоже на скольжение ладонью по гладкой коже вашего возлюбленного.Похоже, он продолжил с того места, на котором остановился более десяти лет назад, и добавил, что имел в виду «эротику не полов, а элементов, идеально сочетающуюся с их одинаково лакированными поверхностями». Последовал еще один обходной путь: «Ощущение было нейтральным, почти кровосмесительным, как если бы вы присутствовали, когда брат ласкал свою сестру, или наоборот».
Следующее изображение в Watermark было столь же смелым. Гондола доставила его к церкви Мадонны дель Орто, закрытой на ночь, как и другие церкви, когда мы с ним гуляли.Бродский был разочарован тем, что не смог приехать. Он написал, что хотел «украсть взгляд» знаменитую картину Беллини «Мадонна с младенцем» (украденная в 1993 году), в которой была представлена деталь, важная для его аргументации: «интервал шириной в дюйм, отделяющий ее левую ладонь от подошвы ребенка. Этот дюйм — ах, гораздо меньше! — отделяет любовь от эротики. Или, может быть, это высшая точка эротики ».
В 1978 году он задал мне вопрос: что происходит с нашими отражениями в воде? Тогда у него не было ответа.В Watermark, он сделал это, заявив, что вода — будь то в Адриатике или Атлантике — «хранит наши отражения на тот момент, когда нас уже давно нет».
Цвета, отраженные на канале в Венеции, напоминают абстрактную картину. В своей книге « Watermark » Бродский писал, что вода «хранит наши отражения, когда нас уже давно нет». (Кьяра Гойя)Начиная с 1989 года, Бродский летал в Венецию почти на каждый годичный отпуск от преподавания литературы в американских колледжах.Он останавливался в дешевых отелях или в редких случаях пользовался предложением друга о пустой квартире. Но он не стал добавлять итальянский в свой языковой репертуар и не особо интересовался ассимиляцией. Он поклялся никогда не приезжать летом, предпочитая холодную сырость Венеции зимой. В Венеции он называл себя «северянином» и, похоже, любил чувствовать себя аутсайдером. «Всю свою жизнь Иосиф боролся с последствиями своей идентификации с группой: как политический диссидент, как эмигрант, как еврей, как русский, как мужчина, как кардиолог и так далее», — Людмила Штерн написала в своей книге 2004 года под названием « Бродский: личные воспоминания». «Он яростно защищал свое право быть тем, кем он был, в отличие от других членов всех групп, к которым он, как предполагалось, принадлежал. Он защищал свое право быть самим собой от тех, кто ожидал подчинения и часто враждебно относился к посторонним ».
Бродский отверг предложения похоронить его дома в России. И все же, когда он умер от сердечного приступа в 1996 году, он не оставил четких инструкций о том, где именно он должен быть похоронен. В конце концов, его жена Мария Соццани приняла решение в пользу кладбища Сан-Микеле в Венеции, где были похоронены Игорь Стравинский и Сергей Дягилев, представители более раннего поколения русских изгнанников.
Он снова будет аутсайдером: будучи евреем, Бродский не мог присоединиться к своим соотечественникам в восточно-православной части кладбища. Но место в протестантской части было обеспечено. На церемонию пришло несколько десятков человек. К тому времени, однако, было обнаружено, что ближайшим соседом Бродского будет Эзра Паунд, которого он не любил как поэт, а также из-за его работы в качестве фашистского пропагандиста. Чуть дальше от Паунда было найдено альтернативное место захоронения. Среди множества цветов, доставленных друзьями и поклонниками, был гигантский венок из желтых роз в форме подковы от президента Бориса Ельцина.Танцор и хореограф Михаил Барышников, близкий друг Бродского, взял цветочную композицию и снисходительно бросил ее на могилу Паунда, по словам одного из присутствующих и опубликованных отчетов.
Я часто вспоминаю, как в 1978 году мы ждали, когда наступит рассвет. Мы с Бродским, почти ровесники, стояли в том, что Данте назвал «серединой нашего жизненного пути». Мы нежились в первых лучах солнца, поднимающегося над морскими волнами, еще темными, как ночь.Свет рикошетил между волнами и безупречной симметрией розового мрамора, давным-давно заказанным дожами. Поэт высоко поднял руки и поклонился, безмолвно приветствуя завоеванный им город.
Отрывок из Водяной знак Иосифа Бродского. Copyright © 1992 Иосиф Бродский.
Перепечатано с разрешения Farrar, Straus and Giroux, LLC.
Водяной знак
Книга Бродского — автобиографический очерк и стихотворение в прозе — обращает его взор на соблазнительную и загадочную Венецию.Сорок восемь глав вспоминают конкретный эпизод одного из его многочисленных визитов туда.
КупитьВо всяком случае, летом я бы никогда не приехал сюда, даже под дулом пистолета. Очень плохо переносит тепло; абсолютные выбросы углеводородов и подмышек еще хуже. Стада в коротких шортах, особенно соседние на немецком языке, тоже действуют мне на нервы из-за неполноценности их — чьей-либо анатомии по сравнению с анатомией колонн, пилястр и статуй; из-за чего их мобильность — и все, что ее питает — выступает против мраморного застоя.Думаю, я один из тех, кто предпочитает выбор флюсу, а камень — всегда выбор. Независимо от того, насколько хорошо наделены, в этом городе тело, на мой взгляд, должно быть закрыто тканью хотя бы потому, что оно движется. Одежда — это, пожалуй, наше единственное приближение к выбору, сделанному из мрамора.
Это, наверное, крайняя точка зрения, но я северянин. В абстрактное время года жизнь кажется более реальной, чем в любое другое, даже на Адриатике, потому что зимой все тяжелее, суровее. Или воспринимайте это как пропаганду венецианских бутиков, которые ведут очень оживленный бизнес при низких температурах.Отчасти, конечно, потому, что зимой нужно больше одежды, чтобы согреться, не говоря уже об атавистическом желании сбросить шкуру. Однако ни один путешественник не приходит сюда без запасного свитера, пиджака, юбки, рубашки, слаксов или блузки, поскольку Венеция — это такой город, где и чужак, и туземец заранее знают, что он будет выставлен на обозрение.
Нет, двуногие обезумели от покупок и нарядов в Венеции по причинам, не совсем практичным; они делают это потому, что город как бы бросает им вызов.Мы все питаем всевозможные опасения по поводу недостатков нашей внешности, анатомии, несовершенства самих наших черт. То, что человек видит в этом городе на каждом шагу, повороте, перспективе и тупике, усугубляет комплексы и неуверенность. Вот почему один — особенно женщина, но также и мужчина — попадает в магазины, как только приезжает сюда, и с удвоенной силой. Окружающая красота такова, что сразу же возникает бессвязное животное желание соответствовать ей, быть на одном уровне. Здесь нет ничего общего ни с суетой, ни с естественным избытком зеркал, главным из которых является сама вода.Просто город предлагает двуногим визуальное превосходство, отсутствующее в их естественных логовищах, в их привычном окружении. Вот почему здесь летают меха, а также замша, шелк, лен, шерсть и любые другие ткани. Вернувшись домой, люди с удивлением смотрят на то, что они приобрели, прекрасно понимая, что в их родной стране нет места, чтобы выставлять напоказ эти приобретения, не вызывая скандала с туземцами.
Читайте больше в Венецианском выпуске ежеквартального журнала Smithsonian Journeys Travel.
Вспоминая Ричарда Бродского, Эрла Грейвса и Джейн Нусбаум
Известные местные жители уходят: вспоминая Ричарда Бродского, графа Грейвса и Джейн Нусбаум
- На нашем радаре
- Опубликовано: 09.04.2020 09:11
- Джоан Валленштейн
Ричард БродскийБывший член Ассамблеи Ричард Бродский скончался 8 апреля в возрасте 73 лет. Бродский был бывшим депутатом законодательного собрания штата Нью-Йорк, который работал в Ассамблее штата Нью-Йорк с 1983 по 2010 год.Совсем недавно он вел еженедельную колонку для Albany Times Union и написал свою последнюю статью о том, как губернатор Эндрю Куомо справляется с кризисом, связанным с коронавирусом.
Окружной прокурор Вестчестера Энтони Скарпино опубликовал следующее заявление о кончине Бродского: «Мы опечалены кончиной бывшего депутата Государственного собрания Ричарда Бродского, который на протяжении 28 лет своей государственной службы был неутомимым защитником жителей Вестчестера. Он был прогрессивным лидером, глубоко заботившимся о людях, которых он представлял, и страстно стремился к охране окружающей среды и расследованию деятельности государственных органов.Неожиданная кончина Ричарда — значительная потеря для всего сообщества. Окружная прокуратура округа Вестчестер выражает глубочайшие соболезнования семье Бродских в это невероятно трудное время ».
Наблюдательг. Гринбург Пол Файнер сказал: «Ричард был блестящим государственным служащим, трудолюбивым и преданным делу лидером, который всю свою жизнь боролся за Гринбург. Он был наставником многих государственных служащих и был известен своей независимостью. Он был эффективным сторожем долларов налогоплательщиков, которого уважали лидеры в Олбани, Вашингтоне и на местном уровне.Он настаивал на многочисленных изменениях в государственных и местных органах власти и посвятил свою жизнь помощи другим. Ричард боролся против государственных властей и настаивал на более открытом правительстве ».
Файнер отметил, что Бродский жил в одном из старейших зданий города. Он сказал: «Его дом, построенный в 1793 году (хотя его основание датируется 1684 годом), внесен в Национальный реестр исторических мест. В конце 18-го и 19-го веков он служил ратушей Гринбурга, историческое значение, о котором Ричард любил говорить.”
Эрл Грейвс
Бывший житель Скарсдейла и основатель журнала Black Enterprise Magazine Эрл Грейвс умер 6 апреля в возрасте 85 лет. Причиной смерти стала болезнь Альцгеймера. Black Enterprise был первым журналом, принадлежащим афроамериканцу, в котором были представлены чернокожие предприниматели.
Грейвс жил в одном из лучших домов Скарсдейла по адресу 8 Heathcote Road и вырастил там троих детей. Когда дом был продан, новые владельцы были обязаны поддерживать фасад дома, поскольку он считался историческим.
В январе 2006 года Грейвс назначил своего старшего сына Эрла «Бутча» Грейвса новым генеральным директором компании.
Эрл Г. Грейвс-старший ранее был председателем и главным исполнительным директором Pepsi-Cola of Washington, D.C., L.P., крупнейшей франшизы Pepsi-Cola в США, контролируемой меньшинством. Он приобрел франшизу за 60 миллионов долларов в июле 1990 года и в конце 1998 года продал ее материнской компании, в которой он продолжал активно участвовать в качестве председателя Афро-американского консультативного совета Pepsi.
Грейвс был выпускником Государственного университета Моргана и пожертвовал 1 миллион долларов школе, которая в 1995 году переименовала свою бизнес-школу в Школу бизнеса и менеджмента Эрла Г. Грейвса.
Джейн Нусбаум
Джейн Нусбаум скончалась 4 апреля 2020 года в возрасте 85 лет. В прошлом она была президентом Лиги женщин-избирательниц, четыре года служила попечителем в деревне Скарсдейл и руководила Храмом реформ Вестчестера. Она входила в совет службы семейного консультирования Скарсдейла и работала от имени Колледжа Сары Лоуренс.Нусбаум был введен в Зал славы пожилых людей Вестчестера в 2014 году.
Это письмо от Лиги женщин-избирательниц Скарсдейла
Джейн Нусбаум (справа) с Дебби Миллер «Лига женщин-избирательниц Скарсдейла с грустью разделяет кончину любимого в прошлом президента Джейн Нусбаум. Джейн много лет была активным и заинтересованным участником Лиги. Она любезно и щедро организовала прошлое ежегодное мероприятие под названием «Клубничный фестиваль», собрание, которое она провела у себя дома, чтобы участники съезда Лиги отчитывались перед Правлением и членами.На мероприятии Джейн всем присутствующим были поданы угощения из клубники. Она вдумчиво участвовала в наших многочисленных дискуссиях в Лиге и на протяжении многих лет посещала все обеды Лиги. Лига глубоко опечалена ее кончиной, и мы выражаем утешение и любовь ее семье и друзьям ».
Подруга и соседка Эвелин Сток сказала, что Нусбаум был ее другом 40 лет и соседом 35 лет. Она назвала Нусбаум «интеллектуальным, умным, способным и преданным делу делать что-то для других».Она сказала, что 9 апреля 2020 года в Нусбауме прошла потоковая передача похорон.
(Пожалуйста, помните своих близких на Scarsdale10583. Отправляйте уведомления на [email protected].)
Иосиф Бродский: На «Домашнем захоронении»
В «Домашнем захоронении» у нас есть арена, сведенная к лестнице с перилами Хичкока. Вступительная строка рассказывает вам не только о позициях актеров, но и об их ролях: охотника и его жертвы. Или, как вы увидите позже, Пигмалиона и Галатеи, за исключением того, что в этом случае скульптор превращает свою живую модель в камень.В конечном итоге «Домашнее погребение» — любовное стихотворение, и хотя бы на этом основании, оно квалифицируется как пастырское. Но давайте рассмотрим эти полторы строки
Он увидел ее снизу лестницы. Прежде, чем она увидела его
Мороз мог остановиться прямо здесь. Это уже стихотворение, это уже драма. Представьте себе, что эти полторы строчки сидят на странице сами по себе в минималистском стиле. Это очень загруженная сцена, а еще лучше — кадр. У вас есть вольер, дом, в котором двое людей находятся в разных — нет, разных целях.Он внизу лестницы, она наверху. Он смотрит на нее снизу вверх, а она, насколько нам известно, вообще не замечает его присутствия. Кроме того, вы должны помнить, что это черно-белое изображение. Лестница, разделяющая их, предполагает иерархию значений. Это пьедестал, на котором она находится наверху (по крайней мере, в его глазах), а он внизу (в наших глазах и, в конечном итоге, в ее глазах). Угол острый. Поставьте себя здесь на любую позицию — лучше на его — и вы поймете, что я имею в виду. Представьте, что вы наблюдаете, наблюдаете за кем-то, или представьте, что за вами наблюдают.Представьте, что вы интерпретируете чьи-то движения или неподвижность без ведома этого человека. Вот что превращает вас в охотника или в Пигмалиона.
Итак, посмотрим, как выглядит модель
.Она спускалась, Оглядываясь через плечо на какой-то страх. Она сделала сомнительный шаг и затем отменила его. Подняться и снова посмотреть.
На буквальном уровне, на уровне прямого повествования, героиня начинает спускаться по ступеням, повернув голову к нам в профиль, и ее взгляд задерживается на каком-то страшном зрелище.Она колеблется и прерывает спуск, ее глаза, по-видимому, все еще прикованы к одному и тому же зрению — ни на ступенях, ни на мужчине внизу. Но вы знаете, что здесь присутствует еще один уровень, не так ли?
Оставим этот уровень пока безымянным. Каждая часть информации в этом повествовании приходит к вам изолированно, в пределах пентаметровой строки. Работа по изоляции выполняется с помощью белых полей, обрамляющих, так сказать, всю сцену, как тишину дома, а сами линии представляют собой лестницу.По сути, вы получаете последовательность кадров. «Она начинала спускаться» — это один кадр. «Оглядываясь через плечо на какой-то страх» — это еще один, на самом деле, это крупный план, профиль — вы видите выражение ее лица. «Она сделала сомнительный шаг, а потом расстегнула его» — третий снова крупный план — ступни. «Подняться и снова взглянуть» — четвертая, полная фигура.
Но это тоже балет. Здесь минимум два pas de deux, переданных вам с удивительной благозвучной, почти аллитерационной точностью.Я имею в виду ds в этой строке, в словах «сомнительно» и «unidid it», хотя ts тоже имеет значение. «Undid it» особенно хорошо, потому что вы чувствуете весну в этом шаге. И это противопоставление движению тела — сама формула драматической героини — тоже прямо из балета.
Но настоящая оплошность начинается с «Он говорил / приближается к ней». Следующие двадцать пять строк разговор происходит на лестнице. Мужчина карабкается по ним во время разговора, механически и устно обсуждая то, что их разделяет.«Продвижение» означает застенчивость и тревогу. Напряжение нарастает по мере приближения. Однако механическая и, косвенно, физическая близость достигается легче, чем словесная, т. Е. Ментальная, и именно об этом все стихотворение. «Что ты видишь / Всегда оттуда? — я хочу знать» — это в значительной степени вопрос Пигмалиона, адресованный модели на пьедестале наверху лестницы. Его очаровывает не то, что он видит, а то, что он воображает, это скрывает — то, что он туда поместил.Он наделяет ее тайной, а затем бросается раскрывать ее: эта жадность всегда является двойной связью Пигмалиона. Скульптора как будто озадачило выражение лица модели: она «видит» то, чего «не видит» он. Поэтому он должен сам взобраться на пьедестал, чтобы поставить себя на ее место. В позиции «всегда наверху» — топографического (по отношению к дому) и психологического преимущества, куда он поставил ее сам. Последнее, психологическое преимущество творения, беспокоит создателя, как показывает решительное «потому что я хочу знать».
Модель отказывается сотрудничать. В следующем кадре («Она повернулась и при этом упала на юбку»), за которым следует крупный план «И ее лицо изменилось с испуганного на тусклое», вы ясно понимаете, что отсутствие сотрудничества. Однако недостаток сотрудничества здесь — это сотрудничество. Чем меньше вы сотрудничаете, тем больше вы Галатея. Ведь мы должны помнить, что психологическое преимущество женщины заключается в самопроекции мужчины. Он приписывает это ей. Так что, отвергая его, она только усиливает его фантазию.В этом смысле, отказываясь сотрудничать, она подыгрывает. В этом практически вся ее игра. Чем больше он карабкается, тем больше это преимущество, он как бы подталкивает ее к себе с каждым шагом.
Тем не менее, он карабкается: в «он сказал, чтобы выиграть время» он это делает, а также в
.«Что ты видишь?» Поднимаясь, пока она не съежилась под ним. «Я узнаю сейчас — ты должен мне сказать, дорогой
Самым важным словом здесь является глагол «видеть», с которым мы встречаемся во второй раз.В следующих девяти строках он будет использован еще четыре раза. Мы вернемся к этому через минуту. Но сначала давайте разберемся с этой «монтажной» линией, а затем со следующей. Здесь мастерская работа. С помощью «восхождения» поэт убивает сразу двух птиц, так как «восхождение» описывает и подъем, и альпиниста. А альпинист вырисовывается еще больше, потому что женщина «съеживается», то есть сжимается под ним. Помните, что она смотрит «на какой-то страх». «Сесть» против «спрятанного» дает вам контраст между их соответствующими фреймами с неявной опасностью, заключенной в его величии.В любом случае, ее альтернатива страху — не утешение. И решительность «Я сейчас узнаю» перекликается с превосходящей физической массой, не смягченной уговорами «дорогая», которые следует за замечанием — «ты должен сказать мне» — которое одновременно необходимо и осознает этот контраст. .
[цитирует ll. 13-20]
А теперь мы подошли к глаголу «видеть». В пределах пятнадцати строк он был использован шесть раз. Каждый опытный поэт знает, насколько рискованно употреблять одно и то же слово несколько раз за короткий промежуток времени.Риск заключается в тавтологии. Так что же это за Фрост здесь? Я думаю, что он любит именно эту тавтологию. Точнее, несмысловое высказывание. Что вы получаете, например, в «Ой» и снова «Ой». У Фроста была теория о том, что он называл «звуками предложений». Это было связано с его наблюдением, что звук, тональность человеческой речи так же семантична, как и настоящие слова. Например, вы слышите, как два человека разговаривают за закрытой дверью в комнате. Вы не слышите слов, но знаете общую направленность их диалога; на самом деле, вы можете довольно точно выяснить его суть.Другими словами, мелодия имеет большее значение, чем тексты, которые, так сказать, заменяемы или излишни. Так или иначе, повтор того или иного слова раскрепощает мелодию, делает ее более слышимой. Точно так же такое повторение освобождает ум — избавляет вас от представления, представленного словом. (Это, конечно, старая дзенская техника, но, если подумать, обнаружение ее в американском стихотворении заставляет задуматься, не проистекают ли философские принципы из текстов, а не наоборот.)
Шесть «см» здесь делают именно это.Они скорее восклицают, чем объясняют. Это могло быть «смотри», это могло быть «О», это могло быть «да», это могло быть любое односложное слово. Идея состоит в том, чтобы взорвать глагол изнутри, поскольку содержание фактического наблюдения побеждает процесс наблюдения, его средства и самого наблюдателя. Эффект, который пытается создать Фрост, — это неадекватность реакции, когда вы автоматически повторяете первое слово, которое приходит на ваш язык. «Видеть» здесь — это просто шатание от безымянного. Меньше всего видит наш герой в слове «Просто то, что я вижу», потому что к этому времени глагол, который уже употреблялся четыре раза, лишился своего значения «наблюдение» и «понимание» (не говоря уже о том, что осушая слово еще больше — что мы, читатели, все еще в темноте, все еще не знаем, что можно увидеть в это окно).К настоящему времени это просто звук, обозначающий реакцию животного, а не рациональную.
Подобный взрыв настоящих слов в чистые, несемантические звуки будет происходить несколько раз в течение этого стихотворения. Другой случается очень скоро, десятью строками позже. Как правило, эти взрывы происходят всякий раз, когда игроки оказываются в непосредственной близости друг от друга. Это словесные — или, еще лучше, звуковые — эквиваленты паузы. Фрост руководит ими с потрясающей последовательностью, предполагая глубокую (по крайней мере, до этой сцены) несовместимость его персонажей.«Домашнее захоронение» — это, по сути, исследование этого, и на буквальном уровне описываемая им трагедия — это возмездие персонажей за нарушение территориальных и ментальных императивов друг друга, родив ребенка. Теперь, когда ребенок потерян, императивы проявляют себя с той страстью, с какой они заявляют о себе.
Стоя рядом с женщиной, мужчина получает удобную для нее точку обзора. Поскольку он больше, чем она, а также потому, что это его дом (как показано в строке 23), где он, по-видимому, прожил большую часть своей жизни, он должен, можно представить, немного наклониться, чтобы взглянуть на линию ее зрения. .Теперь они рядом, почти в интимной близости, на пороге своей спальни, наверху лестницы. В спальне есть окно, из окна открывается вид. И здесь Фрост приводит самое потрясающее сравнение этого стихотворения, а может быть, и всей своей карьеры:
[цитирует ll. 20-30]
«Маленькое кладбище, где живут мои люди» — порождает атмосферу нежности, и именно с этого воздуха начинается фраза «Такое маленькое, что окно обрамляет все» », только чтобы врезаться в« Не намного больше. чем спальня, не так ли? »« Ключевое слово здесь — «рамы», потому что оно также используется как фактическая рама окна и как картина на стене спальни.Окно как бы висит на стене спальни, как картина, а на этой картине изображено кладбище. Однако «изображение» означает уменьшение изображения до размера. Представьте, что это у вас в спальне. Однако в следующей строке кладбище восстанавливается до его реальных размеров и по этой причине приравнивается к спальне. Это уравнение настолько же психологическое, насколько и пространственное. Нечаянно, мужчина выпаливает краткое изложение брака (о чем свидетельствует мрачный каламбур в названии). И точно так же непреднамеренно «это?» предлагает женщине согласиться с этим заключением, почти подразумевая ее соучастие.
Как будто этого было недостаточно, следующие две линии, с их камнями из сланца и мрамора, продолжают усиливать сравнение, приравнивая кладбище к заправленной кровати с ее пентаметрически расположенными подушками и подушками, населенными семьей маленькие неодушевленные дети. «Широкоплечие тарелочки». Это разъяренный Пигмалион в ярости. Здесь мы имеем дело со вторжением мужчины в сознание женщины, нарушением ее психического императива — если хотите, его окостенением. И затем эта окостеневшая рука — на самом деле окаменевшая — тянется к тому, что все еще свежо, как в ее сознании, так и ощутимо.
«Но я понимаю, что это не камни, А вот детский курган — «
».
Дело не в том, что контраст между камнями и курганом слишком резкий, но это его способность — или, скорее, его попытка — сформулировать это, что она считает невыносимой.Ибо, если ему это удастся, если он найдет слова, чтобы выразить ее душевные страдания, насыпь соединится с камнями на «картине», сама превратится в плиту, станет подушкой для их постели. Более того, это будет равносильно полному проникновению в ее сокровенное святилище, в ее разум. И он туда попадает:
[цитирует ll. 30-35]
Поэма обретает темную силу. Четыре запрета — это несемантический взрыв, приводящий к перерыву. Мы сейчас так сильно вовлечены в сюжетную линию — до бровей, — что можем забыть, что это все еще балет, все еще череда рамок, все еще выдумка, поставленная поэтом.Фактически, мы собираемся встать на сторону наших персонажей, не так ли? Что ж, я предлагаю вырваться из этого за брови и задуматься на мгновение о том, что все это говорит нам о нашем поэте. Представьте, например, что сюжетная линия построена на основе опыта, скажем, потери первенца. Что все, что вы прочитали, говорит вам об авторе, о его чувствительности? Насколько он поглощен историей и — что важнее — насколько свободен от нее?
Если бы это был семинар, я бы дождался ваших ответов.Поскольку это не так, я должен сам ответить на этот вопрос. И ответ таков: он очень свободен. Так опасно. Сама способность использовать такой материал — играть с ним — предполагает чрезвычайно широкую отстраненность. Возможность превратить этот материал в чистый стих, монотонный пентаметр добавляет еще одну степень к этой отстраненности. Наблюдать связь между семейным кладбищем и постером в спальне — еще одно. В совокупности они составляют значительную степень непривязанности. Степень, которая обрекает человеческое взаимодействие, делает общение невозможным, потому что общение требует равных.
[….]
Запомните перерыв и его причины, и помните, что это уловка. Собственно сам автор напоминает об этом с
Она вышла, съеживаясь из-под его руки. Он уперся в перила и соскользнул вниз. . .
Понимаете, это все еще балет, и постановка сцены заложена в тексте. Самая яркая деталь — перила. Почему автор поместил это сюда? Во-первых, вернуть лестницу, о которой мы, возможно, уже забыли, ошеломленные разрушением спальни.Но, во-вторых, перила предвосхищают ее спуск по лестнице, поскольку каждый ребенок использует перила для сползания вниз. «И обратил на него такой устрашающий взгляд» — еще одна постановка:
Он сказал дважды, прежде чем осознал себя: «Разве мужчина не может говорить о своем собственном ребенке, которого он потерял?»
Это замечательно хорошая фраза. У него отчетливо просторечный, почти пресловутый вид. И автор точно знает, насколько это хорошо. Итак, пытаясь одновременно подчеркнуть его эффективность и скрыть свое осознание этого, он подчеркивает несознательность этого высказывания: «Он сказал дважды, прежде чем узнал себя.«
[….]
Вся эта часть стихотворения, начиная с «Не, не делай, не делай, не делай», явно имеет какой-то сексуальный подтекст: она отвергает мужчину. В этом и состоит история Пигмалиона и его модели. На буквальном уровне «Домашнее захоронение» развивается по аналогичной «труднодоступной» линии. Однако я не думаю, что Фрост, при всей его автономии, осознавал это. (В конце концов, к северу от Бостона нет никакого знакомства с фрейдистской терминологией.) И если он не знал, такой подход с нашей стороны неверен.Тем не менее, мы должны помнить о некоторых из них, поскольку мы приступаем к основной части этого стихотворения:
[цитирует ll. 36-44]
То, что у нас есть, — это желание сбежать: не столько человек, сколько ограждение места, не говоря уже о предмете их обмена. И все же разрешение неполное, как показывает возня со шляпой, поскольку исполнение этого желания будет контрпродуктивным для модели, поскольку является предметом объяснения. Могу я пойти еще дальше и предположить, что это будет означать потерю преимущества, не говоря уже о том, что это станет концом стихотворения? На самом деле, именно этим, с ее уходом, все и заканчивается.Буквальный уровень вступит в конфликт или слияние с метафорическим. Следовательно, фраза «Я не знаю, может ли любой человек», которая объединяет оба этих уровня, заставляя стихотворение продолжаться, вы больше не знаете, кто здесь лошадь, а кто телега. Сомневаюсь, знал ли об этом сам поэт. Результат слияния — высвобождение определенной силы, подчиняющей его перо, и лучшее, что он может сделать, — это держать обе нити — буквальные и метафорические — под контролем.
Мы узнаем имя героини и что у такого рода бесед были свои прецеденты с почти одинаковыми результатами.Учитывая тот факт, что мы знаем, как заканчивается стихотворение, мы можем судить — ну, мы можем вообразить — характер тех событий. Сцена из «Домашнего захоронения» — всего лишь повторение. Таким образом, стихотворение не столько информирует нас об их жизни, сколько заменяет ее. Мы также узнаем из «В этот раз не ходи ни к кому другому» »о смеси ревности и стыда, которую испытывает хотя бы один из них. И мы узнаем, из «Я не спущусь по лестнице» и из «Он сидел и зажал подбородок между кулаками», о страхе насилия, присутствующем в их физической близости.Последняя линия — прекрасное воплощение стазиса, очень похожего на Penseur Родена, хотя и с двумя кулаками, что является очень красноречивой самореференциальной деталью, поскольку сильное прикладывание кулака к подбородку приводит к нокауту.
Но главное здесь — восстановление лестницы. Не только буквальная лестница, но и ступеньки в «он сидел» тоже. Отныне весь диалог происходит на лестницах, хотя они стали сценой тупика, а не проходом.Никаких физических шагов не предпринимается. Вместо этого у нас есть их словесный или устный заменитель. Балет заканчивается, уступая место словесному продвижению и отступлению, которое предвещается словами: «Я хочу кое-что спросить у тебя, дорогая». Снова обратите внимание на атмосферу уговоров, на этот раз окрашенную осознанием своей бесполезности в «дорогая». . » Обратите также внимание на последнее подобие реального взаимодействия в словах «Ты не знаешь, как спросить». «Тогда помоги мне» — это последний стук в дверь или, еще лучше, в стену. Обратите внимание: «Ее пальцы сдвинули защелку для любого ответа», потому что эта попытка открыть дверь — последнее физическое движение, последний театральный или кинематографический жест в стихотворении, за исключением еще одной попытки защелкивания.
[цитирует ll. 45-56]
Беспорядочная ментальная ритмичность говорящего полностью уравновешивается его неподвижностью. Если это балет, то это ментальный. Фактически, это очень похоже на фехтование не с противником или тенью, а с самим собой. Линии то и дело делают шаг вперед, а потом его развязывают («Она сделала сомнительный шаг, а потом расстегнула»). Основным техническим приемом здесь является анджамбмент, который физически напоминает спуск по лестнице. Фактически, эти обмены мнениями, взаимные уступки почти вызывают у вас чувство одышки.До тех пор, пока не наступит релиз, который сопровождает шаблонное простонародное выражение «Мужчина должен отчасти отказаться от того, чтобы быть мужчиной / С женщинами».
После этого выпуска вы получите три строки стиха с более равномерным шагом, почти дань склонности ямбического пентаметра к связности, заканчиваясь пентаметрическим триумфом: «Хотя мне не нравятся такие вещи, но те, кто любит». И вот здесь. наш поэт делает еще один не такой сдержанный рывок к пословице: «Двое не любящих не могут жить вместе без них / Но двое, которые не любят, не могут жить вместе с ними» »- хотя это выглядит несколько громоздко , и не совсем убедительно.
Фрост отчасти это чувствует: отсюда «Она немного сдвинула защелку». Но это только одно объяснение. Весь смысл этого монолога, отягощенного классификаторами, заключается в объяснении адресата. Мужчина пытается понять. Он понимает, что для того, чтобы понять, что ему нужно отказаться — если не полностью отказаться от — своей рациональности. Другими словами, он спускается. Но это действительно бег по лестнице, ведущей наверх. И отчасти из-за стремительного приближения своего ума, отчасти из чисто риторической инерции, он вызывает здесь понятие любви.Другими словами, эта квази-пословица о любви — рациональный аргумент, и этого, конечно, недостаточно для адресата.
Чем больше она объясняется, чем дальше она становится, тем выше растет ее пьедестал (что, возможно, особенно важно для нее сейчас, когда она внизу). Ее из дома выгоняет не горе, а страх быть объясненным, равно как и сам экспликатор. Она хочет оставаться непроницаемой и не примет ничего, кроме его полной капитуляции.И он на пути к этому:
«Не-не уходи На этот раз не неси это кому-нибудь другому. Расскажи мне об этом, если это что-то человеческое «.
Последняя, на мой взгляд, самая потрясающая, самая трагическая строчка во всем стихотворении. Практически это сводится к окончательной победе героини, то есть к вышеупомянутой рациональной капитуляции со стороны экспликатора. Несмотря на весь свой разговорный вид, он доводит ее мыслительные операции до сверхъестественного статуса, тем самым признавая бесконечность, открывшуюся в ее сознании смертью ребенка, как своего соперника.Против этого он бессилен, поскольку ее доступ к этой бесконечности, ее поглощенность ею и взаимодействие с ней поддерживаются в его глазах всей мифологией противоположного пола — всем представлением об альтернативе, которое она внушает ему при этом. указать довольно тщательно. Вот в чем он ее теряет, оставаясь рациональным. Это пронзительная, почти истерическая фраза, признающая ограниченность человека и на мгновение переводящая весь дискурс в плоскость уважения к тому, что героиня могла быть дома на
.— то, что она, возможно, ищет.Но только на мгновение. Он не может продолжить работу на этом уровне и уступает просьбам:
[цитирует ll. 59-66]
Он как бы падает вниз с истерической высоты: «Расскажи мне об этом, если это что-то человеческое».
Но это падение, этот мысленный стук по метрически падающей лестнице возвращает его к разуму со всеми сопутствующими ему уточняющими условиями. Это приближает его к сути дела — к тому, что она воспринимает ее «мать-потерю первого ребенка / так безутешно» »- и он снова вызывает общее понятие любви, на этот раз несколько более убедительно, хотя и с оттенком. с риторическим росчерком: «перед лицом любви».Само слово «любовь» подрывает его эмоциональную реальность, сводя сантименты к его утилитарному применению как средству преодоления трагедии. Однако преодоление трагедии лишает жертву статуса героя или героини. Это в сочетании с негодованием из-за того, что экспликатор понижает уровень внимания своего объяснения, приводит к тому, что героиня прерывает: «Можно подумать, его память могла бы быть удовлетворена…» »словами:« Ну вот, теперь вы насмехаетесь! »» Это самозащита Галатеи, защита против дальнейшего применения долбежного инструмента к уже обретенным ей чертам.
Из-за увлекательной сюжетной линии возникает сильное искушение объявить «Домашнее захоронение» трагедией невозможности общения, стихотворением о неспособности языка, и многие поддались этому искушению. На самом деле все наоборот: это трагедия общения, поскольку логическим завершением общения является нарушение ментального императива вашего собеседника. Это стихотворение об ужасающем успехе языка, поскольку язык, в конечном счете, чужд сантиментам, которые он выражает.Никто не осознает это лучше, чем поэт, и если «Домашние захоронения» автобиографичны, то в первую очередь благодаря раскрытию понимания Фростом столкновения между его métier и его эмоциями. Чтобы понять это, позвольте мне предложить вам сравнить реальное чувство, которое вы можете испытывать по отношению к человеку в вашей компании, и слово «любовь». Поэт обречен на слова. Как и оратор в «Домашнем захоронении». Отсюда их наложение в этом стихотворении; отсюда и его автобиографическая репутация.
Но давайте сделаем еще один шаг.Поэта здесь следует отождествлять не с одним персонажем, а с обоими. Он здесь мужчина, хорошо, но он также женщина. Таким образом, вы столкнулись не только с двумя чувствами, но и с двумя языками. Чувства могут сливаться, скажем, в акте любви; языки не могут. Чувства могут привести к появлению ребенка, языки — нет. А теперь, когда ребенок мертв, остались два полностью автономных языка, две неперекрывающиеся системы вербализации. Одним словом, словами. Его против нее, а ее меньше.Это делает ее загадочной. Загадки подлежат объяснению, которому они сопротивляются — в ее случае, со всем, что у нее есть. Его работа, или, точнее, работа его языка, следовательно, заключается в объяснении ее языка или, точнее, ее сдержанности. Что касается человеческого взаимодействия, это верный путь к катастрофе. Когда дело доходит до стихотворения, это огромная проблема.
Неудивительно, что эта «темная пастораль» темнеет с каждой строчкой; он протекает по обострению, отражая не столько сложность ума автора, сколько аппетит слов к катастрофе.Ибо чем больше вы настаиваете на сдержанности, тем больше она становится, не имея ничего, на что можно было бы опереться, кроме самого себя. Таким образом, загадка становится больше.
[….]
[цитирует ll. 71-90]
Это действительно голос очень чужой территории: иностранный язык. Это взгляд на человека с расстояния, которое он не может понять, поскольку оно пропорционально частоте, с которой героиня ползет вверх и вниз по лестнице. Что само по себе пропорционально скачкам гравия во время рытья могилы.Каким бы ни было соотношение, оно не в пользу его реальных или мысленных шагов к ней по этой лестнице. Не в его пользу и причина того, что она крадется вверх и вниз по лестнице, пока он копает. По-видимому, больше некому выполнять эту работу. (То, что они потеряли своего первенца, говорит о том, что они довольно молоды и, следовательно, не очень обеспечены.) Предположительно также, выполняя эту черную задачу и делая ее особенно механическим способом — как здесь указывает на удивительно умелая миметическая работа с пентаметром. (или как обвиняет героиня) — мужчина подавляет или контролирует свое горе, то есть его движения, в отличие от героини, функциональны.
Короче говоря, это бесполезный взгляд на полезность. По понятным причинам этот взгляд обычно точен и богат суждениями: «Если у тебя были какие-то чувства» и «Прыгай, вот так, вот так, и так легко приземляйся / И скатывайся обратно с холма рядом с дырой. . »« В зависимости от продолжительности наблюдения — а описание раскопок здесь занимает девять строк — это представление может привести, как и здесь, к ощущению полного несоответствия между наблюдателем и наблюдаемым: «Я подумал, Кто это человек? Я не знала тебя.«Ведь наблюдение, как видите, ни к чему не приводит, в то время как копание дает, по крайней мере, холм или яму. Чей ментальный эквивалент в наблюдателе также, так сказать, могила. Или, скорее, слияние человека и его цель, не говоря уже о его инструменте. Какая тщетность и пентаметр Фроста регистрируют здесь, прежде всего, ритм. Героиня наблюдает за неодушевленной машиной. Мужчина в ее глазах — могильщик, а значит, и ее альтернатива.
Вид нашей альтернативы всегда нежелателен, если не сказать угрозы.Чем ближе вы к этому относитесь, тем острее ваше общее чувство вины и заслуженного возмездия. В сознании женщины, потерявшей ребенка, это чувство может быть довольно острым. Добавьте к этому ее неспособность превратить свое горе в какое-либо полезное действие, кроме очень возбужденного ползания вверх и вниз, а также признание — и последующее прославление — этой неспособности. И добавьте перекрестное соответствие между ее движениями и его движениями: между ее шагами и его лопатой. Как вы думаете, к чему это приведет? И помните, что она в его доме, что это кладбище, где находятся его люди.И что он могильщик.
«Потом ты вошел, я услышал твой рокочущий голос На кухне, и я не знаю почему, Но я подошел ближе, чтобы увидеть собственными глазами ».
Обратите внимание на это «и я не знаю почему», потому что здесь она невольно движется к своей собственной проекции. Все, что ей сейчас нужно, это проверить эту проекцию собственными глазами. То есть она хочет сделать свой мысленный образ физическим.
«Ты можешь сидеть там с пятнами на твоей обуви. Из свежей земли из могилы вашего ребенка И поговорите о своих повседневных заботах.Вы поставили лопату у стены Снаружи там, в подъезде, я это видел ».
Так что, по-вашему, она видит собственными глазами и что доказывает это зрелище? Что в кадре на этот раз? Что у нее крупным планом? Боюсь, она видит орудие убийства: она видит лезвие. Свежие пятна земли либо на туфлях, либо на его лопатке заставляют лезвие лопаты сиять: превратите его в лезвие. И «пачкается» ли земля, какой бы свежей она ни была? Сама ее выбор существительного, обозначающего жидкость, предполагает — обвиняет — кровь.Что должен был сделать наш мужчина? Стоило ли ему снимать обувь перед тем, как войти в дом? Возможно. Возможно, ему тоже стоило оставить свою лопату снаружи. Но он фермер и ведет себя как фермер, по-видимому, от усталости. Итак, он приносит свой инструмент — в ее глазах инструмент смерти. То же самое и с его ботинками, и со всем остальным мужчиной. Могильщик здесь, если хотите, приравнивается к жнецу. А в этом доме их всего двое.
Самый ужасный фрагмент — «ибо я видел», потому что он подчеркивает воспринимаемый символизм той лопаты, которая осталась стоять у стены снаружи там, у входа: для будущего использования.Или как охранник. Или как невольный memento mori. В то же время «потому что я видел» передаёт капризность её восприятия и торжество того, кого невозможно обмануть, торжество поимки врага. Это тщетность в полном расцвете, поглощающая и поглощающая полезность своей тенью.
«Я буду смеяться самым ужасным смехом, которым я когда-либо смеялся. Я проклят Богом, если не верю, что я проклят ».
Это практически невербальное признание поражения, выражающееся в типичном для Фроста преуменьшении, усеянном тавтологическими односложными словами, быстро теряющими свои смысловые функции.Наш Наполеон или Пигмалион полностью разбит своим созданием, которое все еще продолжает наступать.
«Я могу повторить те самые слова, которые вы сказали: «Три туманных утра и один дождливый день Сгниет лучшая березовая ограда, которую только может построить человек ». Подумайте об этом, говорите так в такое время! Что было сколько времени береза гниет Что делать с тем, что было в затемненной гостиной? »
На этом наше стихотворение фактически заканчивается. Остальное — просто развязка, в которой наша героиня бессвязно продолжает бессвязно рассказывать о смерти, о том, что мир — зло, о равнодушных друзьях и о чувстве одиночества.Это довольно истерический монолог, единственная функция которого с точки зрения сюжетной линии — бороться за освобождение от того, что было накоплено в ее голове. Это не так, и в конце концов она прибегает к двери, как если бы только пейзаж был соразмерен ее психическому состоянию и, таким образом, мог утешить.
[….]
Так чего же он добивался в этом, его собственном стихотворении? Я думаю, он был после горя и разума, которые, будучи ядом друг для друга, являются самым эффективным топливом языка — или, если хотите, несмываемыми чернилами поэзии.То, что Фрост полагается на них здесь и где-либо еще, почти дает вам ощущение, что его погружение в этот чернильный горшок имело отношение к надежде снизить уровень его содержимого, вы обнаруживаете своего рода корыстную заинтересованность с его стороны. Но чем больше в нее окунаешься, тем больше она наполняется этой черной сущностью существования и тем больше этой жидкостью пачкается ум, как и пальцы. Ибо чем больше горя, тем больше разума. Как бы ни было искушение принять чью-то сторону в «Домашних захоронениях», присутствие рассказчика здесь исключает это, поскольку, в то время как персонажи стоят, соответственно, для разума и для горя, рассказчик выступает за их слияние.Иными словами, в то время как реальный союз персонажей распадается, история как бы сочетает горе с разумом, поскольку связь повествования здесь заменяет индивидуальную динамику — ну, по крайней мере, для читателя. Возможно, и для автора. Другими словами, поэма играет судьбу.
[….]
Если это стихотворение темное, еще темнее ум его создателя, который играет все три роли: мужчину, женщину и рассказчика. Их равная реальность, взятая по отдельности или вместе, все же уступает реальности автора стихотворения, поскольку «Домашнее захоронение» — всего лишь одно стихотворение среди многих.Цена его автономии, конечно, заключается в ее окраске, и, возможно, в конечном итоге вы получите не ее историю, а видение ее полностью автономного создателя. Персонажи и рассказчик как бы выталкивают автора из любого приемлемого для человека контекста: он стоит снаружи, ему отказывают в повторном входе, возможно, он вообще не желает этого. Таков диалог — он же «Жизненная сила». И эта особая поза, эта полная автономия кажется мне совершенно американским. Отсюда монотонность этого поэта, его пентаметрическая протяжность — сигнал с далекой станции.Его можно уподобить космическому кораблю, который по мере ослабления нисходящей силы тяжести оказывается во власти другой гравитационной силы: внешней.
